Между Призраком и Зверем - Сурикова Марьяна (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Сперва я дождалась, пока ночной лакей отзовется на стук и отворит дверь, с удивленным выражением на лице пропуская меня внутрь.
– Леди Миланта, – он поклонился, – мы переживали, куда вы пропали.
– Я отлучалась по делам, – ответила холодно, передав ему плащ. – Милорд вернулся?
– Нет, мисс.
Отлично, в самый раз для моего плана.
Я поднялась в комнату, где сама разделась и приняла ванну, затем взяла саквояж и сложила в него необходимые вещи и, конечно, деньги, а еще маленькую книжку в твердой обложке, с тиснением эмблемы имперского банка на корешке. На счету оставались накопления, которые я планировала перевести на счет пансионата, теперь они могли пригодиться мне самой.
Когда все приготовила и поместила сумку под кровать, то отыскала на туалетном столике кожаный шнурок и устроила на нем радужную подвеску, а затем устроилась поудобнее в постели и прикрыла глаза. Теперь оставалось разобраться в тайнах прошлого, чтобы оказаться во всеоружии против могущественных и умных противников.
– Хочу узнать об отношениях Инессы Асвальди, Кериаса и императора с самого начала.
Вокруг замерцали кусочки разноцветной мозаики, а едва белое пространство со стенами окружило меня, как напротив возникли сменяющие друг друга картинки. Это был не один момент из жизни, а целый калейдоскоп событий, и смотрела я внимательно, не желая пропустить даже мельчайших деталей.
Имперская ложа в театре, ныне получившим название «Асвальдский дом музыки», молодой еще император, только недавно вступивший на престол. На первый взгляд, отличия не слишком бросались в глаза, но выглядел Ириаден тогда каким-то более человечным. Вот он подался вперед, рассматривая сцену, на которой появилась стройная девушка в красном обтягивающем платье, ее приветствовали овациями, а затем воцарилась тишина, поскольку певица начала исполнять известную даже на сегодняшний день арию.
Зрители замерли завороженно, даже я, хотя смогла услышать лишь начало. Картинки очень быстро сменяли друг друга, однако и услышанного хватило, чтобы понять слова Кериаса: «Она пела как ангел или, вернее сказать, как морская сирена». Божественный голос, дарованный свыше. И во время исполнения сама девушка казалась ненастоящей, одухотворенной, недостижимой для простых смертных небожительницей. Думаю, ее привлекательность для окружающих заключалась не столько во внешней красоте, сколько в этом удивительном притяжении ее голоса и манеры исполнения.
Следующий миг показал девушку в кабинете с незнакомым мужчиной, опираясь на слова которого, я причислила его к приближенным Ириадена: «Императору не отказывают, – так говорил он, глядя на бледную Инессу, – у вас ведь есть семья?» Она медленно кивнула и ещё ниже склонила голову.
А затем меня вдруг резко перекинуло в кабинет Кериаса. Дознаватель, кажется, и вовсе не менялся за прошедшие годы, та же усмешка в уголках губ, но совершенно иная манера поведения. Если вспомнить шокирующие методы допроса меня самой, к Инессе Асвальди мужчина отнесся довольно уважительно, по крайней мере, «прощупывал» он девушку исключительно на словах. И главное, он не проявил к ней и толики интереса, как к женщине, в отличие от императора. Просто выполнял свою работу начальника имперской охраны. Он отпустил ее очень быстро, но когда Инесса выходила, то на мгновение замешкалась, задержав взгляд на приступившем к другой работе дознавателе.
А потом калейдоскоп картинок отразил мне сверкающую украшениями истинную фаворитку императора, которая улыбалась льстивым придворным или, кусая губы, стояла посреди знакомой королевской спальни, пока властитель одаривал нежными ласками, распуская шнуровку умопомрачительного наряда.
Камень показывал непростое развитие отношений троих людей: действительно влюбленного Ириадена, чьи глаза загорались при каждой встрече с любимой женщиной, невозмутимого Кериаса, который лишь кивком головы приветствовал фаворитку, случайно столкнувшись с ней в коридорах дворца, и юной талантливой певицы, каждый раз провожавшей долгим взглядом не того из братьев.
Я следила с интересом стороннего наблюдателя, ожидая переломного момента, и он наступил. Появилось изображение уже снесенного особняка и холла с убегающими наверх ступенями. Удивленный Кериас замер у подножия лестницы, а Инесса застыла на ее вершине.
– Я ждала вашего прихода, – говорила она ему, – и, наверное, сошла с ума, раз явилась сюда к человеку, который… – Она запнулась, отчаянно подыскивая слова, пока он молча слушал.
– Я люблю тебя, – выпалила, кажется, прежде, чем сама сообразила, что говорит. Замолчала, испугавшись смелости признания, а потом с горячностью истинной безумицы лихорадочно продолжила: «Люблю! Всей душой. И я боролась с этим, пыталась скрыть от самой себя, но только твое присутствие заставляет проживать каждый новый день».
Слушая признания, я следила за выражением лица Кериаса, который все больше мрачнел. Вот он отвернулся, желая прервать разговор, а она протянула руки в мольбе и, словно без сил, опустилась на ступеньки. А потом в тишине холла зазвучал голос, непередаваемый, чистый, дрожащий от переполнявших чувств, звенящий, точно горный хрусталь. Полились слова песни, незнакомой, придуманной для единственного и любимого мужчины, а Кериас замер.
Я видела изумление, отразившееся в его взгляде и то, как он схватился рукой за перила, стараясь устоять на ногах, будто безыскусные искренние слова выбили почву из-под ног, а ангельский голос поразил в самое сердце. Не думала прежде, как такое возможно, но когда дознаватель закрыл глаза, а я следила за изменениями в мимике его лица, вдруг получила доказательства, что если в мире существует любовь с первого взгляда, то должна быть и та, что возникает при первых звуках неповторимого голоса.
А потом события стали набирать оборот: предо мной разворачивалась целая летопись тайных встреч, безумных объятий, жарких поцелуев, а затем жесткое непримиримое требование со стороны Кериаса и его предложение – протянутое плачущей певице золотое кольцо. Ее страх и слова: «Императору не отказывают», – ответ мужчины: «Я не готов делить свою женщину с другим, будь он хоть самим Богом!», – и мольба девушки: «Прости меня, прошу. Ты всегда был против тайных встреч, а я каждый раз приходила сама. Ты не хотел предавать брата, а я нарочно дурманила тебя, зная о твоей слабости. Извини, что не оставила выбора, но я не могу решиться на этот шаг, я боюсь». Все объяснения прервали его объятия и поцелуи, заставившие ее передумать, а затем было кольцо на пальце и венчание в маленькой часовне. И, наконец, тайный доклад на столе императора, бешеный гнев обманутого мужчины, который перевернул вверх дном свой кабинет, прежде чем вызвать на допрос собственного кузена.
Инессу не тронули, все пытки и мучения выпали на долю Кериаса, но они пронеслись передо мной в безумном калейдоскопе, словно цветные стёклышки бесконечно менялись, не столько желая показать достоверную картину, сколько делая намек на развитие событий. И уже ощутив слабость из-за влияния граней, я увидела на пороге дома Кериаса старого дворцового мага, услышала его разговор с дознавателем и наблюдала за его итогом: замершая на середине лестницы Инесса, выражение нечеловеческой муки на красивом личике и вопрос Кериаса: «Ты вновь встречалась с Ириаденом?» А потом он закричал: «Ты не станешь любовницей императора снова, плевать на угрозы!» В бешенстве развернулся к старому магу, прошипел: «Уйди, мясник!», – и в бессильной ярости ударил кулаком по стене.
А затем стены дома вдруг закачались, как от землетрясения, и одна из балок над лестницей рухнула. Обрушившееся перекрытие погребло под собой тонкую фигурку певицы. Раздавшийся крик, отдаленно похожий на человеческий, перекрыл грохот: «Инесса!» Страшный крик. Он зазвенел в моих ушах, отвлекая внимание от бросившегося к завалу Кериаса и от мага, в чьих глазах вдруг мелькнуло странное удовлетворение. Зато слова, обращенные к обезумевшему мужчине, я расслышала хорошо: «Это ты убил ее, мой мальчик», – и маг указал на красные всполохи, пробегавшие по широкому золотому браслету.
