Далия. Проклятая мечтой (СИ) - Гром Александра (полная версия книги TXT) 📗
— Насколько мне известно, ваша планета больше Ямеля. Материк, который занимает империя, также превышает размеры нашего, и почти весь он заселен эльфами. Так что ваша страна огромна.
— Пусть будет так, — улыбается Эмиль. — Весь континент за исключением откровенно гиблых мест с давних времен был поделен на королевства. В империю вошли тридцать четыре из них, хотя могли бы и все тридцать девять, но пять правителей категорически не согласились с идеей потерять независимость и влияние. В итоге они потеряли все.
— Все?
— Их просто стерли с лица нашей земли. Там, где когда-то находились эти страны сейчас леса, степи, озера, одним словом, нетронутая природа.
Я настолько потрясена, что просто замираю на месте. Эмиль это замечает.
— Позволь мне закончить рассказ.
Медленно киваю. Я не уверена, что хочу узнать продолжение. В памяти всплывают слова о "головах с плеч", а мне об этом очень неприятно слушать… Впрочем, я уже кивнула, и Эмиль продолжает лекцию:
— Королевство Северных гор изначально являлось одним из самых крупных, что всегда предполагало довольно трудную работу по поддержанию на его территории мира, порядка и жизни в целом. А теперь представь себе, что нужно управлять территорией в двадцать раз большей. Выполнять такое в одиночку никому не под силу. Поэтому фактически все короли, из тех, что выжили, конечно, лишились только своих громких титулов, поменяв их на более скромное звание Владык. Теперь у нас единая валюта, единые законы. Нет непрекращающихся междоусобиц, грызни за власть или за какую-нибудь древнюю груду камней, которая веками стояла в приграничной зоне никому не нужной, а тут внезапно вызвала к жизни собственнический инстинкт у обоих правителей, сидящих на тронах сопредельных стран. Если раньше путешественник на чужой земле решался провести какие-нибудь праздничные ритуалы, принятые в это время на его родине, он вполне мог лишиться за это жизни. Сейчас никто не запрещает развивать собственную культуру, складывавшуюся веками. И существует еще один несомненный плюс: если где-то возникают проблемы, решают их сообща.
— И почему же эти пять королевств сопротивлялись? — удивляюсь я, немного оттаяв после повой порции информации.
— Их правители не умели слушать и судили других по себе, они просто не поверили тому, что им обещали и продолжали вести себя крайне агрессивно, — охотно поясняет Эмиль. — Теперь переходим непосредственно к послам. По традиции каждый Владыка предоставляет от своего двора в дипломатическую делегацию Эль одного представителя, и у императора в этом вопросе прав не больше, чем у остальных.
С послами все понятно, и сама концепция государственного устройства в Эль прояснилась, остался лишь один нюанс:
— Получается, теперь у вас все тихо и спокойно, никто больше не возражает и не выказывает недовольства. Так?
— После того, как все убедились, что они получили обещанное, страсти поутихли. С самого сотворения нашего мира, единственной глобальной проблемой эльфов были войны. Сейчас же правитель десять раз подумает, так ли ему нужен кусок земли у соседа, стоит ли он его жизни и жизни его подданных. Он знает, если пойдет войной на кого-то, то вся мощь империи обратиться против него. Поэтому те, кто все же не могут умерить свои территориальные аппетиты, скрупулезно изучают старинные книги и пытаются решить этот вопрос цивилизованным образом, то есть через суд. Это процесс долгий, нудный, но безопасный.
— Разве королевства не смогут договориться за вашей спиной? — Не верю в подобное простодушие, он ведь сам говорил про лицемерие и другие "прекрасные" черты эльфов.
— А вот это уже моя работа, — улыбается Эмиль и отпивает из своего бокала.
Тут же прикусываю язычок. Дальше расспрашивать не стоит. Меньше знаю — дольше проживу.
Эмиль опустошает свой бокал.
— Почему ты не пьешь вино? На вечере у леди Траэль ты себе в этом не отказывал.
— Да, и теперь знаю, чем заканчиваются подобные эксперименты.
— И чем же они заканчиваются? — я сбита с толку.
— Ты задаешь мне вопросы, а мне хочется на них отвечать.
Более странного объяснения мне не приходилось слышать.
— А тебе хочется казаться загадочным? — ехидничаю я. — Можно подумать, ты проболтаешься о том, чего мне знать не следует.
— Нет, конечно. Просто сам факт, что желание отвечать вообще появляется, вызывает неоднозначные эмоции, — признается Эмиль.
— Что же плохого случится, если я буду больше о тебе знать.
— Вполне вероятно, ты скоро покинешь мой дом, — невпопад произносит Эмиль.
— Думаешь, я буду выбалтывать твои тайны каждому встречному?
— Нет, я так не думаю.
— Тогда в чем проблема? Вспомни мои истории. Среди них были и глупые, и забавные и нелепые, но все они дали мне опыт, который сделал меня такой, какая я есть. Они помогают тебе прогнозировать мое поведение. Я же вынуждена полагаться только на интуицию, благо, как выяснилось, она у меня есть.
— Образ, созданный по моим рассказам, отличается меня в жизни? — мужчина всем своим видов выражает крайнюю заинтересованность в ответе.
— Это две совершенно разных личности, — подтверждаю я. — Ты не представляешь, каким шоком для меня было узнать, что твои родители заключили брак по взаимной любви. Хотя это помогло мне объяснить некоторые твои действия и поступки.
— Считаешь, мне нужно делиться с тобой глупыми, забавными и нелепыми воспоминаниями из своего прошлого?
Я устало провожу рукой по лбу. Вот вроде бы умный, взрослый, опытный, но такой…
— Эмиль, все наши беседы, если не каждый раз, то через раз, сводятся к одному и тому же и напоминают сеансы психоанализа, мне о них Вела рассказывала. В сотый раз повторяю, все зависит от того, чего ты хочешь от меня. В самом начале нашего знакомства ты заявил о своей готовности поддерживать дружеские отношения, если это правда, то такие истории и в самом деле не помешают. Может быть, мы разный смысл вкладываем в слово дружба?
— Разный, — подтверждает мои опасения Эмиль, но тут же уточняет, — но я помню, чего ты ждешь от нее.
— Хорошая память это прекрасно, — хвалю я эльфа, — но при этом ты не стесняешься признаться, что жил во времена страшных репрессий, но переживаешь, когда я узнаю о любящих родителях.
Мужчина отводит взгляд после этих слов.
— Эмиль, ты говорил, будто я тебе интересна. Так вот, ты мне тоже интересен, и я очень хочу узнать тебя настоящего, пусть и считаю в глубине души эту идею сумасшествием.
— Надо полагать, не из-за того, что я страшный и ужасный, а из-за какой-то глупости вроде возраста, — ворчит он, все еще глядя в сторону.
Меня внезапно осеняет.
— Кажется, я поняла, какие шаги нам следует предпринять для облегчения взаимопонимания.
После этого заявления я вновь становлюсь центром внимания эльфа:
— Внимательно тебя слушаю.
— Я вполне адекватно оцениваю тебя, как специалиста на занимаемой должности, но также мне известно, что пока я не совершу проступок, попадающий под твою юрисдикцию, опасаться нечего, поэтому тебе стоит прекратить рассказывать мне сказки про то, какой ты страшный и ужасный. Я же попытаюсь изменить отношение к нашей с тобой разнице в возрасте.
— Договорились. — Эмиль поднимает свой бокал и салютует мне.
Такой тост приходится мне по душе.
Часы показывают двенадцать двадцать три, когда я выхожу из спальни, для совершения ежедневного ритуала заполнения дневника. В гостиной моим глазам предстает удивительная картина. Эмиль сидит в кресле и держит в руках раскрытую книгу. Таким задумчивым и умиротворенным я его никогда прежде не видела. Сейчас эльф бесконечно далек от образа монстра, созданного молвой. Эмиль настолько погружен в чтение, что не сразу замечает мое появление. Только когда я оказываюсь рядом, он резко вскидывает голову. Такое впечатление, будто эльф даже не слышал шагов.
— Я за дневником, — в подтверждение своих слов открываю заветный ящичек стола, расположенного как раз рядом с креслом, где сидит Эмиль.
