Угольки (ЛП) - Кент Клэр (читать книги без .TXT, .FB2) 📗
— Что ты сделал? — шепчу я. То, чем он делится со мной, ощущается важным. Тяжелым. Серьезным. И я хочу именно так отнестись к этому.
— Я пытался остановить своего приятеля. Того, что собирался его убить. Он рассердился, конечно же, так что между нами завязалась потасовка, и он в итоге толкнул меня на стеклянную витрину, где владелец держал коллекционные бейсбольные мячи.
— О нет.
— Моя рука пробила витрину, и стекло исполосовало ее.
— Кэл.
— Все не так плохо, как звучит. Я заслуживал гораздо худшего.
— Это могло убить тебя, если бы осколок рассек артерию или типа того.
— Да. У меня довольно сильно шла кровь, но к тому времени уже приехали копы. Должно быть, кто-то вызвал их. А парни, которые якобы были моими приятелями, все скрылись. Сбежали и бросили меня.
— О нет. И так ты оказался в тюрьме?
— Да. Мне дали восемь лет, но выпустили через пять. Затем я вернулся домой. Тогда моя мама еще была жива, и мне некуда было идти. А вскоре после этого мама Дерека наконец-то рассказала мне о нем, — он вздыхает и опускает голову, потираясь щекой о мои волосы. — Я уже хотел исправиться. Просто по какой-то причине не мог забыть ту ночь. Затем, узнав о Дереке, я как будто обрел почву под ногами. Когда моя мама умерла и оставила мне немного денег, я сумел купить тот домик на горе. Я все равно был одиночкой. Никогда не был хорошим мужчиной. Но я старался быть лучше. Выполнял кое-какую работу со строительной командой, а позднее получил работу в автомастерской. Я не был счастлив, но хотя бы я находился поближе к Дереку, и в итоге его мама позволила мне изредка видеться с ним.
— Мне хотелось бы, чтобы ты был счастливее.
— Не думаю, что я когда-то был по-настоящему счастлив. Пока не появилась ты.
Я издаю легкий жалобный звук и подношу его руку к своим губам. Мягко целую в ладонь, ибо это единственное, как я могу сейчас выразить свои чувства.
Он не убирает свою ладонь сразу же, как сделал это, когда я впервые поцеловала его ладонь давным-давно. Я осмеливаюсь поднять взгляд к его лицу и ошеломлена неприкрытой нежностью его выражения.
Наверное, он еще никогда не был таким уязвимым со мной, но он не пытается отстраниться.
Мы на какое-то время погружаемся в молчание, затем пытаемся развеять атмосферу разговором о других вещах. Солнце все ниже опускается по небу, заливая оранжевым светом луга и воду в ручье. Нам нужно будет уйти до того, как стемнеет. Одно дело — проехать небольшое расстояние на машине, но сегодня мы пришли сюда пешком. Мы определенно не пойдем три с лишним километра в темноте.
Но у нас до сих пор есть время. Я еще не готова уходить.
Все еще переполненная глубокими эмоциями и привязанностью, я слегка поворачиваюсь под рукой Кэла, которой он по-прежнему обнимает меня, и вытягиваюсь, чтобы легонько поцеловать его в губы. Волоски его бороды щекочут мою кожу, но мне всегда нравилось, как это ощущается.
— За что это? — спрашивает он.
— Спасибо. Что рассказал мне. Я знаю, это было нелегко.
— Я давно должен был рассказать тебе. Неправильно скрывать, как это делал я. Думаю, от этого все… раздулось больше, чем есть на самом деле.
— Может быть. Но я все равно знаю, что тебе непросто было это отпустить, так что спасибо, что сделал это.
— Я бы сделал для тебя и не такое, малышка, — в его глазах проступает то горячее выражение, которое всегда меня заводит.
Я не могу придумать ни единой причины не делать этого, так что приподнимаюсь и снова целую его. На сей раз он целует меня в ответ.
Его ладонь скользит вверх, обхватывает мой затылок и удерживает меня на месте, пока он углубляет поцелуй. Вскоре его язык пускается в дело, и это ощущается так приятно, что я издаю бесстыжие, голодные звуки ему в рот.
Ему это тоже очень нравится. Его тело сделалось распаленно-горячим, он тяжело дышит через нос. Медленно наваливается на меня, побуждая лечь спиной на одеяло, а сам оказывается сверху.
Мне всегда нравилось чувствовать на себе его вес. Он целует меня, пока я не начинаю пульсировать везде и обвиваю ногой его бедро.
Он тверд под брюками. Я чувствую бугор его члена, прижимающийся ко мне. Я потираюсь о него.
Он охает и разрывает поцелуй, приподнимая свой торс достаточно, чтобы взглянуть на меня. Он такой же раскрасневшийся, какой я чувствую себя.
— Нам лучше остановиться, малышка. Я слишком увлекся.
— О, — я издаю легкий жалобный звук, пока моя киска пульсирует от томительной нужды.
Вопреки его очевидному напряжению, Кэл спешно всматривается в мое лицо.
— Если только ты не готова к большему.
Я ерзаю бедрами. Я честно умираю без него. Но когда я позволяю разуму представить, как наши тела обнажаются и двигаются вместе, во мне вспыхивает страх, готовый ошеломить меня.
Я даже не знаю, откуда он берется, но он бросает тень на все остальное.
— Неа, — Кэл со стоном поднимается с меня. — Этого мы пока делать не будем.
— Я не говорила…
— Я вижу это по твоему лицу, малышка. И ни за что, бл*дь, я не буду трахать тебя, пока ты не уверена.
— Прости. Я правда хочу. Ну то есть, мое тело сейчас очень мной недовольно, — я тоже сажусь. Тру лицо, стараюсь пригладить волосы. — Но может, нам стоит еще немножко подождать.
— Так и сделаем. У нас полно времени.
— Но теперь у тебя стояк, и с ним ничего нельзя поделать.
Он усмехается, совсем немного запыхавшись.
— Дай мне минутку. Со временем пройдет. Ничего страшного. В конце концов, у меня за плечами годы стояков на тебя.
***
Всю следующую неделю ко мне то и дело возвращается мысль о нашей хижине на горе. Не знаю, почему, но я не могу от нее отделаться. Поскольку пятница — это мой выходной от работы на ферме, я после завтрака уезжаю на моем мотоцикле. На мотоцикле Кэла. На нашем мотоцикле. Или чей он там. Я уезжаю и направляюсь к горе.
Я не бывала дома с тех пор, как он меня бросил.
Приближаясь, я сбрасываю скорость. Воздух, деревья и земляная дорога пахнут точно так же. Ощущаются точно так же. Дерево с раздвоившимся стволом до сих пор стоит, как и заброшенный фургон на обочине земляной дороги. Когда я добираюсь до гравийной подъездной дорожки и останавливаюсь перед хижиной, она выглядит меньше, чем в моих воспоминаниях.
Но в остальном все то же самое.
Очевидно, что тут много месяцев никто не жил, но состояние не такое плохое, как я ожидала. Двор ухоженный. Одно окно, видимо, треснуло, но оно аккуратно заколочено досками.
Кэл, видимо, время от времени приезжал сюда на протяжении последних месяцев и поддерживал это место.
Я чувствую эмоциональную тяжесть, когда спешиваюсь и иду ко входной двери. Она заперта, но у меня всегда был ключ, так что я ее отпираю.
Запах внутри ударяет меня как волной вместе с сопутствующими воспоминаниями. Как я первый раз вошла в эту дверь, испытывая страх, тошноту и недоверие. Как Кэл привел меня обратно, когда я сбежала после смерти Дерека. Так много умиротворенных и компанейских дней работы и жизни с Кэлом, пока все не начало меняться.
Нанесение лосьона на его спину. Как он грел меня своим телом, когда я чуть не замерзла. Как он прикоснулся ко мне в первый раз. Как в первый раз поцеловал. Как мы в первый раз по-настоящему занялись сексом.
Это слишком маленькая хижина, чтобы здесь хранилось так много воспоминаний. Я чуть не плачу, когда прохожу внутрь.
Тут пыльно. Паутина по углам. Но в остальном мебель точно в таком же состоянии, как мы ее оставили. Две кровати. Старое кресло. Маленький стол с двумя стульями. Кухонный уголок, используемый в основном для хранения. Дровяная печь в центре комнаты.
Это место так долго было домом.
Для меня это до сих пор дом. Мой первый инстинкт — схватить метлу и начать убираться, но я этого не делаю. Я выхожу наружу и проверяю пустой курятник. Все наши куры до сих пор в Новой Гавани, где провели уже несколько месяцев. Затем я осматриваю хозяйственные пристройки. Тут до сих пор несколько потрепанных автомобилей и полные резервуары бензина. Я замечаю, что Кэл определенно регулярно возвращался, поскольку некоторое из нашего хранимого имущества исчезло.
