Случайный трофей Ренцо (СИ) - Бакулина Екатерина (библиотека книг .txt) 📗
Мэй казалось, она задыхается.
— А теперь, — сказал Юттар, выходя вперед, — с вами хочу поговорить я.
Его голос подобен грому.
И небо отозвалось, вторя ему.
— Спасибо — Дин благодарно улыбнулся, когда Мэй закончила и убрала руки с его лба.… - А твой илоец уже успел подать кучу исков на Гильдию. Можешь не волноваться о нем. Он жив, здоров и даже, возможно, еще получит компенсацию, подсуетился уже.
Мэй шмыгнула носом.
Она чувствовала, как утренняя боль улеглась. Знала, что он жив. Но так хотела увидеть своими глазами.
— Увидишь, — сказал Дин. — Завтра на приеме. Только держи себя в руках, не пытайся говорить с ним, не подходи. Помни, что ты приняла решение отказаться от него, и сейчас, в Илое, все должны в это решение поверить.
— А потом?
Мэй пыталась представить, что будет с ней дальше.
— Что будет с тобой потом, зависит уже не от меня. Наша война еще не закончилась, Лисичка. И сейчас, после этой молнии, все особенно непросто. Возможно, мне не стоило этого делать. А, возможно, это было самым правильным. Время покажет. Отец бы не одобрил, он всегда был против применения силы. Но отец проиграл войну. Возможно, это наш единственный шанс. Только я разворошил осиное гнездо. И сейчас — будь особенно осторожна.
Как Мэй пережила тот прием — невозможно сказать.
Перед началом она даже тихо молилась, чтобы Ренцо не было, но он пришел. Ему тоже нужно было быть здесь, и с этим ничего не сделать.
На другом конце зала, конечно, рядом с илойцами, ведь близко к джийнарскому эмиру его не подпустят. К ней не подпустят. Только издалека.
Он разговаривал с людьми, пил вино, смеялся. Так, словно Мэй не было рядом. Словно ее вообще не было, и для него все как обычно, так, как много лет было до нее.
Так должно быть, все правильно. Это она уже сходит с ума.
Ей даже смотреть на него нельзя. За ней следят, и если интерес будет слишком заметен, гильдийцы поймут и попытаются снова. Нужно отыграть до конца, иначе и начинать не стоило.
Не смотреть.
Лишь мельком, словно случайно.
А он чувствовал даже спиной ее взгляд. Выпрямляясь, расправляя плечи, замирая, но не оборачиваясь. Поддерживая ее игру.
Или для него это не игра?
Она отказалась от него и он чуть не умер. У него на шее, на затылке — страшный ожог, но…
Что если он ненавидит ее? Она отказалась от него… Он не может знать, чего это ей стоило, он может решить, что все всерьез. Что она вернулась домой, к прежней жизни. Что Джийнар никогда не платит за проигравших.
Нет.
Даже не скоро расставание мучило Мэй, а невозможность оправдаться.
Тарин рядом с ней. Все время рядом. Не слишком навязчиво, к счастью, но так, чтобы все видели его к Мэй интерес. От этого нельзя избавиться. Да, они обсуждали это заранее и все шло по плану…
Тарин, совсем не скрываясь, бросал на Ренцо надменные взгляды свысока, пододвигаясь к Мэй ближе.
Мэй отводила глаза.
И Ренцо не смотрел на нее, так старательно не смотрел.
Она поймала его лишь один раз, в самом конце, почти случайно. Прямой взгляд, глаза в глаза, лишь на мгновение… и в его взгляде тепло.
37. Сестра ветра
Но сборы в дорогу неожиданно принесли облегчение.
Словно что-то в жизни закончилось, и теперь начинается заново.
И в путь. Верхом. Рядом с братом.
Прочь отсюда!
Домой.
Свобода. Мэй ощутила это только сейчас. Она свободна.
В первое утро дороги она была почти счастлива.
И именно тогда твердо верилось, что все уляжется, и они с Ренцо смогут встретиться вновь. Нужно лишь немного подождать. Все будет хорошо. Обязательно, иначе и быть не может.
Но чем дальше они уезжали, тем сильнее подступала тоска.
Как раньше не будет.
И, чтобы не случилось теперь — ее сердце осталось здесь. И сердце ныло.
На третий день Мэй поняла, как что-то изменилось.
Ощущение его присутствия. Нет, еще не рядом, но где-то ближе. Так, словно Ренцо не остался в Илое, а едет за ней.
Он ведь тоже в Микою собирался, трибуном. Не сейчас, позже… но решил не ждать? Им по пути?
Верхом они едут быстро, куда быстрее, чем шли домой пешие илойские легионы, а Ренцо, если один, едет еще быстрее. Пять дней по Северному пути до Иримина, где Мэй когда-то продали на рынке, потом они свернут на восток, на Адару и к Нижним горам, а Ренцо поедет дальше на север до Хатоги.
Пять дней друг за другом.
А потом так безумно далеко.
Хотелось оставить для Ренцо какой-то знак на дороге. Хотелось встретиться, остановиться, подождать его. Ведь они уже уехали так далеко, Гильдия не может следить за ними здесь. «Подожди», — говорил Юттар. «Еще не время».
Слишком близко.
В Иримин не заезжали, Юттар не любил города, да и она, пожалуй, тоже. Не хотела снова видеть и вспоминать. Джийнарцы вставали лагерем в поле, ставили шатры.
«Подожди».
А за Иримином Ренцо неожиданно поехал за ними следом. Не в Хатогу, за ними. Мэй не могла ошибиться. И даже расстояние сокращалось все быстрее. Он ехал до глубокой ночи, мало спал. Теперь уже не дни, а часы пути разделяли их.
Так близко, что даже воины Юттара начали чувствовать, что за ними идут.
И Мэй не смогла больше…
Никто не в праве ей запретить.
Костер в ночи она увидела издалека.
Котелок на огне, и что-то булькает в нем.
И Ренцо.
Он стоял, глядя на нее. Ждал. Чувствовал… а, может, просто услышал стук копыт. И улыбался счастливо и немного взволнованно.
Шагнул ей навстречу, поймал, едва она спрыгнула с лошади.
И ничего в мире уже не важно.
Пусть на одну ночь. Пусть пока невозможно остаться, завтра на рассвете он поедет в Микою, где его ждут, а Мэй — домой. Но здесь и сейчас это не важно. Хоть немного успеть.
Они обязательно будут вместе.
Они целовались под звездами у костра и любили друг друга. И долго лежали, укрывшись одним плащом, болтая о всякой ерунде. Столько всего важного хотелось друг другу сказать, столько мыслей было у Мэй в голове, но сейчас, здесь — не выходило. Прошлое тяжело и страшно, а будущее так туманно, что в него не заглянуть. Есть только эта тихая ночь.
И так прекрасно чувствовать его рядом, его прикосновения и его объятья, его запах… слышать его голос. Слышать: «я не могу без тебя» — горячо и искренне. Понимать, что нужна ему. И что он ей нужен, как еще никогда и никто.
До рассвета.
И расставаться с твердой уверенностью, что скоро увидятся снова, иначе не может и быть. Только что-то такое в его глазах…
— Попрощалась? — Тарин первый встретил ее, выехал на дорогу, ухмыляясь криво и зло.
— Это мое дело, — твердо сказала она.
Мэй еще готова выслушать от Дина, что она неправа и что поступает неправильно, но от Тарина слушать не станет. Он не имеет права.
— Сегодня Юттар велел не мешать тебе, — сказал Тарин. — И я не могу запретить тебе делать то, что ты хочешь. Но никто не сможет запретить мне убить илойца, особенно, если я встречу его в джийнарской степи. Это мое законное право, запомни. Если он приблизится к тебе — я его убью.
Когда на исходе зимы Ренцо влез в ее окно в Лааше, Мэй была готова визжать от радости и рыдать от страха за него.
Потому, что это Лааш. Потому, что Ренцо илоец. Потому, что если охрана увидит илойца, лезущего к ней по стене, то сначала убьют, и только потом станут разбираться, что он тут делал.
И даже если начнут разбираться сразу, то все равно убьют. И даже Юттар не станет останавливать их, потому, что лазить в спальню к принцессе не позволено никому. Никому не позволено тайно проникать во дворец. Юттар не станет выгораживать и помогать не станет. Он может слегка прикрыть глаза, сделать вид, что не чувствует присутствие чужого, но если Ренцо попадется — это смерть. Это его проблемы. Как бы там ни было — Ренцо враг, вражеский солдат, который до сих пор на службе. А с вражескими солдатами в Джийнаре не церемонятся.
