Оборотень на щите (СИ) - Федорова Екатерина Владимировна "Екатерина Федорова-Павина" (книги txt) 📗
Один, с ненавистью подумал Ульф, сквозь дикую боль узнавая запах старика. Верней, отзвук его запаха, пробившийся сквозь сладкое благоухание альвов.
Боль сводила с ума. И Ульф даже не удивился тому, что узнал владыку Асгарда, просто унюхав его. Ему было не до изумлений…
— Я велел Хальстейну в Утгарде изготовиться, — хрипловато бросил старик, стоявший сейчас рядом с Силундом. — Плавка моста начнется, как только я верну смертным силу рун. Забирай ее дар, Силунд. Да поживей. Время начинать.
Старик смолк, единственным глазом уставившись на пригорок, с которого альвы уже уносили Локки.
— Стоило ли рисковать, являясь сюда так рано? — вполголоса заметил Силунд. — Руну Одал ты мог снять и в Асгарде. А потом через Тора известить меня об этом. Все равно мы ступим на мост не раньше, чем он дотянется до Мидгарда.
— Пусть все случится при мне, — отрезал Один. — В случае чего я сразу верну Одал на место. Без вестников и без задержек.
— Не тревожься, всеотец, — пробормотал Силунд. — Женщина во власти моих чар, Локки во власти нашего нового света. А волк во власти альвиек.
Затем Силунд вскинул руку. Разжал пальцы, посмотрев на Свету.
На белой ладони альва лежала крохотная чашка без ручки. Деревянная, перевернутая вверх дном, на котором чернела выжженная руна Чаши.
— Протяни руку, — велел Силунд. — И замри. Помогать мне не надо, я сам уложу чашу тебе на ладонь. Руна Пертфу должна лечь правильно.
Так, будто из нее плеснули водой слева направо, мелькнуло у Светы. Но если руна Чаши ляжет наоборот…
Она одернула себя. Нечего думать о глупостях, когда Силунд уже сказал, как ляжет знак Пертфу.
— Стой, — приказал вдруг Один. — Узнай у бабы, остались ли на ней руны? Под вашими чарами она расскажет все.
Силунд слегка нахмурился, не отводя глаз от Светы. Спросил быстро:
— На тебе еще есть руны, дротнинг Свейтлан? Нанесенные где-нибудь на кожу невидимой краской?
В первый миг Света чуть не крикнула — есть. И сразу с трепетом представила, как ладони Силунда начнут ее оглаживать…
Но тут из глубин сознания выскользнуло то, что она повторяла последние два дня, с утра до вечера, как мантру. Боясь как раз такого поворота событий, и такого вопроса.
Нельзя допустить повторения истории с Антоном, мелькнуло у Светы. Поэтому надо молчать, если спросят о рунах. Только так можно удержать прекрасного альва. Только так, промолчав…
И затем Света подумала уже страстно, жарко — вдруг и Силунд меня бросит, как Антон? Если выложу все, то он потеряет ко мне интерес. Ведь в женщине должна быть загадка. Тайна. Нужно молчать, иначе Силунда не удержать. Интересно, можно ли использовать на нем Свадебную руну Гьиоф? Раз уж Силунд сам ее выбрал? Но чтобы сделать это, опять-таки надо молчать.
Все эти мысли пронеслись в уме у Светы секунды за две, не больше. Следом она качнула головой, влюблено глядя на альвийского конунга. И с улыбкой протянула руку.
Силунд перевернул чашку, затем аккуратно опустил ее на Светину ладонь. Обронил:
— Твоя очередь, всеотец.
Одноглазый старик, распахнув плащ, задрал рукав пурпурной рубахи.
Сейчас он снимет с себя перевернутую руну Наследного Удела, Одал, решила Света. Следом ощутила теплую гордость — ей известно, что сделает Один по указке самого Силунда.
А через секунду голову Свете словно погладили колючие лапки.
И горячими нитями, согревшими кожу — голову ей заклеймили две руны. Спрятанные под рыжими волосами, над ушами, где пряди были склеены в кору. Ради этого Света два дня мазала на волосы кашицу из размоченного хлебного мякиша. По утрам и вечерам, чтобы пряди не разлетелись на ветру в нужный час…
Над ее ушами, под волосами, на пятачках бритой кожи, были выложены два знака. Тонкие косички легли чертами, окровавленные нитки скрепили их узлами — и одну сторону Светиной головы тайно осеняла Ихвар, руна Щита. С другой стороны под волосами пряталась перевернутая Наудр, из руны Рабского Подчинения ставшая руной Освобождения…
И эта перевернутая Наудр сняла чары альвов.
— Готово, — провозгласил Один.
— Повторяй за мной, — тут же приказал Силунд. — Прими эту руну от меня в дар. По моему согласию и по доброй воле моего мужа, которому я теперь принадлежу.
Пора, с ненавистью подумал Ульф, горя под коркой серебра у реки. Альвийки, высыпавшие на него уже второе ведро, сейчас глазели на Одина…
Обгорелый волк с трудом, но прыгнул — и слой блестящих побрякушек осыпался с него звенящим мусором. Тело зверя сухо, громко хрустнуло сквозь этот звон.
Клыков нет, рыкнул на краю сознания волк. Тебе даже рвать нечем.
А потом на землю вместо зверя приземлился человек — истощенный, похожий на скелет, обтянутый нежной бледно-красной кожицей, какая нарастает после ожогов.
Глаз еще не было, глазницы закрывали туго натянутые веки. Но человек ловил запахи и звуки.
Он знал, что не допрыгнул. От Одина его сейчас отделяло не меньше восьми шагов. И полдесятка альвов, стоявших со стороны реки.
Мне нужен волк, мгновенно решил Ульф, приземлившись на четыре конечности. Иначе Один пустит в ход свою силу, от которой цепенеют лучшие воины. Владыка Асгарда остановит любого человека…
Он снова прыгнул, на лету оборачиваясь зверем.
…В стороне от него, рядом с Силундом и Одином, Света резко вскинула левую руку над головой. Размашисто согнула ее в локте, запястьем коснулась макушки — и сразу запустила пальцы под корку волос над правым ухом.
Выдранные склеенные волоски ответили колючими поцелуями боли.
Но Света этого даже не заметила. И кончиками пальцев тут же нащупала руну, спрятанную под прядями.
Перевернутая Наудр, снявшая чары альвов — к левой ладони Светы прижалась уже в ином положении. Длинная косичка указала на ее запястье, короткая косичка косо перечеркнула длинную под пальцами. Прижавшись к ее ладони, Наудр стала руной Рабского Подчинения для всех смотрящих на Свету…
И продолжила защищать ее от альвийских чар — касаясь кожи головы с другой стороны, в ином положении.
— Молчать, замереть и смотреть на меня, — крикнула Света срывающимся голосом. — Не шевелись. Не думай ни о чем. Ничего не желай.
А следом она крутнулась на месте, отшвыривая чашку с руной. Затем с ужасом осознала, что на нее смотрят почти все, даже Силунд с Сигвейн — только не Один.
Владыка всех богов уже шагнул назад, уставившись на берег реки. Что еще хуже, он успел поднести к руке повязку с Одал, которую снял за несколько секунд до этого.
— Убейте Одина, — в отчаянии выкрикнула Света.
И стегнула взглядом по ближайшим альвам.
Но те не сдвинулись с места.
А через долю секунды на Одина вдруг упал сверху красный силуэт, похожий на ошпаренного лысого зверя. Огромного, с выпирающими ребрами. Существо вцепилось в горло Одину передними лапами. Движение вышло до странности человеческим — и неловким, словно зверь пытался орудовать лапами по-людски.
Потом зверь рухнул вместе с Одином, не обращая внимания на меч, вонзенный ему в бок рукой бога. Оба, сцепившись, покатились по земле, выкосив в строе застывших альвов дорожку из сбитых тел.
В следующий миг над рекой пронесся тугой хруст. Словно порвалась крепкая, плотная ткань. Затем воздух колыхнул мощный, гулкий хрип-выдох. И зверь приподнялся над телом Одина.
Безволосые мускулистые лапы теперь заливала кровь — до самой шеи, превратив ошпарено-красную кожу в темно-алую, мокро блестевшую.
Это Ульф, сверкнуло в уме у Светы. Он вернулся? Жив? Победил? Но как? А если альвы кинутся на него? Действует ли еще руна Наудр?
— Смотреть на меня, — отчаянно выкрикнула Света на всякий случай. — Идти отсюда… на десять шаг. Все назад.
Она облегченно выдохнула, когда альвы дружно отступили, пятясь от нее двумя полукружьями. Но тут возле левого бока что-то свистнуло. Пронеслось сверху вниз, хлестнув ее по левой руке волной воздуха.
Света рывком обернулась и наткнулась взглядом на Тора. Рыжеволосый бог, подобравшись сзади, смотрел в сторону. И уже заносил крупный молот для нового удара.
