Снежных полей саламандры (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
— Займись подругой, она ранена.
— Игорь… — жалко выдавила из себя Ане, горло перехватило.
Он качнул головой: потом, не сейчас, я — при исполнении. Ане беспомощно кивнула. Бой есть бой, и он ещё не окончен. У них будет время объясниться друг с другом потом. Когда врага выкинут вон со станции. А пока незачем отвлекать солдата на выяснение отношений.
— Где ты успела? — удивлённо спросила Энн, рассматривая обожжённую руку Ане.
Конец котёнку, обречённо подумала Ане. Опять импланты вживлять заново. Да что за невезуха, в конце-то концов!
Много позже Ане узнает, что адмирал ВКС Кай Тропинин устроил из станции Кларенс ловушку для оллирейнского лантарга. Это был рискованный, очень опасный план, со множеством жертв. Но иначе укоротить разошедшегося не в меру Ми-Скайона не представлялось возможным. Предполагаемые жертвы были признаны оправданными. Военные получили отмашку на исполнение. И поставленная задача была выполнена.
Любой ценой.
Невзирая ни на что.
Ольры потеряли здесь треть своей синтагмы, пленников им взять не удалось, разрушить станцию и верфи — не удалось. Шахматная партия космического масштаба. Пешками жертвуют, чтобы выиграть короля. И если пешка — это ты, то не вздумай плакать. Так надо. Таковы правила Игры.
Но тогда, пока Энн лечила ей руку, Ане ни о чём подобном не думала. Все её мысли были об Игоре Жарове, о том, что им непременно надо встретиться, и что он, наверное, её не простит. Вообще не простит. Совсем. Она бы на его месте себя точно бы не простила.
В затылке свербело от стыда. Как она могла написать ему такое глупое, тупое, отвратительное письмо, и — сбежать, бросить. В голове не укладывалось.
Простит он?
Не простит?
Она не знала.
И очень боялась узнать.
Примерно на полдороге к родному госпиталю Энн стало плохо, и приехала она в своё отделение бессознательной тушкой.
— Паранормальный срыв, — объяснил её состояние доктор Сормор, уже знавший, чем окончилось дело между Энн и ольрами в ангаре.
— Она восстановится? — спросила Ане.
Ей не понравился тон, каким старший врач сказал о срыве. Что-то подсказывало, что здесь простой мигренью подруга не отделается.
— У неё очень нестандартные спецификации, — ответил Сормов и, подтверждая нехорошие предчувствия, добавил: — Любой из нас… уже бы погиб. А она еще жива.
— Но надежда есть? — обеспокоенно спросила Ане.
— Надежда есть всегда… Давайте, раз уж вы здесь, доктор Ламель, я посмотрю вашу руку. Потом у меня такой возможности не будет.
Ане морально приготовилась к тому, что импланты будут менять. Снова. И снова это растянется на десять дней вынужденного безделья, тогда как уже сейчас она, хирург, могла бы приносить пользу. И билась в сознании, не утихая, мысль об Игоре. Нашёл. Спас. Дико, конечно, откуда он знал, он исполнял приказ, и вместе со своим взводом планомерно и методично вычищал врагов из занятых ими ангаров; их, её и Игоря, свела простая случайность.
Предназначение.
Как после такого не поверить в судьбу?
Но оказалось, что комплект «Инекон» — в высшей степени замечательная штука, вполне способная к регенерации, если не задеты точки роста и уцелели внешние, скрытые в подушечках пальцев, части. Оставалось только дать толчок к развитию, что доктор Сормов и сделал.
— Полное восстановление, — сказал он, — наступит через двое суток. А до того постарайтесь нe напрягать кисть и вообще двигать рукой как можно меньше. Наденьте бандаж, не рискуйте зря.
— То есть, через два дня я смогу оперировать? — спросила Ане, не веря своему счастью.
— Лучше через три.
— Спасибо!
Отлично. На большее Ане даже не смела надеяться.
Она вернулась в своё отделение и обнаружила доктора Циссви на диванчике в холле. Та, как была в операционном костюме, так и не позаботилась от него избавиться. Волосы под шапочкой, крылья спрятаны в тонкую полупрозрачную защитную плёнку. Тяжёлый день, и он еще не собирался заканчиваться…
Ане тихонько прошла мимо, думая, что гентбарка спит, и лучше её не трогать, пусть отдыхает. Но Циссви не спала.
— Это вы, доктор Ламель, — сказала она устало, спуская ноги на пол. — Что у вас с рукой?
— Травма, — Ане не стала вдаваться в подробности. — Приду в норму на третий день.
— На третий день это хорошо…
Циссви, забывшись, отёрла лицо краем крыла. Ане давно уже работала с нею вместе, экзотическая нечеловеческая внешность не вызывала больше оторопи, но иногда всплывали такие вот мелочи в жестах, в поведении, в общей пластике, и снова становилось не по себе, как в первый раз. Ане осторожно присела рядом. Спросила:
— Что-то случилось?
Помимо запредельной усталости в лице заведующей было что-то ещё. Ане затруднилась бы определить, что именно. Но очень хорошо чувствовала настроение гентбарки.
Глухое отчаяние.
Циссви быстро посмотрела на неё, потом отвела взгляд. Сказала:
— Тивиропи ранена.
— Серьёзно? — спросила Ане, и тут же пожалела о вопросе.
Будь ранение несерьёзным, Циссви бы так не переживала. Гентбарка только кивнула. Очень человеческий жест. И человеческое же отчаяние во взгляде. Сёстры были очень привязаны друг к другу, и, хотя Тивиропи по каким-то причинам восставала против диктата Циссви, это не умаляло их связи.
— В ожоговом центре она, — пояснила Циссви.
— Вы у неё уже были?
Та покачала головой:
— Ещё нет… Но я видела…. Видела… — она замолчала.
Ещё нет. Потому что некогда было, поняла Ане. И сразу вспомнила себя и Энн, короткий бесславный бой в коридоре, плен, пусть даже кратковременный. Запоздалой волной пришёл ужас: а ведь она, Ане, выжила только потому, что врагу за каким-то лядом понадобилась именно живой. Ей даже сказали, чтобы шла вон, в скобках — не путалась под ногами, надо думать, для ольра в боевой обстановке — это верх милосердия. А Тивиропи им была не нужна. Как не нужна была и доктор Циссви…
— Я могу навестить её, — вызвалась Ане. — Всё равно от меня толку здесь пока никакого.
— Пойдём вместе, — решила Циссви, вставая. — Она в сознании. Я с ней… — и не договорила.
У обеих сестёр был третий телепатический ранг, и ментально они оставались вместе, несмотря ни на что.
Тивиропи лежала в специальной противоожоговой капсуле. На её бледном — бледнее обычного, — лице жили только глаза. И по ним было видно, насколько она устала от боли и безнадёжности.
— Как глупо всё, — призналась она своей сестре-сничаев. — С задержкой на три года. А ведь если бы ты тогда согласилась… Дай слово! Дай… слово… что если я… то…
— Нет! — резко ответила Циссви. — В моём доме такого не будет.
— Тогда я умру, — сказала Тивиропи, закрывая глаза. И больше не сказала ни слова.
Перед входом в реанимационное отделение ожогового центра был точно такой же холл, как и в отделении нейрохирургии. Циссви обессилено опустилась на один из диванчиков. Закрыла глаза и долго сидела так, не шевелясь. Потом сказала:
— О чём она просила? — тихонько спросила Ане. — Может быть, если пообещать ей это, она получит цель. Стимул для того, чтобы жить.
— Нет, — качнула головой Циссви. — Я не могу пообещать и не исполнить, это прозвучит фальшиво, она поймёт, у неё вторая ступень третьего ранга, а у меня только шестая. Но я вообще обещать не могу… такое!
Ане терпеливо ждала.
— Вы ничего не знаете о нашей расе, Анна Жановна, — сказала гентбарка. — Не суетитесь сейчас, не надо, всему своё время — обучение идёт от простого к сложному, и только так. Сначала вам следует разобраться с расами, близкими к вашему собственному биологическому виду… Я расскажу вкратце суть нашей с Тив проблемы сама. Понимаете, свитимь ограниченно способны к размножению. Метоморфоз запускает старшая сничаев дома, там целый обряд, ритуал и процедура, достаточно болезненная, но это было бы еще полбеды. После родов такая свитимь погибает с гарантией. Спасения не существует просто потому, что никто его не искал. Жизнь свитимь ценится меньше, чем любая другая. Они — бойцы, защитники и — жертвы. Так было всегда. И до сих пор подобное практикуется в пространстве Гентбариса, причём, даже в многочисленных, крепких Домах. А я… Я родилась и выросла среди людей, я работала среди людей. Я, ментально, больше человек, чем сничаев. Я не могу отдать сестру на подобный костёр. Сама — пошла бы легко, если бы могла, сестру отправить — не могу. Хотя Тив упорно выносит мне мозг вот уже третий год, она — готова. Хорошо, что она не в состоянии запустить собственный метаморфоз сама! И принудить меня сделать это против моей собственной воли не может тоже.
