Крылья колдуна (СИ) - Ярошинская Ольга (бесплатные версии книг txt) 📗
Медленно отмеряя шаг за шагом, Тиль продвигалась по коридору, который должен был вывести ее к лестнице, спускающейся в библиотеку. Вот за этим поворотом. Опустив голову, Тиль обошла угол и уперлась взглядом в постамент.
— Хлоя Материс, — тихо прочитала она. — Первая женщина, переплывшая пролив Ла-Флен.
Она посмотрела на статую. Мраморные кудряшки выбивались из-под плавательной шапочки, сдвинутые брови почти слились в одну. Пловчиха выглядела сосредоточенной и серьезной, словно перед тем самым знаменитым заплывом, увековечившим ее имя. Тиль растерянно осмотрелась. Она каким-то образом оказалась в холле, где соединялись центральная и ученическая часть здания. За спиной что-то зашелестело, и Тиль резко обернулась. Чахлые папоротники в кадках тянули кисти к окнам, одна ветка чуть покачивалась.
Сглотнув, Тиль повернулась к коридору в центральное крыло, откуда она только что пришла. Желтые стены вдруг задрожали, расступились, разъезжаясь в стороны и распахиваясь, как пасть, ковровая дорожка изогнулась длинным узким языком, жадно потянулась к Матильде, красный ворс встопорщился блестящими влажными щетинками…
Тиль повернулась и бросилась в другую сторону. Стены сдвигались, грозя ее раздавить, пол то выскальзывал из-под ног, то вдруг поднимался, и она поскальзывалась, взбираясь в гору. Настенный светильник оказался так близко, что опалил жаром щеку. Одинаковые двери пролетали, как за окном поезда, и Тиль не успевала схватиться за ручку, лестницы, ведущие вниз, вдруг меняли направление, а потом коридор снова выплюнул ее в холл с статуей пловчихи, только теперь у той было другое лицо. Тиль смотрела на своего двойника, высеченного в мраморе. Губы были приоткрыты, колени согнуты куда сильнее чем раньше, одна лямка купальника сползла с плеча, и в изгибе фигуры и выражении лица сквозило что-то отчетливо порочное. Осторожно прикоснувшись к мраморной щеке, Тиль одернула палец, ощутив теплую упругую кожу, и снова побежала в узкий коридор. Паника захлестывала ее холодными волнами, пряди прилипли ко взмокшему лбу, вискам. Свет мигал, то освещая путь, то погружая все во мрак, и в темноте Тиль мерещились протянутые к ней жадные руки, влажные рты. Она всхлипнула, чувствуя, что окончательно теряет связь с реальностью. В конце коридора снова забелела статуя…
— У тебя все в порядке? — раздался голос за ее спиной, и Тиль, вскрикнув, резко обернулась.
Свет в коридоре загорелся ровно, освещая девушку, стоящую перед ней. Стены выпрямились, а ковровая дорожка, вытянувшаяся под ногами, выглядела совершенно обычно: пыльная, потертая и без всяких признаков голода.
— Прости, я не хотела тебя напугать. Я Доротея, — чинно представилась девушка. — Лучше — Дороти.
— Привет, Дороти, — прошептала Тиль, выравнивая дыхание.
Высокая, полноватая, в куртке и спортивных штанах, Дороти выглядела румяной и здоровой, в отличие от большинства девочек, живущих в пансионе. Светлые прядки, выбившиеся из хвоста, обрамляли круглое лицо, на котором выделялся крупный нос, шея была обмотана шарфом. Что-то знакомое сквозило в ее чертах, и Тиль напряженно нахмурилась, вспоминая.
— Тебя зовут Матильда, я знаю, — неуверенно улыбнулась Дороти. — Ты спешишь куда-то?
— Мне надо в библиотеку, — пробормотала Тиль. — Только я заблудилась.
— Тебе надо вернуться в центральное крыло и спуститься по лестнице, — наставительно сказала девушка, а взгляд Тиль зацепился за ее шарфик. Мертвые красные птички на синем снегу… — По утрам еще прохладно, — пояснила Дороти, заметив ее пристальный взгляд, — так что мама заставляет меня одеваться теплее.
— Мама? — тупо повторила Тиль.
— Ага, — подтвердила Дороти с легкой гордостью. — Лучше бы она, конечно, не выгоняла меня на утренние пробежки. Но она говорит, что это полезно для здоровья. А сама не бегает. Думаю, она хочет, чтобы я похудела…
Доротея сконфуженно отвернулась, а Тиль пристально ее рассматривала: круглый лоб, пухлые щеки, водянистые глаза.
— Значит, твоя мама библиотекарь? — уточнила Тиль.
— Почему библиотекарь? — удивилась Дороти. — Моя мама Руби.
Руби? Тиль мысленно накинула на Дороти двадцать килограмм, так что упругие щечки раздулись, а линия подбородка оплыла, распустила волосы и безжалостно их обрезала — сходство все равно оставалось слабым. Скорее, девочка похожа на папу, но почему тогда она кажется ей знакомой?
Они остановились у статуи пловчихи, вернувшей себе первоначальный облик, и Дороти кивнула на лестницу.
— Я живу с мамой в преподавательском крыле, — сказала она. — А библиотека внизу. Поторопись, уроки уже скоро.
Тиль кивнула, проследила взглядом за Дороти, которая пошла дальше по коридору, и вернулась в ученическое крыло. Она нашла душевую, кладовку в дальнем конце, забралась по лестнице наверх и вышла на крышу.
Тучи накрыли Либеморт плотной свинцовой простыней, провисшей, набрякшей влагой. Ветер толкнул в грудь, засвистел в ушах. На свежем воздухе в голове прояснилось, липкий страх постепенно испарился. Чужое колдовство подействовало так сильно из-за того, что она осталась без магии. Кто-то не хочет, чтобы она пришла в библиотеку.
Тиль переступила одинокий кроссовок Клэр, подошла к парапету. Когда она сегодня спрыгнула с него, то на миг ей показалось, что за спиной распахнутся крылья, а ветер подхватит ее и понесет к небу, где нет ничего кроме чистой пьянящей свободы… Грызущая тоска сменилась обидой на Клэр, которая украла подарок, предназначавшийся ей. Хоть Ланс и наглая беспринципная сволочь, презирающая само понятие личных границ, стоило признать — артефактор он хороший.
На дворе уже не было ни Ланса, ни Клэр, но на брусчатке отпечатался темный контур сгоревших крыльев, а директриса сидела на краешке фонтана, болтая короткими ножками.
Тучи разорвались, и в просвете на миг показалось солнце. Плеснуло в Тиль пригоршню тепла и скрылось за сомкнувшейся свинцовой пеленой. Тиль недоверчиво вгляделась в небо, но больше через тучи не пробивалось ни лучика. Выходило, что солнце уже приближалось к зениту, а ведь совсем недавно рассвело!
Какое-то движение привлекло внимание Тиль, и она прищурилась, всматриваясь вдаль. Поначалу она решила, что ей показалось, но потом за зелеными туями снова что-то сдвинулось. Каменная стена, окружающая пансион, медленно стягивалась в тугое кольцо. Кованые ворота лопнули, смялись и вскоре перестали существовать, сплюснутые серыми камнями, шершавыми, как змеиная чешуя.
Внезапно потемнело, и, запрокинув голову, Тиль увидела над собой огромную синюю тень. Та постояла неподвижно, а потом шевельнула плавниками и медленно уплыла в глубь тучи. Следом за ослепительной вспышкой молнии прокатился громовой раскат, похожий на звериный рев, и Тиль поспешила к люку.
46.
Клэр обвивала рукой шею Ланса, легонько поглаживая пальцами завитки рыжих волос на затылке, вторая ладонь лежала на его груди — крепкой и гладкой. Он был обнажен по пояс, а ее тело прикрывала лишь его рубашка. Клэр представляла себе похожие сцены миллион раз. Вот только в фантазиях Ланс нес ее в кровать, а не в медпункт.
— Точно не больно? — спросил он, хмурясь.
— Все прекрасно, — улыбнулась Клэр.
— Не щекочи мне шею, — попросил Ланс, поднимаясь по ступеням в пансион.
— Тебе не нравится? — промурлыкала Клэр, легонько царапая его ноготками.
— Нет, — отрезал он. — И я очень, очень зол на тебя! Ты украла мою вещь!
— Лучший поступок в моей жизни, — вздохнула Клэр, закрывая газа и прислоняясь щекой к его плечу. — Летать — классно. Сделаешь мне еще такие крылья? Ты волшебник, да? Ты не похож на волшебника. У тебя ни посоха, ни бороды, ни шляпы…
— Я когда-то отрастил бороду, потом сбрил. Мне не идет. Послушай, Клэр, ты умеешь хранить секреты? — спросил Ланс без особой надежды.
Она кивнула и жестом повернула невидимый ключик у рта.
— Я никому не скажу, — прошептала она. — А я — тоже волшебница?
— Вроде того, — вздохнул Ланс.
— И Матильда?
