Поймай кагара за хвост (СИ) - Шторм Эрика (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Я с легкостью выбралась из объятий Ника, сделала шаг назад. Призвала огонь и окружила им его. Высокая стена колыхалась, была нестабильной. Сквозь тупое безразличие до меня доходили крики моей души или, может быть, самого сердца. Они призывали убрать пламя, бросится к Нику, обнять. Но откуда-то сверху их словно топтал тяжелый армейский ботинок. Чёрный, грязный, жесткий. Именно так я ощущала давление Нэдла на свою психику.
— Катя! — Ник опомнился, закричал. — Катя, не поддавайся! — Он не осмеливался подходить ближе — мешало плотное кольцо огня.
В мозгах заскрежетал противный Нэдловский голос:
— Быстрее! Убей его! Убей! Убей!
Я с силой сдавила виски пальцами. От возникших противоречий меня разрывало.
Дыша через раз, нелепо пытаясь заглушить чужой приказ, я рухнула на колени, зажала уши руками. Подобно душевнобольной стала раскачиваться из стороны в сторону шепча «пожалуйста».
— Оставь меня в покое! — заорала, искренне желая изгнать Нэдла из своей головы.
Послышался грохот. Вероятно, его приложило об стену волной сопротивления. Или что-то в этом роде, потому что меня отпустило. Я погасила огонь, удостоверилась, что Ник в порядке и рванула к камере Нэдла.
Он полулежал, опираясь на стену. Дышал рвано и резко. Порванная рубашка пропиталась кровью. Не отдавая себе отчёта, я с силой вцепилась в прутья тюремного окна. У меня загорелись волосы, вспыхнули оранжевыми языками глаза. Я не видела, я точно знала.
Ник схватил меня за локоть, отрывая от двери. Но прежде, чем он меня сдвинул, я успела заметить наглую улыбку Нэдла. Он улыбался. Этот подонок улыбался! С разбитыми губами, изодранной спиной, брошенный в камеру, приговорённый к скорой смерти! Он заставил меня убивать невинных, он хотел моими руками избавится от Ника! Того, кто стал мне родным, любимым, тем, кого не хочется отпускать от себя даже на минуту, ведь без него она превратиться в вечность.
Ненависть. Жгучая, ядовитая, сильная. Она уронила на меня свою пелену, лишив рассудка. Без раздумий и сожалений я подожгла мерзавца. Мне не нужно было стоять у его двери, чтобы сделать это. Более того, я не хотела смотреть на то, как его пожирает огонь.
Отчаявшийся докричаться, Ник схватил меня за плечи и зло затряс.
— Остановись! Кать, я прошу тебя! Хватит!
Я слышала его, но не слушала. Меня волновали лишь крики Нэдла. Жалостливые, страдальческие, отдающиеся во мне сладковато-мерзким привкусом. Они напоминали мне запах гнилья.
Единственное, что меня смогло отвлечь, это болезненное рычание Ника.
Я с ужасом уставилась на него, заметив, что опалила его. Это стало для меня своеобразной пощечиной.
— Потуши его, Катя, — вкрадчиво попросил Ник. — Это мои счёты, я должен сам разобраться с ним.
Теперь я послушалась. Убрала весь огонь, даже магический, погрузив нас в темноту.
Совсем рядом послышался топот ног, выкрики. Пришла подмога. Коридор озарил свет, который принесли с собой императорские воины.
Я осторожно обняла Ника, вжалась в него и, наконец, дала волю слезам.
Прода от 18.07.
Всё, что происходило дальше, я помню смутно. Какими-то яркими пятнами, выделившимися в отдельные события.
Вот Лиамарон стремительно движется к нам, раздвигая толпу воинов одним своим видом. Подходит, проверяет всё ли в порядке и вызывает местного врача. Отходит к тюремной камере, заводит разговор с кем-то.
Следующее пятно — спокойное лицо лорда Гонрина. Он быстро обрабатывает ожоги Ника, но при взгляде на меня сразу же хмурится.
— Раны леди Таргад гораздо хуже, чем я предполагал. Они очень глубокие и болезненные. Настолько, что оставили брешь в её ауре. Нам предстоит большая работа, Ник. То, что произошло здесь сегодня, никогда не оставит твою жену. Лишь прощение и смирение залечат эту рану.
Помню дрожащие руки Ника, его перешептывания с врачом. И это мой Ник, сильный, всегда невозмутимый, смеющийся по поводу и без. Крепко меня обнимает, но дрожь унять не может.
Помню горькое снадобье, ставшее причиной моей безмятежности. Оно убрало зияющую пустоту в груди, отпустило молотящую по вискам боль. Наверное, настолько сильное успокоительное в нашем мире дают буйнопомешанным.
Помню кровать и Арину. Она гладит меня по волосам, тихо говорит какие-то слова. Затем осторожно накрывает одеялом, садиться рядом. Суёт в рот ложку, с которой я покорно выпиваю. Теперь это вязкая безвкусная жидкость.
А потом большой-большой чёрный провал.
ГЛАВА 29
Часы складываются в дни, дни превращаются в недели, недели переходят в месяцы. Для всех время неумолимо идёт, толкает их вперёд на новые свершения, дарит минуты счастья и разочарования. Только я одна застыла где-то вне его влияния. Потому что каждая минута моей жизни кажется мне серой и безликой, даже не смотря на попытки близких людей это исправить.
Лорд Гонрин назвал моё унылое состояние — послешоковой депрессией. Я пережила огромный стресс и теперь мой организм заперся в глухую непробиваемую раковину. Накапливает ресурсы для восстановления психики. Но слишком долгое пребывание в «автономном режиме» может плохо на мне сказаться.
Ник всё пытался выяснить: долго — это сколько? Месяц? Два? Три? Однако лорд Гонрин пожимал плечами, что с ним вообще редко случалось. Обычно он знает ответ на каждый вопрос и лекарство от любой болезни. Но не со мной. Я — не его профиль. Так лорд Гонрин однажды сказал.
У них в империи, да и вообще на всём Хотарисе, психические расстройства не лечат. Потому что кагары, демоны, эльфы и другие расы, кроме людей, устойчивы к стрессу. Но если эмоциональный всплеск или сильное потрясение всё-таки происходит, они просто умирают. Для них это что-то вроде взрыва — бац, и нет больше твоей нервной системы, а вместе с ней и тебя. Перешёл незримую черту и пакуй чемоданы в гости к Тёмному богу.
Люди же не в пример выносливее, когда затрагивают их психику. Эмоции плещут адреналином, кровь хлещет по венам, в голове пульсирует, а потом в мозгу происходит «щёлк» и всё к чертям вырубается. У других рас такой предохранитель отсутствует.
Мы можем долго жить в состоянии овоща, иногда до самой старости. Жалеть себя, прятаться под маской равнодушия, отвергать родных и любимых. Или выкарабкаться, при сильном желании. Построить мир на остатках мира. Только вот меня не прельщала роль героя постапокалипсиса. Меня вообще ничего не интересовало.
Ник старался меня вытащить. Уговаривал, делал вид, что не замечает изменившегося поведения, иногда срывался. В такие моменты я ему завидовала. Кричит, нервно лохматит волосы, в глазах отчаяние и злость — живой. Такой живой и далекий от меня. Потому что я не могла даже обидеться на его срыв.
Как следствие, я пропустила поездку в свой мир. Благодаря этому окружающие окончательно убедились в моей безнадежности. Нет, прямо они не говорили мне, но я отстраненно анализировала, как с каждым днём в их взглядах становилось больше жалости. На которую мне тоже было плевать.
Но портал всё же был открыт, хоть и не для меня. Оттуда явились родители Арины и её сын — Кай. Во дворце стало больше народу и больше шуму. Но опять же — плевать.
Однако я совру, если скажу, что меня вообще ничего не трогает. Например, упоминания о Нэдле меня очень оживляют. Ибо, вспоминая его, я непременно вспоминаю убитых под его влиянием кагаров. Меня не утешает, что я действовала под его руководством. Ведь это была моя магия. МОЯ. Мой огонь, от которого я отреклась. Он стал мне противен. Дар, который отобрал чужие жизни, я больше не использую.
Кстати, говоря о Нэдле. Закончил он хреново. Его тихо и, можно сказать, по-семейному, в узком кругу лиц, казнили. Нэдл обещанного рассвета не увидел — казнь провели в той же камере, в которой он был заключён. А всё из-за того, что этот кагар не смог смирится с тем, что кто-то может быть лучше него. Простое соперничество, перешедшее в закоренелую ненависть. Он был сумасшедшим, этот Нэдл. В мире всегда есть кто-то лучше тебя самого. Но это не значит, что ты плох. Это значит, что мы — разные. Главное слышать и понимать себя, а не стремится уделать весь мир.
