Вредина, маг и обряд, пошедший не так! (СИ) - Крейн Антонина (книги .txt) 📗
— Знаешь, — протянула я где-то часик спустя, смотря, как лунный луч обстоятельно, будто сканер, ползет по моему голому бедру. — Пожалуй, я тоже тебя люблю.
Эдинброг рассмеялся.
— И вот опять: я уж думал, ты и не скажешь.
Глава 51. Зеркальная конференция
Конференция Аманды Дэ Басковиц проходила в главном зале академии.
Это было широкое, обласканное солнцем помещение с высоким сводчатым потолком. В нишах вдоль стен стояли бронзовые фигуры знаменитых ученых, на окнах драгоценными пластинами сияли витражи. На небольшом возвышении находилась кафедра — выполненная из вишневого дерева, она чем-то неуловимо напоминала гроб.
За кафедрой сидела сама Аманда, а также несколько политиков, преподавателей и стражей. Все остальное место в зале занимали журналисты и… Зеркала: большие и маленькие, ручные и напольные, старинные и минималистичные.
В первый момент я не поняла, что это за внезапный праздник самолюбования, но Артур все объяснил. Оказалось, что в мире Гало есть такая вещь, как "зеркальное телевидение" — многоуровневое заклинание, которым можно охватить всю планету. Оно очень сложное и энергоемкое, а потому применяется раз в сто лет (и то не факт). Но ради конференции его все-таки "растянули": как иначе, если сегодня решится судьба мира?
Таким образом, тысячи колдунов по всему Гало с самого утра поддерживали плетение. Воздух искрился от магии, пробужденной в таких количествах. Под облаками носился легкий зеркальный звон… Меня то и дело шарахало током от прикосновений к Артуру (это норма) и одежде (вот тут что-то новенькое!).
— А это заклинание не порвет ткань бытия? — подозрительно уточнила я. — Ты говорил, что глобальные вязи также опасны, как гибель дракона.
— Опасны не вязи, а их внезапное разрушение, — покачал головой Эдинброг. — Но его будут сворачивать со всей осторожностью, не волнуйся.
Мы решили смотреть выступление из кофейни в Сироппинге.
Еще утром Артур написал Аманде, что не станет поддерживать ее, и теперь в огромном настенном зеркале я видела, как укоряюще пустует кресло справа от девушки. Борису мы отправили сообщение, чтобы он пришел к нам "на чашечку кофе". Если все пойдет плохо — умотаем в столицу прямо отсюда.
И да.
Опуская прелюдии: все действительно пошло плохо…
Аманда Дэ Басковиц не врала, когда сказала, что короли уже согласны с ее предложением. Сидевшие за кафедрой не дискутировали, а, скорее, торжественно оповещали население о грядущем миропорядке.
Только один из спикеров высказал некоторое сомнение. Это был крючконосый мастер Говерик.
— Позвольте, коллеги… — пробормотал он. — Но как же Земля?!
— А что Земля? Никто из нас никогда не был на Земле, — снисходительно отозвался ректор Хомхи Бавтелик. — И это очень удобно, потому что жертвовать тем, что ты знаешь — это безнравственно, но жертвовать концептом, так сказать, конструктом — это совершенно нормально. Вы же не рыдаете всякий раз, когда слышите, что где-то во вселенной идет война, верно? До слез вас доводит лишь война, имеющая к вам отношение… Поэтому предлагаю о Земле в принципе не говорить.
— Но как можно не говорить о ней, если даже у нас в академии есть двое землян?! — вскрикнул ошарашенный мастер Говерик.
Этот крик взметнулся под своды зала и пару секунд болтался там, одинокий и неприкаянный.
Все, нахохлившись, замолчали. Кажется, волнения Говерика совсем не понравились политикам… Сквозь стрельчатые окна проникали задорные солнечные лучи, и в их нежно-медовом свете переливались поджатые губы и мрачные взгляды. Шелка и бархат. Слабоумие и жадность.
— Вообще-то, — наконец проскрипел кто-то, — земляне — это очень плохо. Они могут устроить бунт. Лучше отправить их домой. Или в тюрьму.
Я аж поперхнулась и разлила кофе по блюдечку, когда стрелки вот так легко и ненавязчиво перевелись на нас с Борисом Отченашем.
И, кстати, где он?.. Часы на стене кофейни показывали полдень, и контрастные короткие тени подтверждали эту информацию. Конференция шла уже давно, а финансиста так и не было. Странно.
Меж тем, в зеркале крупно показали Аманду Дэ Басковиц. Девушка была одета в закрытое белое платье, а на груди у нее висели четыре значка: гербы государств Гало и… символ Тварей. Эдакая серая клякса с белыми зубками. Типа она дипломат, ага.
Двуличная задница, как по мне.
— Я согласна, — грустно сказала Дэ Басковиц. — Земляне действительно могут стать проблемой. И не только они… Дело в том, что вчера я обсудила наш договор с известным вам Артуром Ван Хофф Эдинброгом. И, боюсь, его реакция оказалась неадекватной.
— А поподробнее? — нахмурился ректор.
— Господин Эдинброг крайне недоволен тем, что теперь я становлюсь спасительницей Гало, — скромно сказала Аманда, — Якобы наш договор умаляет его роль, его, так сказать, годами пестуемое величие… Как вы видите, он даже бойкотировал конференцию.
Зеркальная камера показала пустое кресло. За кафедрой тотчас обвинительно зароптали…
Аманда продолжила:
— Но бойкот — это не страшно. Куда хуже были бы агрессивные действия, направленные против нашего соглашения: например, принудительный разрыв ткани бытия раньше срока в попытках смешать нам карты.
— Что за ужас вы говорите, Аманда! — заблеяли политики.
— Это не ужас, а вполне рабочая тактика, — покачала головой девушка. — Господин Борис Отченаш рассказывал мне, что такая техника "предупредительного удара" очень популярна на их планете. И кстати… — она нахмурилась. — Господин Отченаш утром прислал мне странное письмо, где сказано, что "я пожалею". Видимо, Артур или его землянка-фамильярша успели рассказать Борису о договоре, а ведь Отченаш славится взрывным характером… О нет! — взгляд Аманды вдруг обратился куда-то мимо камер и наполнился паникой. — А почему в этом зале отсутствует дракон Ойгонхарт?!
…Артур с грохотом вскочил со стула. Тот ухнул на пол и задребезжал металлическими витыми ножками.
— Черт! — ахнул он. — Вилка, мы идиоты!
И рванул к выходу из кафешки.
Минуту спустя мы опрометью неслись в академию, на ходу перепрыгивая через многочисленные клумбы и павлинов, гуляющих между ними. Мы были единственными движущимися фигурками в деревне — все остальные замерли перед своими серебряными экранами.
Когда мы ввалились в главное здание, Артур ощупал карманы блейзера и застонал:
— У меня нет визитки-маршрута к Ойгонхарту! Забыл в комнате!
Ах вот куда мы бежим, оказывается…
— Зато у меня есть! — отозвалась я.
Артур покосился на меня удивленно и чуть ревниво, но не стал комментировать. Я же порадовалась: вот не зря дракон ко мне вчера клеился!
Сжимая зачарованное приглашение в руках, мы рванули к спальне мастера — визитка работала как игра «горячо-холодно», сияя ярче, если мы бежали в нужном направлении и, напротив, тускнея при неверном выборе пути.
Сегодня волшебная дверь Ойгонхарта оказалась в коридорном тупике. Мы заколотили изо всех сил. С той стороны никто не отвечал.
А потом послышалась какая-то возня и тихий мужской вскрик…
— Отойди! — приказал Артур, подворачивая рукава рубашки. Он выкрикнул заклятье, и дверь тотчас вышибло, будто с ноги спецагента.
…Комната выглядела так, будто в ней располагался филиал старинного джентельменского клуба: сигарный дым, низкие кресла, на столе карты, закуски, три бокала и тяжелый графин с виски. Точнее, с зеленой дрянью.
Сами джентельмены тоже имелись.
Один из них — дракон — лежал на ковре в неестественной позе. На бледных губах выступили изумрудные пузыри, возле выпростанной руки валялся недопитый, опрокинутый стакан.
Я панически поперхнулась и наткнулась на очумевший взгляд второго участника сцены. Это был Борис Отченаш собственной персоной. Обалдевший и опухший, он сидел на Ойгонхарте верхом и зачем-то давил ему на грудь двумя руками.
