Мост через тьму (СИ) - Мороз Ольга (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Например, наш в момент, когда мы лезли по отвесной стене (это было просто ужас и страх) он решил, что мы медленно ползем и у нас включился режим «все рушится». Стена начала трястись, в лицо ударил порыв ветра, меня им чуть не снесло, хорошо, что чуть. В следующем этапе, когда мы брели по шатающимся мостам (они на цепи и так качаются, как пьяные!) этот, без ругательств не скажешь, долбанул по нам ураганом с дождем, упали мы со Стю очень живописно, а главное громко и эмоционально.
— Вот же перерожденный недобитый, чего его еще не добили? — хорошая мысль у Стю, у меня даже кровожадные мысли закрались в голову, но офицер «козел», хорошее слово, тут им многие ругаются, рявкнул что-то мало понятное, но с направлением «встать и продолжить».
В следующем упражнении за нами гнались твари (мамочки, у кого такая больная фантазия и чего они такие страшные), тут я была не на высоте, просто, когда тварь выпрыгивает прямо перед тобой из провала, не заорать может только стальной человек, а я между прочим из плоти и крови, короче да, орала я, как истеричка и убегала так же психично, пока не уткнулась в другую тварь, вот тут пришлось менять траекторию убегания, но крик я не изменила. Так и бегала по кругу, голося, что припадочная, пока не врезалась в Вольфа и от страха не шарахнула его энергией, он этого явно не ожидал, короче, нам нужен был лекарь. Так что на полчаса мы были выпущены на волю, и пока Вольфа приводили в нормальное состояние, все отдохнули. В общем, недоволен был только Вольф, но после получаса отдыха, даже он признал, что это был отличный тактический прием, правда, попросил в следующий раз бить не так мощно, я возразила, что мне бы тогда не поверили. Меня простили, а следом пришел наш офицер и мы опять пошли к тварям.
В этот раз я была готова (ага, где там), я орала, но не убегала, я считаю, что это прогресс. Мы смогли победить тварюшек, но не надолго, офицер решил, что это перерожденные и они не убиваемы, он не вы полнил домашнее задание, совсем ничего не знает о них.
— Наши намного симпатичней, чем эти, — орала я, отбиваясь от очередной вполне материальной твари, которая энергично на меня нападала с явно гастрономическими целями, — надеюсь мы в это не превратимся, а то так и знайте, я сразу приду за вами!
Офицер наш после дня с нами стал нам как родной, хоть и «козел», но свой, он с нас часто потешался, но после каждого провала давал подсказку, что мы не учли. Не знаю, как вообще учат в этом университете, но подход «практика и ничего больше» очень даже действует, на третий день мы были уже не так унылы и не настолько ущербны. Задания все усложнялись, мы также проваливались и начинали заново, но успехи были, мы были наготове, и все реже попадались в ловушки, рассчитанные на неожиданность. Правда, наша скорость продвижения по этим лабиринтам была мизерной. Поэтому на четвертый день мы стали работать на скорость, и, если не успевали, выхватывали так, что хочешь, не хочешь, ускоришься. В середине дня наш офицер дал мне совет, чаще слушаться своей интуиции, спасибо, познакомил с новым зверем, который живет у меня в голове.
В спокойной обстановке он показал, как она работает и знаете, у меня получилось. Оказывается, если я слушаюсь себя, то почти всегда знаю правильный ответ или решение. Жаль в условиях, когда тебя почти едят, некогда прислушиваться к себе, но я честно старалась, правда от моих не правильных ответов на всяких перекрестках или при обезвреживании ловушки выхватывал Вольф. Это было условие мучителя-офицера, чтобы я ощутила ответственность. Вольфа обливали ледяной водой, он спалил себе брови, проваливался в яму, полную всякой мерзости, его било энергией, его резали ножами, вылетевшими из стены, било по голове…
И многое другое, как он в конце дня меня не придушил, я честно не знаю, я вот от него держалась на расстоянии, а он совершенно спокойно попросил:
— Завтра, пожалуйста, будь чуть уверенней и внимательней, — а после поковылял домой, сильно подволакивая правую ногу, в нее тварь вцепилась в последнее испытание.
Я вот хотела что-то сказать, но что скажешь, извинялась я после каждого провала, и, по-моему, на мое «извини, пожалуйста» у него даже глаз дергался, а офицер ржал, как конь.
Дойдя до нашего корпуса, села в тени дерева (хотя солнце давно село, я уже даже у «вампира» побывала), ему я, кстати, пыталась объяснить, что и так нет сил, а когда он берет так много крови, вообще все печально. Но после строгой отповеди, что это надо для спасенья моих близких, я заткнулась, а по дороге домой еще и морально уничтожала сама себя. Эгоистичная неблагодарная гадина, крови жалко…
— Все настолько плохо?
— Думаю, может быть хуже, у нас офицер с фантазией, — ко мне подсел Скотт, мимоходом погладив меня по руке, лежавшей на вытянутых ногах, сама же я сидела, прислонившись к дереву, — Так что, то ли еще будет…
— Это видать профессиональная черта, наш явно еще и садист, — я хмыкнула в ответ, — когда дни так загружены, легче, иначе мысли, что скоро мы можем остаться единственными представителями нашего народа, съедает изнутри, — без перехода открылся он.
— Тебе снятся кошмары? — я повернулась к нему, он сидел, глядя куда-то вдаль, хорошо звезды ярко освещали и в мраке были видны красивые очертания мира.
— Каждую ночь… Особенно меня пугает тот, где погибаешь ты, пытаясь спасти наших, — он повернулся ко мне лицом, и я вздрогнула, такое жуткое выражение глаз у него было, — откажись от этой миссии, я тебя прошу!
Я молча, отрицательно помахала головой, неужели он не понимает?
— Ты погибнешь там! — он отвернулся от меня, опять глядя в даль, — Я никогда не думал, что влюбиться, это так страшно, все говорят, что это благодать богов, их подарок, особенно. когда любовь взаимная. Чушь, все они никогда не стояли на пороге уничтожения мира, рядом с той, что так важна и не понимали, что из-за своей упорности она погибнет.
Любовь? Мое сердце забилось быстрее, и первым порывом было признаться о многолетней любви к нему, но он не ждал ответ, он говорил, все больше злясь, слова получались отрывистыми, а фразы хлесткими.
— Ты заигралась в бойца Дома Красных, в спасительницу, ты не хочешь признавать очевидное, ты девчонка, да одаренная, но слабая, ты станешь той причиной, по которой погибнет твоя команда и причиной провала миссии. Ты женщина, твое место у очага рядом с детьми и стариками, а не на передовой в этой войне с самим миром. Ты не боец, ты жалкая фикция! Неужели успех и обман так вскружили тебе голову, что ты отказываешься это понять?
— Естественно, мое место в углу, ждать великих мужей из их спасательных походов, делить своего мужа еще с несколькими женщинами, рожать детей и помалкивать, а потом безропотно ложиться под другого, чтобы увеличить количество одаренных! — вот зря мы начали этот разговор и возможно, точнее, наверняка, я пожалею об этих своих словах, но остановиться уже не могу, — Если бы не женщина, которая должна была сидеть, заткнув рот, у нас и не было бы и шанса на спасения хоть кого-то. А те мужчины, которые должна защищать своих женщин, сейчас всеми силами стараются спастись сами. Не смей мне говорить, что я не достойна звания бойца своего Дома. Я на протяжении многих лет была им, я защищала свой Дом, свой народ. Пусть я слабая, жалкая, и как еще ты там считаешь? Но это не значит, что я уйду в сторону, и буду просто ждать, ты боишься моей гибели, что же, мне жаль. Но если станет выбор: умереть или позорно ждать, чтобы потом стать безропотной тенью мужчины, то я выберу смерть. Я не хочу, как целые поколения женщин, дрожать от гнева великих! — я уже орала, хотя до этого старалась говорить спокойно, не смогла, — Бояться противиться и ненавидеть себя, смотреть как мой муж ложится в постель с другими, как рядом с моими детьми будут бегать дети мужа от других женщин. Я не хочу такой жизни! Так что спасибо, что все это сказал! Любовь — это не подарок, ведь я долгие годы была влюблена в тебя, мечтая о несбывшемся, мне повезло, я испытала то, о чем мечтала, но это случилось, когда я открыто заявила, кто я. Я Боец! — слушать дальше я не смогла, умчалась к себе в комнату, давя слезы, которые выпустила только в душе.
