Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия (СИ) - Мечтательная Ксенольетта (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
– Знаешь, я думаю, что ты можешь остаться. Мы с Елрех и сами справимся, а Роми навязался только из‑за исследовательского интереса. Тебе идти совсем не обязательно.
– Я пойду, – ответил он и перелег. Уперся кулаками в матрас под шеей, уткнулся лбом в него и выгнул спину, подставляясь мне под ласку.
Духи Фадрагоса! Его кожа покрылась мурашками, а сам он блаженно простонал. Я едва не рассмеялась, чувствуя прилив радости или даже самого настоящего счастья.
– Болит спина? – поинтересовалась сиплым голосом и сразу прочистила горло легким кашлем.
– Нет, просто хорошо.
И плевать, что не болит!
Я с решимостью присела рядом и принялась массажировать ему спину, а чтобы отвлечься от глупого чувства стыда, спросила:
– Хорошо повеселился?
Он не ответил, лишь фыркнул громко. Вздохнул шумно и полюбопытствовал:
– Елрех не убила себя?
– Только изрезала руку. С ней все хорошо, ты зря беспокоился.
– А Роми как? – Он снова простонал. – Его уже разбудили?
– Пока нет, я только собиралась.
– Я сам, – коротко вызвался. И тут же попросил: – Давай задержимся еще на полчетверти шага Солнца.
Десять‑пятнадцать минут мы могли себе позволить, раз все равно проспали. К проводнику посыльный от нас должен был прийти еще до зари, но нас предупреждали, что после праздника опоздание возможно не только с нашей стороны.
– Зачем? – уточнила я.
– Хорошо так, – произнес он, отбирая глоток воздуха. – Не сдавливай кожу, Асфи, просто погладь, как гладила до этого. Духи, каждое утро бы так.
С замиранием сердца я смотрела на свои руки, на его спину, затылок. Наслаждалась кожей, покрытой мурашками, с удовольствием прикасаясь к ней снова и снова. Хотелось продлить наше общее наслаждение как можно дольше, но вскоре заглянула Елрех. Глянув на меня, с жалостью покачала головой, а после позвала нас обоих. Пришлось идти.
Роми выглядел ничуть не лучше Кейела, даже менее довольным. На сером лице залегли фиолетовые тени, желтые глаза часто были прикрыты веками, а белая кисточка хвоста свисала мертвой мышью – слабо болталась в ногах и вызывала чувство жалости. В какой‑то момент даже пришлось сдерживать себя, чтобы не подойти, не приподнять ее двумя пальцами, затем встряхнуть и спросить: «Жива, милая?» Опасалась, что после этого Роми точно оторвет мне руки.
Позавтракать мы все же успели. Сынишка хозяев вернулся от проводника с новостью, что тот сам опоздает. Викхартка в годах напекла нам пышек и пожарила яичницу, а после, пользуясь неплохим знанием общего языка, развлекала рассказом о своем времяпровождении на празднике. Я жевала и пыталась вспомнить хоть что‑то, что происходило после второй порции крепкого напитка. Все же зря я так залпом осушала эти пол‑литровые, или даже литровые, кубки. В голове образовалась самая настоящая дыра, в которой то и дело вспыхивали костры и танцы, танцы и костры. Кажется, кто‑то плакал. Кто?
– Я все. – Кейел отодвинул опустевшую миску и поднялся из‑за каменного стола. – Пойду наберу нам воды в путь.
– Хорошая идея, – пробормотал Роми, одновременно жуя и перечитывая ночные записи в дневнике.
– Подожди, милый человек, я с тобой.
Елрех залпом допила бодрящий отвар, встала и начала заправлять штанины в сапоги. Я, грея в руках кружку, смотрела на нее, все еще пытаясь вспомнить, чем закончился у меня праздник. Иногда возникали пугающие воспоминания. Я знаю, что давно рехнулась, наверное, еще во дворце Цветущего плато, после казни девочек. Поэтому ничего странного нет в том, что вообразить Вольного для меня не составляет труда, а уж по пьяни…
Скосила взгляд на Кейела, стоявшего со сложенными руками на груди в дверном проеме, и удивилась, когда он, дернувшись, резко отвернулся. Так бывает, когда невольно ловишь на себе взор того, кто не хочет быть застуканным. Сердце замерло и словно ждало подтверждения, чтобы затрепетать. Он смотрел на меня? Допустим. И улыбнулся бы, как это происходило обычно…
И сердце все‑таки затрепетало…
Он осторожно поднял на меня глаза и снова быстро опустил. Тряхнул волосами, позволяя непослушным прядям упасть на щеки, и стал поправлять пояс. Чего он смущается? Утренней нежности? Так вроде бы и сам просил, и после никак не отмечал. Значит, дружеский жест… Натянутый, конечно, но пойдет. Тогда чего смущается?
Щеки разгорелись, а воздуха стало мало. Надежду, что Кейел влюбился в меня, пришлось всеми внутренними силами гасить. На нее я не имею права. Я предала его в той жизни, а теперь он с другой. Лери, в отличие от меня, спасала его, вытягивала из передряг и оберегала. Лери, в отличие от меня, не побежала делать себя бесплодной и просто обрывать беременность от него, как сделала я в той жизни все в том же проклятом дворце Цветущего плато.
Однако надежда не гасла, а, вопреки всей логике, под мысленными запретами только распалялась сильнее и хотела жить. Она стремилась поселиться в чертовом сердце, не желающем больше превращаться в обугленный камень. Простое желание переспать с девушкой, как правило, смущение не пробуждает. Для этого должна быть другая причина.
Духи… Я пропала.
Тряхнула головой, отгоняя глупые мысли. Должна быть другая причина. Может, стыд. За что?
После ухода ребят мы с Роми тоже долго не засиживались. Он по диагонали прочел записи, пофыркал, похмыкал, чем‑то со мной поделился, что я пропустила мимо ушей, а затем поторопил.
Улица с самого утра была залита солнцем. Кейел и Елрех сидели на крыльце и тихо беседовали о местных знахарях, а, услышав нас, с улыбками обернулись. Высокий подросток выбежал вслед за нами и, кое‑как высказываясь на общем языке, повел нас по адресу: дом, на котором Тогир сковал первый меч.
Две улицы вскоре остались позади, а на третьей отыскался сквер с большой каменной чашей, заполненной водой. В ней плавали рыбки, росли водные цветы, рядом спряталась лягушка и изредка подавала противный голос. На одном из фасадов домов, расположенных напротив, и вправду стоял возле кузницы викхарт и любовался тонким мечом. Парнишка что‑то бодро проговорил, получил от Елрех монету и сбежал, а мы отошли в тень раскидистой пальмы. Может, и в горы надо было выходить ночью? Такой зной с самого утра…
– И вот за это он нас ругал, – долетел отголосок беседы Роми с Кейелом.
На Кейела я всю дорогу старалась не смотреть, но получалось, мягко говоря, плохо. Вот и сейчас я отвернулась, опустила голову, но всякий раз бросала на парня взгляды. Кейел зевнул. Потер бледное лицо, часто заморгал. При хорошем освещении его недосып приобретал новые оттенки – лиловые и оливковые – они залегли в тенях под глазами. Наконец‑то, его состояние заметила не только я.
– А ты где провел праздник? – с подозрением присматриваясь к нему, спросил Роми. – Ко мне ты подходил в последний раз, когда Кхангатор рассказывал о жертвоприношениях в Вечном лесу. Потом я тебя не видел.
– Меня перехватили, – отмахнулся Кейел и снова зевнул.
Елрех присела на валун возле клумбы. Кивком указала мне на второй, но я покачала головой и прижалась спиной к столбу, на вершине которого стояла чаша – ночами в них насыпали горящую смесь и поджигали.
– Ты вообще спал? – привязался Роми, и я пользовалась его настырностью, с интересом прислушиваясь.
– Спал. – Кейел с вялой улыбкой кивнул.
– Я вернулся, когда голосила ранняя птица и на улицах почти никого не оставалось, – с сомнением потирая подбородок, сказал Роми. – Заходил к тебе, но тебя не было.
Вот как? Я вскинула брови. И опять поймала на себе быстрый взгляд Кейела. Любопытно.
– Я был… – Кейел тяжело вздохнул и опять посмотрел на меня, но теперь я отчетливо заметила не стыд и смущение, а вину. – Меня увели с праздника и почти до рассвета не отпускали.
– Надо было уйти. – Роми нахмурился.
– Я пытался. Несколько раз пытался. Но меня держали.
– Как держали? – изумилась Елрех, вытягивая шею.
Кейел развел руками.
– Крепко. Вцепились в одежду. Как только я двигался, просто удерживали крепче.
