Ревность (ЛП) - Сэйнткроу (Сент-Кроу) Лилит (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Сделай это снова, — сказал он тихо. — Вперед, Бет. Я позволю тебе.
Ее губы двигались, но я не слышала, что она говорила. Потому что напряжение усилилось, выливаясь, как река белых перьев, и гудение превратилось в рев, грохочущий сквозь меня, булавки и иголки превратились в ножи и мечи. Шнур, туго удерживавший меня на месте, лопнул, и я...
* * *
... упала со стуком, когда Пепел выл и царапал у двери. Он издавал шум, похожий на трущиеся друг о друга камни, рычание усилилось и стихло, когда замерцали его узкие ребра. Он отошел назад, скребя когтями, и бросился к двери.
Я села, зажимая синяк на плече, на кровать. Потерла его.
— Ау. Ой, — я яростно моргнула.
Пепел обернулся. Рычание постепенно усилилось, и я замерла.
Он смотрел на меня, его глаза — оранжевые лампочки. Затем он сознательно сделал два шага назад, заполняя собой угол позади двери. Он поднял лапу.
Во рту у меня пересохло, в глазах — песок, и внезапно я очень сильно захотела в туалет. Я не подумала об этом, когда мне в голову пришла эта замечательная идея, и я ни за что в жизни не пошла бы в металлический туалет, расположенный в углу.
Плюс, я ненавидела спать в одежде. Она всегда везде жмет, когда вы просыпаетесь.
Лапа Пепла ткнула вперед, и он указал своими когтями на меня. Затем, очень медленно, он указал на дверь. Все еще рыча, он поднял губу, и свет упал на зубы цвета слоновой кости.
Я почти подавилась, схватилась за полку-кровать и поднялась на ноги. Я напряглась. Сработали мои внутренние часы, но я думала, что рассвет еще не наступил.
Пепел указал на меня, на дверь. Под ревом послышался любознательный, умоляющий звук, который в конце повысился. Это было вне моего понимания, как он мог издавать два звука одновременно.
— Заткнись! — сказала я резко.
Он заткнулся.
Мы смотрели друг на друга. Он сгорбился, его голова поднялась, и я почувствовала вкус гнилых, восковых апельсинов. Они затопили мой язык, щекоча заднюю часть горла, и я знала, что происходило что-то плохое.
Из глубин горла Пепла исходил мягкий звук. Он сгорбился даже еще больше, так, как собака горбиться, когда ей нужно выйти на улицу ночью, но думает, что вы будете кричать на нее, если она будет слишком громко просить. Я хотела избавиться от вкуса плевками, но это мало чем помогло бы.
— Хорошо, — прошептала я, — хорошо, — я достала ключ неуклюжими пальцами. Опять застыла, когда он двинулся.
Сломленный оборотень пошел совершенно тихо и присел лицом к двери.
Шаги, которые я не должна была слышать, исходили сверху тихой Главной Школы. Дар дрожал внутри головы, в ясной ночи отчетливо слышалась каждая поступь.
Они ошибались, приземляясь слишком тяжело или слишком легко. Я знала — дар положил информацию в мой мозг — что это были вампиры.
И если они были здесь, то намеревались сделать что-то плохое.
Глава 21
Я тихонько пересекла каменный пол на онемевших ногах. Если они доберутся до двери прежде, чем я смогу открыть ее, меня поймают здесь, я не смогу убежать. И Пепел...
Я потела так сильно, что ключ почти выскользнул из пальцев. Я всунула его в замок со скрипучим, металлическим звуком, и шаги остановились. Я не могла сказать, как далеко они были, но сознание опасности заставило мои ладони потеть, а глухой стук сердцебиения слился, как крылья колибри.
О, дерьмо!
Пепел бесшумно скользнул вперед и напрягся. Его мех терся о джинсы. Совершенно неуместный смешок подполз к горлу, погружаясь в ужасный, резкий, цитрусовый привкус. Я собиралась выпустить на ночь оборотня. Это как выпустить кота, только без царапин.
Я повернула ключ, когда впереди послышались шаги. Звуки отозвались эхом, и яростное копье прозрачной ненависти ударило меня в череп. Я издала искаженный крик и попыталась открыть дверь каждой унцией сил, которую могла наскрести в себе. Моя спина согнулась, но Пепел уже двигался. Он ударил дверь, как грузовой поезд, так сильно, что помялась сталь. Дверь ударилась о стену и послышался гонг! который мог бы быть забавным, если бы высокий, безжизненный крик не расколол воздух сразу же после этого. Я ступила за ним, отчаянно пытаясь выбраться из этой комнаты.
Головная боль погрузила в мой череп костлявые когти. Я выдохнула, сдерживая дар, как сжатый кулак. Только так я могла отстраниться, только так я могла отключить ненависть, жужжащую вокруг меня.
Дело в том, что кровососы полны ненависти. Иногда мне интересно, заменяют ли они свою кровь чистым, жидким отвращением. Шаги слышались в коридоре Главной Школы, приближаясь быстрее и быстрее. Их так много! И все же не было никакого предупреждающего звонка, никакой тревоги, как в другой Школе.
Пепел издал пыхтящий звук, разворачиваясь так быстро, что его мех издал шепчущий шум. Он почти пританцовывал на месте, и я нервно отошла в коридор.
Он сделал выпад в мою сторону, и я, дрожа, вернулась в коридор. Он резко остановился, посмотрел на меня, и снова сделал выпад. Я отошла назад, и он остановился.
Ох.
У меня была идея, но для этого потребовалось бы все мое мужество, которое я могла собрать воедино, чтобы встать вполоборота и двигаться, касаясь одной рукой стены, потому что я не могла устоять на ногах. Он растянулся позади меня, иногда почти танцуя на месте, когда я замедлялась, нетерпение улавливалось в каждой плавно скользящей линии. Кровь ревела в ушах, почти заглушая ужасные шаги, и мою голову затопила самая отвратительная в мире мысль.
Он пытается доставить меня в безопасное место или ведет прямо к ним?
Страшная мысль! Я спала вместе с ним в одной комнате, и я доверяла ему все это время. Но, Боже, неприятная, подозрительная мысль не могла покинуть меня.
В этом конце коридор переходил в Т-образную форму. Я нервно оглянулась назад, волосы падали на глаза, и я сглотнула неустойчивое дыхание.
— Пепел? — прошептала я. — Я, я не знаю...
Он врезался в меня. Я прыгнула и почти налетела на стену. Он скользнул рядом, его плечи, а затем грудь и бок коснулись моего бедра. Его узкая, изящная голова повернулась налево и направо, и я снова услышала шаги. Как ватная палочка, постукивающая по барабанной перепонке, каждый звук отличался от предыдущего, но был нечетким.
Они были даже ближе. Не спрашивайте, как я узнала это.
Его голова все еще была склонена. Затем он посмотрел назад на меня, и ужасное, человеческое безумие немного потускнело в его глазах. Он отошел назад и подтолкнул меня вправо.
Я не знала, куда вел этот коридор. Если я спускалась сюда, значит полностью доверяла ему.
«Ты же спала с ним, Дрю. Уже слишком поздно», — голос бабушки, практичный и язвительный. Мои щеки были влажными и горячими.
Не буду лгать. Я действительно сплевывала. Я не могла терпеть вкус во рту, но он не уходил. Голова болела, в висках давило. Мой мочевой пузырь был невероятно полон, и мне было холодно. Мамин медальон, касающийся груди, превратился в кусок льда. Пальцы одеревенели.
Ближе. Они были ближе. Дыхание затуманилось, мне было очень холодно.
Я скользнула к правому углу. В конце была дверь, большая, массивная, дубовая дверь. В этой Школе она вела наружу.
Я выдохнула мягкое рыдание облегчения. Но холод вздымался, лился по мне волной льда, как будто я вернулась обратно в снежную Дакоту. Позади меня послышалось шипение.
— ...Сссссссветоччччча...
Я чуть не налетела на стену. Рычание Пепла росло из дозвуковой скорости
[25]
, пугая все вокруг нас.
И если вы никогда не слышали вой разозлившегося оборотня, бросившегося на четырех вампиров в отзывающем эхом каменном коридоре, то вы действительно много упустили.
Не много.
«Двигайся! Они поймают тебя здесь, и ты умрешь!» — кричал папа, его голос всегда звучал в моей голове, когда происходило что-нибудь плохое. Я оттолкнулась от стены — колени взмокли — и почти упала. Это как находиться в действительно плохом сне, в том, где вы не можете бежать, потому что все ваше тело слишком тяжелое, чтобы двигаться, а твари позади вас дышат вам в шею — горячее мясистое дыхание или очень, очень холодное, острое, как нож, дыхание.
