Сердце Стужи - Сурикова Марьяна (читать книги онлайн бесплатно полные версии txt) 📗
И еще тише:
— Знала, что такой можешь быть?
Разве я могла знать, если прежде подобного не творила? Огонь без огня, так это Бренн называл? Теперь я четко уяснила, что он имел в виду. Огонь перекрывал собой все, превращал меня в другую девушку, как и его дар превращал войда в ледяного лорда.
Мое дыхание теперь было тяжелым, но пламя уже не опаляло, а снежная сила, напротив, перестала грозно щериться, став привычно опасной и холодной.
И теперь я увидала лед вокруг. Толстый слой, который покрыл и дорожку, и бревна ближних домов. Мной ощущалось, что лед не просто затянул корочкой поверхность, а прошел сквозь землю и сквозь дерево. Захочешь разбить, не совладаешь. Запоздало тряхнуло жутким осознанием: «Что значат мои всплески силы против его?» Что случилось бы, не выпусти он вьюгу нарочно в тот миг, когда упер ладони в стену позади меня? Тогда бы лед прошел сквозь тело одной чародейки, слишком неумелой, чтобы совладать с собственным даром и приструнить разошедшуюся огненную кошку, не позволить ей дразнить и злить ощерившегося снежного волка. Не было бы меня уже на свете. И здесь не как с ледяным духом, одной минуты хватило бы.
Я дернулась и почувствовала, что отцовский полушубок примерз намертво. Едва удержала вскрик, когда войд схватил, точно котенка, за шкирку и рывком отодрал меня от стены. Полушубок хрустнул и обзавелся такой огромной прорехой на спине, которую уже не починить.
Вьюга в глазах напротив погасла. Они стали почти привычными, как и голос, не злой, не шипящий, а тихий, без эмоций и чувств.
— Научу ведь на свою голову.
И словно вздохнул.
— Зачем же взялся, коли огонь противен?
— Затем, что хороший момент выбрала, чтоб настоять, — ответил и отвернулся. Не прибавил больше ни слова. Спокойно продолжил свой путь, словно по ровной тропинке шел, а не по обледенелой дороге.
Я взглядом его проводила, а когда сама шаг сделала, соскользнула вниз и растянулась на земле. Лед оказался ровнее, чем зеркало, пришлось едва ли не ползком обратно добираться.
Искристое морозное утро началось с довольного визга за дверью женской избы. Я поскорее вышла на крыльцо, чтобы увидеть, как от раскрытых ворот вниз по обледенелому склону несется целая ватага мальчишек. Их наставники стояли неподалеку и, пряча улыбки, наблюдали за веселившимися учениками. Они их еще погоняют, но не забирать же у детворы радость утреннего катания.
Быстро оглядев двор, я заметила, что ледяная дорожка осталась теперь только там, у ворот, а прочей, в руку толщиной, наледи уже и след простыл.
На заре войд времени не терял, быстро развеял следы собственной силы, оставив только вон ту горку, по которой теперь с визгом неслась вниз детвора. Даже самой захотелось, на них глядя, скатиться разочек к подножию.
— Ну что замерла? — Я повернулась на голос и увидела улыбающегося Сизара. — Тебе войд велел на поле явиться, как проснешься.
Князя тоже забавляла детская возня, и сегодня он обратился ко мне совершенно спокойно, а не как в последнее время задумчиво, чуточку напряженно. Я и видеть его стала реже, все больше Севрен разные вещи рассказывал, а Сизар часто отлучался по делам и подключался к моему обучению, когда друга требовалось подменить.
— Там теперь легко не спустишься, — кивнула на раскрытые ворота.
— А ты скатись, — рассмеялся князь.
Предупреждал меня Севрен, и не зря. Он знал, что теперь начнется, вот и подсказал, я же тогда не взяла на себя труд задуматься. Нынче на раздумья времени не имела, как и на все остальное. Из мыслей в голове только одна билась, и хотелось ее не высказать, а провыть.
«Пожалей!» — стучало в висках и разливалось в красном мареве, застилавшем глаза. Хотелось подползти к войду, вцепиться в жесткую ткань штанов и завыть в голос, умоляя дать мне передышку.
Но: «Войд у нас совсем жалости не ведает к ученикам», — говорила Белонега, и говорила не просто так. Вечность тренировок спустя я наконец уяснила, что просить бесполезно. Теперь каждый день для меня заканчивался, едва начавшись. После наших учений я уже была ни на что не годна. Войд учил использовать силу.
«Пожалей» — так и не произнесла это слово, рухнув точно подкошенная на колени. Уперлась ладонями в снег, который утром еще хрустел под пальцами здесь, на снежном поле, а в иных местах и даже в лесу на прогалинах подтаивал, открывая взгляду темную землю.
В бок ткнулся носом Эрхан, подбадривая, понукая поскорее встать на ноги. Войд долго ждать не будет, ударит опять, а если не успею закрыться, то буду стонать весь день на лавке, не чая покоя найти, желая, чтобы лекарство Белонеги совсем-совсем чувствительность забрало, потому что эту пытку телесную выносить невозможно.
— Поднимайся.
Ровный голос, как первое предупреждение. А второго не будет, потому что сразу последует удар. И я встала. На дрожащие, трясущиеся ноги, но встала. «А прежде ведь не поднималась», — мелькнула и исчезла мысль, когда войд качнул головой: «Нет, опусти руки ниже, следи, куда я направляю удар». Еще бы за мутной красной пеленой я могла уследить за его ладонями, за мерцающими полупрозрачными сгустками — скоплениями снежной силы. Сизар называл их снежками, а Белонега смазывала лиловые синяки по всему телу какой-то особенной мазью.
Я сжала зубы, взгляд немного прояснился.
Взмах, удар.
— Уклоняйся!
Испуганное, измученное тело выгнулось, убегая от очередной порции боли.
— Принимай! — Я выпрямилась быстрее, чем сама успела сообразить, выставила запылавшие жаром ладони, едва успев ухватить этот сгусток и рассеять до того, как ударит в грудь или в лицо, выбив воздух, лишив возможности дышать.
— Бей!
Почувствовать жар отдельно от ладоней, слепить такой же снежок, только горячий, оттолкнуть и направить не целясь, потому что спешу, потому что боюсь не успеть, иначе его сила ударит и сметет меня.
Он отбил с легкостью, с какой никогда не могла отразить его ударов, и вновь покачал головой.
— Снова.
«Это всего лишь снежки. Скажи спасибо, что мечом или копьями ледяными тебя не гоняет», — говорил, подбадривая, Севрен.
Спасибо, войд, и сжалься. Хоть на мгновение, хоть на минуточку позволь разочек вдохнуть полной грудью, разогнуть закоченевшую спину и сведенные в судороге руки.
«Сгустки силы лишь начало, — добавлял Севрен, — с помощью дара научишься формировать что-то мощнее. Как тебе плети или молнии?»
О чем князь говорил, если вызвать шарик требовало от меня невозможных усилий? Хотя раньше, кажется, он не выходил таким ровным и не складывался в ладони за долю мгновения? Не грушу ли напоминал, то и дело норовившую потерять форму, а потому даже не долетавшую до цели? Она лепилась в ладони слишком долго, а затем рассыпалась в воздухе. А сам войд? Он будто больше времени давал прежде на удар. Или нет? Он ждал, пока я сформирую ту грушу, или бил так быстро, как сейчас?
Уклонилась, выгнулась, отпрыгнула. Ведь невозможно терпеть боль до бесконечности, ведь рано или поздно проснется злость и желание ответить. Если кошку дернуть за хвост, она зашипит и выпустит когти. Я научилась выпускать свой дар от простых попыток растопить магический лед до умения создавать небольшие сгустки силы для нападения и обороны. Прежде казалось, не осилю разбить таким шаром летящий в меня снежок и от его попадания снова парализует невыносимой болью и уронит на снег. Как уследить, куда войд метит, как упредить удар? Мне требовалось предугадывать будущую муку в начинающемся движении мышц.
— Бей!
Вновь замахнулась и тут же свалилась на снег, скорчившись от боли в животе.
— Умей нанести удар, не открываясь тому, кто намерен тебя убить.
Я загребла ладонью холодный снег, отерла горевшее лицо о колючий покров и принялась подниматься на ноги, уже зная, что услышу: «Снова».
Эрхан до крепости опять возил на спине, а оба наставника-князя, закончив к тому времени гонять собственных учеников, вновь принимали у ворот и несли в дом Севрена. Укладывали на лавку и, чтобы впустую на ней не лежала, принимались ошибки пояснять. Севрен всякий раз говорил, как следовало правильно уклониться или ударить. Второй князь наглядно показывал с помощью удивительных своих снежных картинок. Белонега поила отваром, после которого тело немело, а боль отступала.
