Злато в крови (СИ) - Мудрая Татьяна (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
— Твой силт. Почему все здесь так боятся, что ты его откроешь? Даже твой соратник Хорт.
— Значит, открыть, — проговорила она. — Ну так смотри.
Она взяла высокую крышечку двумя пальцами и чуть повернула — даже с моей вампирской реакцией я не уловил секрета. Купол откинулся и повис на петле, а потом упал наземь.
Огромный изумруд чистейшей воды сиял, всеми гранями как бы выступая из оправы.
— Это не самое в нем интересное, — сказала Карди. — Тут где-то была менора со свечами, найдите и зажгите кто-нибудь, а то искать еще и спички мне не хочется.
Семисвечник оказался далеко, в глубине одной из настенных полок. Я слегка напряг свой Дар и возжег священный иудейский огонь.
— Смотри еще.
Я ахнул от сладкого ужаса: передо мной был пурпурный рубин очень глубокой окраски.
— Уральский александрит, — усмехнулась женщина. — Редкостной величины, они, как правило, невелики размером. Камень пророков и безумцев, дарующий им вспышки озарения. Двойственность окраски связана с двойственностью крови, артериальной и венозной. Это моя личная эмблема — и мой магистерский знак.
Я взял ее руку в свои; как-то так вышло, что мы стали передавать ее по кругу, как дароносицу, от меня к Римусу, от Римуса к Грегору и обратно. Зажигали то верхний свет, то нижний.
— Налюбовались, — наконец, сказала она. И убрала руку себе на колени.
— Теперь, по справедливости, мой черед, — сказал Римус. — Что там был за намек на сомнительного качества подарки всем нам троим?
— А теперь, кажется, еще и дамам, — вздохнула Карди. — И, возможно, куче всякого прочего народа. Грегор, ты не объяснишь за меня? Ну, на камею свою погляди.
— Оборотни, — выдохнул он. — Все мы станем оборотнями?
— Похоже на то. Но, думаю, не скоро и не сразу.
— Про что это вы? — забеспокоился Римус. — Какие оборотни?
Он повернулся ко мне, пытаясь прочесть в моих глазах большее понимание происходящего.
Старуха тем временем зачем-то налила остальные три пиалушки. От рук ее, танцующих и наколдовывающих, нельзя было оторваться, как давеча от одного ее камня. Нет, напрасно мы отказывали ей в умении очаровывать…
— Пейте все трое! — вдруг скомандовала она.
Мы и выпили хором. И не умерли. Только нестрашно обожгло внутри, и жар поднялся назад к ноздрям, будто мы собрались выдохнуть ими пламя.
— Вот это самое, — ответила она. — Люди. Ваша клятая Прародительница Акаша раздала вам всем яд, а я пробую отыскать противоядие. На вас лежит ваш собственный первородный грех, я же показываю, как его можно снять. Вас одели в непроницаемую и неизменную броню, а я пробила-таки в ней щелочку.
— Значит, тогда ты говорила не об одной себе, — сказал Грегор. — Мы будем превращаться в людей, какими мы были раньше, ровно в полдень. Серебро поможет нам почувствовать самый момент перехода. Мы будем стареть?
— Я-то даже молодела сначала. Хотя да, наверное, постепенно все мы изменимся. Но не умрем.
— Ладно, — сказал он, — справимся, как ни то. Ничего более не остается.
Мы еще посидели, глядя на огонь в канделябре и трогая кувшин, будто не веря себе.
— Последнее, о чем никто из вас, таких записных эстетов, отчего-то не заикнулся, — наконец заговорила она. — Статуи Рук Бога.
— Они здесь, — произнес Римус.
— Причем на этом самом уровне. В Зале Собраний. И мы все туда пойдем.
Карди выбросила из стенного шкафа, скрытого в стене (я подивился, сколько же тут тайников) четыре коротких плаща, совершенно одинаковых по цвету и покрою.
— За эти накидки моих с Данилем ребят называли «бурыми псами Кардинены». Сойдут для такого случая: не в одних же трико идти.
И мы вышли — четверо мушкетеров, может быть, кавалеров эпохи Ренессанса, в лосинах, сапогах и коротких мантиях с капюшонами.
По пути Карди объясняла нам, что, по преданию, Зал начали создавать с небольшой ямы в вершине горы, потом велением Божьим наткнулись на большую каверну. По другому преданию, сами Статуи-в-Вуалях уже были там, выточенные водой в виде двух едва оформленных глыб из мрамора разного цвета, уже водруженных на постамент. И подтверждено точными историческими документами, что во время, непосредственно идущее вслед за правлением короля Карла Второго в Англии, один-единственный скульптор снял с Терга и Терги (так стали именоваться Руки Бога) вуали и придал им окончательный и нерушимый облик; это было его шедевром и одновременно лебединой песней.
И пока она выговаривала эти слова, мы незаметно для нас вошли в Зал.
Сначала мы двигались как бы через веселый лес малых колонн из белого мрамора, расширенных кверху, — я вспоминал Кордову и ее мечеть, переделанную ради христианских нужд. Потом низкий потолок резко поднялся, и мы очутились в сердцевине горы. Колонны, как оказалось, служили опорой для галереи, три ряда которой, один над другим, наверху переходили в необъятный купол: здесь ноги наши ступали по черно-белым мраморным клеткам, будто вытанцовывая шахматную партию. На противоположном краю зала, куда мы направлялись, широкая лестница черного камня, прорезая галереи, тремя пролетами уходила вверх. У ее основания, на небольшой площадке, слегка приподнятой выше уровня пола и выложенной письменным агатом, стояли Он и Она.
Эти статуи превышали обычный человеческий рост едва ли вдвое и, несмотря на подножия, должны были скрадываться размерами зала — но производили впечатление гигантских: может быть, от той силы, которая была в них замкнута. Справа от нас Муж, темный и абсолютно нагой, сидел, отодвинув в упоре левую ногу и резко приклонив голову книзу. Юное и в то же время мощное тело было нацелено ввысь, как стрела на тугой тетиве, правая рука, обращенная ладонью кверху, была выброшена навстречу другой фигуре, женской. Лицо, жестокое, яростное, исполнено было затаенной печали. По левую нашу руку возвышалась Жена из сероватого, теплого по тону камня. Стан, закутанный в ниспадающие ткани, точно хотел высвободиться из них еле заметным усилием, но погружался всё глубже. Бездонные глаза, нежный рот, легкий поворот головы к плечу были исполнены полудетской чистоты, лучезарности и в то же время истинно женского лукавства. Абсолютный покой, мера и мягкая сила, ничего не берущая помимо твоей воли…
Они стремились и пригибались друг к другу; это движение напомнило мне текучую прелесть Грегоровой камеи, ту силу воды, что я почувствовал в Селине, когда в ярости обхватил ее тело руками, и гибкое движение Девы из моего последнего сна.
— Зал Театра, — говорил между тем Грегор, — там же, наверху, явно зрители сидели. А на площадку кто спускался — лицедеи?
— Или поединщики, — добавила Карди. — Здесь собирались Совет и Суд. И приходили Взыскующие Света, именно так их называли. Дело в том, что там, в самом верху купола, в точке, из которой по сути возник весь лабиринт Братства, есть отверстие и в нем стальная диафрагма, вроде как радужка в глазе. Ее можно привести в действие специальным механизмом, но самое загадочное — в том, что иногда она открывается по своей собственной воле. Может быть, внизу есть потайная клавиша. Даже я — и то не знаю. Тогда сверху срывается буквально каскад, водопад света.
Она замолчала.
— Ты имеешь в виду, что этот свет опасен для Детей Тьмы, — ответил Римус на ее молчаливое красноречие.
— Но не для вас — с вашей-то силой. Только там, вверху, иной свет и иное небо. Небеса иного мира, всегда ясные и не для всякого открытые. И оттого подождите. Не ходите за мной…
Она вышла чуть вперед и подняла кверху силт с играющим камнем. Потом сделала еще шаг. Еще.
Я понял почти всё, когда ее платье стало стремительно меняться, обращаясь в нечто светлое и летучее. Волосы обретали былой цвет, походка убыстрялась и становилась полетной, как прежде голос, фигура утончалась. Карди стала между Статуй — и тут купол распахнулся вширь, плавно, без единого земного звука. Белое с голубизной, невыносимо жаркое для наших глаз сияние ринулось вниз, закрутилось, слагаясь в широкую спираль, на спирали проявилась широкая и пологая лестница…
