Танцующая среди ветров. Дружба (СИ) - Танари Таша (бесплатные версии книг .TXT) 📗
— Любил? — растерянно повторила я, выделяя интонацией окончание.
Лейтон кивнул. — Несколько лет назад в этом доме случилось несчастье.
Он некоторое время помолчал, будто подбирая слова. Было видно, что говорить ему очень трудно и не хочется. Затем решительно продолжил, больше не останавливаясь и не прерываясь.
— У лорда Гарнета был еще один сын, старший. Орсон Андраш, волею судьбы одаренный большой силой, он в совершенстве владел стихией Огня. Орсон всегда отличался прилежанием и вскоре добился высоких результатов в магической сфере. Еще он был довольно честолюбив и амбициозен, поэтому семейное дело его не особо привлекало. А вот служба при имперском дворе вполне соответствовала его стремлениям. Орсон стал заместителем главного мага Тайной Канцелярии императора. Гарнет чрезмерно гордился сыном, а тот, в свою очередь, никогда не забывал про отца и брата. Не зазнавался, всегда старался помочь в делах или в доме, когда было время. У мальчика появилась своя семья, хорошая жена и детки — Мирэль и Майтон. Так вот, как я уже говорил, несколько лет назад Орсон со всей семьей погибли. Они отправились на какой-то важный прием к императору, очень спешили, ну и по пути… Нам сообщили несчастный случай, никто из экипажа не выжил. Детям на тот момент исполнилось всего пятнадцать и тринадцать лет.
После этого лорда, как говорят, понесло. Его горе было безутешно, а траур никак не заканчивался. Он сильно запил и его начали одолевать приступы внезапного гнева. Стал замкнут, резок и необщителен, распустил практически всех слуг, перестал интересоваться делами. Мы, как могли, старались помочь ему, облегчить его страдания. Но, сама понимаешь, насколько это было ему полезно. В конечном итоге, он просто взял однажды ночью и исчез из дома. Я и Нолан с ног сбились, разыскивая его, все безрезультатно. Кстати, по этой же причине Нолан до сих пор и не женился. Почти сразу, как он привез Мариэль, произошло несчастье и, естественно, свадьбу отложили. Затем с Гарнетом стало твориться неладное, а далее и вовсе все силы и внимание тратились на его поиски. Когда же все более-менее наладилось, Мариэль понесла. Да еще я так понял у нее со своей семьей какие-то трения… В общем, откладывали-откладывали, а потом уже поздно стало, решили подождать появления на свет малыша.
Впрочем, я отвлекся. Возвращаясь к Гарнету, когда мы совсем уже отчаялись в попытках отыскать лорда, на пороге усадьбы появился ниор Форт Абигайл. Он сказал, чтобы мы не волновались, что с Гарнетом все в порядке, и скоро он будет дома. И действительно, через несколько дней они вместе вошли в центральные ворота и как ни в чем не бывало проследовали в дом. Уж я не знаю, при каких обстоятельствах они повстречались, и почему ниор обратил свое внимание на моего друга. Гарнет никогда не рассказывал мне об этом, а я не решался спросить, напомнив тем самым о прошлых темных временах. Но с тех пор Гарнет вернулся к жизни, начал улыбаться, шутить, интересоваться делами и окружающим миром. Покой вернулся в этот дом, а его обитатели вздохнули с облегчением. Но каждый год накануне того злосчастного дня, когда мой друг лишился частички своей души, на него находит хандра и он на несколько дней впадает в печаль, затуманенную отчаянием и злостью на несправедливость судьбы. А тут ты, так некстати попала в поле его зрения, стала свидетелем его слабости и боли. Возможно, теперь ты сможешь понять причины такого его поведения и не будешь судить слишком строго.
— Гарнет в самом деле к тебе очень привязался. Ему будет трудно потерять твое доверие и расположение, причиной чего он сам же непреднамеренно и оказался. — Повторив снова то, с чего господин Линн и начал повествование, он с шумом выдохнул воздух и, резко развернувшись, быстрым шагом покинул библиотеку.
А я так и осталась сидеть с чашкой недопитого и уже остывшего отвара мятлицы в руках, потрясенно осмысливая все только что услышанное. На меня накатила апатия, а еще недавно плескавшаяся в крови обида, сменилась горьким сочувствием. Я знала, какого это терять близких, родных и самых любимых людей. Хоть мне и было совсем мало лет, когда не стало папы, я отлично помню всю ту боль и пустоту, которая навечно поселилась в моей душе. Со временем удалось ее спрятать, прикрыть, будто плотным одеялом, сотканным из повседневных забот и переживаний. Но как бы глубоко я ни спрятала и во сколько бы слоев ни завернула эту тоску по утраченному, она всегда оставалась во мне. Нам тоже тогда сказали: несчастный случай, без расследования, никто не виноват, так бывает, просто не повезло. И мы с мамой остались наедине с этим горем, терзающим душу вопросами. Почему? За что? Как же так? Почему судьба так несправедлива? За что она лишила нас любимого человека? Как так вышло, что именно мой папа стал случайной жертвой, в разыгранной партии между жизнью и смертью? Маме тогда было очень плохо. Я помню ее слезы, что она прятала от меня, и тихие всхлипывания по ночам, когда она думала, что я уже давно сплю. Ей пришлось стать сильной, ведь на руках у нее осталась маленькая я. Она справилась, пережила, тоже спрятала свою печаль. Только она сама знает, чего ей тогда это стоило. Папа очень хотел бы видеть нас счастливыми, — говорила мне мама. Даже если сейчас все плохо, впереди обязательно найдется что-то хорошее.
Какой сегодня странный день. Кажется, с утра прошла целая вечность. Рассказ Лейтона оказался настолько неожиданным. Я и предположить не могла, что в стенах этого милого дома, ставшего мне почти родным, произошло такое горе. И что все эти добрые, умные, веселые люди, которые в нем живут, в прошлом тоже столкнулись с непоправимой трагедией, унесшей жизни целой семьи. Конечно же, я больше не сердилась на лорда Гарнета. Человека, потерявшего частичку своей души, обезумевшего от горя и боли, но нашедшего в себе силы продолжать жить дальше. Ему было еще тяжелее, если вообще можно сравнивать подобные вещи, горе — оно у всех свое. Но лишиться сразу и сына, и внуков, пережить своих потомков. Что может быть страшнее и противоестественнее для обычного человека? Родители не должны хоронить своих детей.
Я могла его понять. Эта слабость, оставшаяся с ним, в память о тех черных днях — он просто человек. Он и так сделал очень многое, чтобы остаться самим собой. Мне просто не следовало лезть за закрытые двери, совать нос в его личный ад, его боль и его израненную сторону души. На его месте я бы и сама еще не так разозлилась. Мне было стыдно и грустно. Как глупо все вышло. Не преднамеренно, сама не желая того, я стала свидетелем глубоко личных переживаний этого достойного уважения человека. Да еще и вся эта история всколыхнула мои собственные, давно и тщательно схороненные в самом дальнем углу сердца, переживания.
В глазах защипало. Я подняла руку, оказывается, по щекам катятся тихие слезы, а я даже сразу и не заметила. На мои колени опустилась теплая, чешуйчатая, ставшая такой родной, голова. Я и забыла, что Шанти все это время находился рядом. Он присутствовал в библиотеке на протяжении всего повествования Лейтона, ничем не выдавая себя. И сейчас он просто молча ждал, не вмешиваясь в то, что происходило у меня в душе. Я машинально запустила руки в его гребешки, осторожно перебирая их пальчиками, обводя каждый контур, казавшейся такой нежной и уязвимой, перепонки. Едва уловимо касалась подушечками пальцев чешуек вокруг носа и глаз, словно пересчитывая каждую.
— Я с тобой. Я рядом. Пойдем? — просто произнес он тихим, успокаивающим голосом.
И я была ему благодарна. Он так хорошо меня понимает, иногда кажется, что слишком хорошо. Он мог быть вредным, заносчивым, надменным, строптивым и очень упрямым. Но когда нужно, всегда тонко чувствовал, что испытываю в душе именно я, и никогда не переступал черту. Он стал таким близким и необходимым для меня, как островок безопасности, как последнее прибежище, как якорь. И за это можно простить ему все его высокомерные повадки. Рядом с ним я ничего не боялась, чувствовала себя защищенной от всех невзгод. Глупо, наверное, но это не подконтрольно разуму, ощущение возникало на уровне инстинктов.
