Последний проблеск света (ЛП) - Кент Клэр (книги хорошего качества TXT, FB2) 📗

Пожалуй, я согласна на такое.

***

День долгий и дискомфортный.

Мне и псу очень тесно на пассажирском сиденье. Я, конечно, не собираюсь жаловаться, но я уже забыла, каково это — весь день быть в дороге. Всегда быть начеку в случае опасности. Постоянно искать бензин. Тащиться по старым горным тропам, потому что дороги — это слишком большой риск.

В середине дня мы находим старую проселочную дорогу. Она узкая, но мощеная и ведет в правильном направлении, так что мы решаем попробовать. Мы добиваемся приличного прогресса почти в течение часа, но затем она упирается в небольшой населенный пункт.

Они достаточно любезны, когда мы подходим, чтобы поговорить с охраной, но они нас не пропускают.

Так что мы тратим еще час, пытаясь найти маршрут через лес. Когда темнеет, мы вынуждены разбить лагерь на ночь.

Трэвис тихий, замкнутый. Он не разговаривает, пока мы разводим небольшой костер и разогреваем суп.

Я знала, что так и будет, как только мы снова тронемся в дорогу.

В доме Трэвис чувствовал себя расслабленно. Но сейчас — нет. Он больше не собирается дразнить меня, или обнимать, или расслабляться со мной. Он даже не собирается заниматься со мной сексом. Не тогда, когда мы вот так на виду.

Я скучаю по дому. Я скучаю по нашему душу. Я скучаю по нашей кровати.

Пес выглядит вполне довольным, съедает свою небольшую порцию собачьего корма, лакает немного воды, а затем некоторое время бродит в одиночестве по лесу, прежде чем вернуться, чтобы поскрести немного грязи и свернуться в тугой клубок рядом с тем местом, где мы сидим.

Я чищу зубы, прополаскиваю рот глотком воды и снимаю верхнюю рубашку, ботинки и пояс. Трэвис сидит, прислонившись спиной к дереву, рядом с ним его дробовик.

Он всегда позволяет мне поспать первой, поэтому я расстилаю спальный мешок рядом с ним, складываю полотенце в качестве подушки и ложусь.

Земля твердая и комковатая.

Я скучаю по сексу с Трэвисом.

Я скучаю по близости с ним. Он — напряженное и безмолвное присутствие рядом со мной.

Я несколько раз поворачиваюсь с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее.

— Ты в порядке? — спрашивает Трэвис через несколько минут.

— Да, — я переворачиваюсь на спину и смотрю на него снизу вверх. — Я просто не думала, что за четыре дня стану такой избалованной.

Трэвис тихо фыркает.

— Да. Понимаю, что ты имеешь в виду. Земля не слишком удобная.

— Да уж.

Он встречается со мной взглядом в угасающем свете пламени.

— Иди сюда, милая.

Я удивлена — и чувством, и нежностью. Он называет меня «милая» только тогда, когда мы занимаемся сексом, обычно прямо перед тем, как он кончает. Но я делаю, как он говорит, встаю и подтаскиваю спальный мешок поближе к нему. Он устраивает меня так, чтобы моя голова оказалась у него на коленях. Легонько гладит меня по волосам одной рукой.

— Так нормально? — спрашиваю я, беспокоясь, что ему будет неудобно или ему не понравится, что я на нем, потому что в случае неприятностей он не сможет так легко вскочить на ноги.

— Все просто прекрасно, — голос у него усталый, слегка натянутый.

Именно так я себя чувствую.

Пес поднимает голову и видит наше новое положение. Он встает и подходит, чтобы свернуться калачиком прямо рядом со мной.

Я закрываю глаза, чувствуя Трэвиса и пса рядом с собой.

Это не кровать. Это не наш маленький домик.

Но это лучше, чем было.

Жизнь больше не будет хорошей — не такой, какой она была в течение четырех дней в том доме. Но то было ненастоящим. А это — настоящее.

И в конце света ты учишься принимать то, что приходит.

Ты не грезишь о лучшем.

Я засыпаю, чувствуя, как Трэвис время от времени гладит мои волосы, шею, лицо.

По крайней мере, он больше не кажется таким далеким от меня.

Глава 10

Следующий день очень похож на предыдущий.

Мы наконец-то выбираемся из гор, и леса постепенно редеют, переходя в холмистые пастбища. В некотором смысле это облегчает дорогу, но в то же время оставляет нас гораздо более уязвимыми.

Люди в этом районе не уехали, как это было в Вирджинии, которая находится на побережье и которой угрожают ураганы, или в частях Западной Вирджинии и Кентукки, которые подверглись бомбардировке всеми этими разрушительными землетрясениями.

Здешним жителям, должно быть, несильно досталось от стихийных бедствий, но это значит, что их численность вокруг гораздо выше. Большинство городов оккупированы и охраняются, но есть также группы, все еще живущие на фермах и в небольших общинах по всей сельской местности.

Когда мы проезжали мимо, в нас несколько раз стреляли. Просто предупредительные выстрелы, но все же… Это заставляет меня нервничать. Большую часть нашего путешествия нам удавалось оставаться незамеченными, но здесь, в конце, мы больше не можем держаться вне поля зрения.

Пару раз мы останавливаемся, чтобы спланировать маршрут подальше от какого-либо города или населенного пункта, но это сложнее, чем должно быть. Я помню, как в детстве ездила в Сент-Луис, и как только мы отъехали от Восточного побережья, мне показалось, будто мы проезжаем мили за милями, не видя никаких признаков жизни, кроме других машин на межштатных дорогах.

Но сейчас в центре Кентукки многолюдно.

Слишком многолюдно.

Трэвис на взводе. Псу, похоже, неудобно, он кое-как съежился калачиком на полу у моих ног. И не раз я задавалась вопросом, зачем мы вообще это делаем.

Эта дорога займет целую вечность, и есть большая вероятность, что стадо доберется до Форт-Нокса раньше нас. Даже если мы доберемся туда первыми, с чего бы им верить нам? И даже если мы сможем убедить их уйти, куда тогда все пойдут?

Я с тоской думаю о маленьком домике, который мы оставили позади, но выбрасываю его из головы.

Даже этот дом, вероятно, не будет в безопасности вечно.

Сейчас середина дня, и мы остановились, чтобы размять ноги и сходить в туалет. Я нашла палку и бросаю ее, чтобы пес мог притащить ее обратно, когда слышу вдалеке какой-то звук.

Это странный звук. Как глухой, мягкий рев.

С тех пор, как пали технологии, в мире стало так тихо, что поначалу я даже не узнаю этого.

Трэвис прислонился к джипу и в десятый раз за сегодняшний день изучает страницы с картой. Но он поднимает голову на звук, и его тело замирает.

— Что это? — спрашиваю я, подходя к нему.

— Двигатели, — он хмурится, все еще прислушиваясь. — Их много, — он рывком выпрямляется, опуская страницы с картой. — Хватай пса. Возвращайся в машину. Быстрее. Быстрее.

Войдя в кризисный режим от торопливых ноток в его голосе, я зову пса и запихиваю его обратно в машину, запрыгивая следом. Трэвис уже сидит за рулем, выводя джип на тропу, по которой мы ехали через то, что раньше было большой фермой.

— Само собой, они же не собираются ехать прямо через эти поля, не так ли?

— Не знаю. Но они подбираются все ближе.

— Ты же не думаешь, что это стадо, нет? — даже это слово пугает меня так сильно, что у меня перехватывает голос.

— Надеюсь, что нет.

Не очень обнадеживающий ответ.

— Я думала, они придерживаются межштатных трасс.

— Я тоже, — он осматривает наше окружение и указывает на группу деревьев вдалеке. — Вот там. Там мы сможем найти какое-нибудь укрытие.

Он везет нас по пастбищам гораздо быстрее, чем мы обычно ездим. Я задерживаю дыхание, обнимаю себя за живот и молюсь, чтобы поблизости не было стада.

Все слышали кошмарные истории о заблудившихся путешественниках, которых настигло стадо.

Мужчин, которые дают отпор, быстро убивают. Они — счастливчики. Женщины и дети — даже те, кто не пытается сопротивляться, — подвергаются изнасилованию. Снова и снова. Некоторых держат неделями, месяцами, заставляя обслуживать того, кто на них претендует.

Я не позволю этому случиться со мной.