Чужая душа - потёмки (СИ) - Романовская Ольга (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Беспокойство притупило даже традиционные вечерние боли — мне было не до них. В который раз обходила комнаты, проверяла, ничего ли не забыли, — и ждала. Ждала и молилась.
Наконец вернулись магистры. Уставшие и молчаливые. Особенно Лазавей. Такой сосредоточенный, с поджатыми губами. На попытки заговорить с ним он не реагировал, будто витал в своих таинственных иных сущностях.
От Тшольке удалось узнать, что нужное место они нашли.
Теперь дело было за Ксержиком.
Мой новообретённый отец появился, уже когда стемнело. Ворвался в номер Лазавея, взмыленный, измазанный в земле и крови.
Я вскрикнула, прикрыв рот рукой: никогда ещё не видела таких бурых разводов. Такое впечатление, что некромант искупался в кровавом озере.
Юлианна углядела глубокие порезы на его руках, толкнула меня в бок: колдовал. Она, в отличие от меня, не боялась крови: обучение на факультете Активного чародейства обязывает. Их убивать учат, а я… Я просто стояла, бледная, стараясь не смотреть на Ксержика.
Некромант был немногословен:
— Быстро убираемся отсюда!
Магистры кивнули и вытолкали нас за дверь, бросив вдогонку:
— Вещи на плечо, сами сгрудились в комнате Липнера.
Не знаю, за что алхимику такая честь. Может, потому что химичил постоянно и что-то в воздухе изменил? Оказалось, нет: Липнер просто делал подготовительные работу по переходу в мир родной: Лазавей заранее дал инструкцию.
Через пару минут в комнату ворвалась магистр Тшольке и торопливо начала оплетать её заклинаниями.
— Эдвин, Алоис, мать вашу, скорее! — крикнула она, приоткрыв дверь, совершенно не заботясь о моральном облике преподавателя. Затем обернулась, ткнула пальцем в Юлианну: — Будете мне помогать!
— Они близко, да? — догадалась магичка, с готовностью встав за правым плечом Тшольке. Я ощутила магию в воздухе. А потом и увидела: синие искорки между пальцев магистра и соседки по комнате.
Тшольке кивнула, опасливо покосилась на стену, будто она могла рухнуть, а потом обратилась ко мне, непривычно вежливо:
— Госпожа Выжга, пожалуйста, осторожно подойдите к окну, выходящему на улицу, и выгляните. К сожалению, вынуждена просить вас, так как остальные заняты. Будьте предельно внимательны, не рискуйте. И ни в коем случае не позвольте вас заметить. Постойте одну минуту — и стрелой сюда.
Значит, всё серьёзно, и священники на подходе. Идут жечь и убивать.
Бочком протиснулись мимо Тшольке, поймав её тревожный взгляд. Как бы она меня не «любила», но на смерть посылать не собиралась. И пеклась о студентах.
В коридоре всё на первый взгляд было, как обычно, то есть доносились обрывки разговоров и смех из обеденного зала, какая-то возня из номеров, но я не позволяла себе расслабиться. Сняв туфли, прокралась к окну, прижалась к стене и выглянула наружу.
Факелы! Целое море факелов! И какие-то люди… Пешие, сжимающие гостиницу в кольцо.
Приблизительно оценив их количество и уверившись в недружественных намерениях толпы: 'Смерть ведьмакам и ведьмам!' — звучало не двусмысленно, — поспешила обратно.
— Ну? — набросилась на меня магистр.
— Да я тебе и так скажу, что там, — раздался усталый голос Лазавея за моей спиной. Руки легли мне на плечи, подталкивая в комнату. — Весь оставшийся в живых Орден явился нас убивать и грозит поджечь гостиницу со всеми постояльцами, если хозяин нас не выдаст.
Магистр снова перешёл на 'ты' в общении с Тшольке — значит, на душе неспокойно, и он непроизвольно переходит на неформальное общение. Наверняка все преподаватели говорят друг другу 'вы' только при студентах, соблюдая кодекс поведения.
В комнате попала в руки Ксержика, всё ещё не отмывшегося от крови. Наоборот, порезов на руках прибавилось. Заметив мой интерес к своим увечьям, некромант покосился на магистра Лазавея, коротко пояснив: 'Ему нужна сила'.
Убедившись, что Липнер всё сделал правильно, Лазавей вышел на середину комнаты и прикрыл глаза. А Тшольке замкнула контур заклинаний, цепным псом вместе с Юлианной став у дверей.
— Идут, — сквозь зубы процедила она.
Магистр Лазавей вздохнул, открыл глаза. Его рука налилась сиреневым свечением и неожиданно наполовину исчезла, будто погрузившись в невидимый слой воздуха.
Лазавей замер, превратившись в каменное изваяние.
— Ничего, стража их задержит, — немного утешила Тшольке. — Выиграем пять минут.
— Разве стражники их не повяжут? — удивлённо поинтересовалась я.
— Агния, десять стражников и пятьдесят-шестьдесят разгневанных священников, напичканных дешёвыми заготовками заклинаний — и кто кого? Без подмоги ничего не сумеют.
— Но как они прошли незамеченными, как такую толпу пропустили?
— Они не дураки, — хмыкнул Ксержик, — в стадо сбились только у наших дверей. А так по двое-трое пробирались улочками. Многие здесь живут, кто-то на самоходах приехал… Жаль, не удалось накрыть всех каменными глыбами: не успел. И не сумел, потому что жить хотелось. Долго и счастливо, а не геройски и пару минут.
Похоже, некромант забыл об обещании выпороть меня ремнём. Я напоминать не стала, как и называть его трусом: кто в одиночку справится с сотней народа в критических условиях?
— А Первосвященник?
Ксержик кивнул, заверив, что только с замком и послушниками вышла осечка: уничтожил частично. Но Златории уже ничего не грозило.
Я отвлеклась, перестала следить за Лазавеем, но он сам напомнил о себе, с натугой, очевидно, испытывая жёсткое физическое напряжение, процедил:
— Сгруппировались, тесно встали — и вперёд. Не гарантирую, что попадём в Вышград: некогда было делать точные расчёты.
И в это время в дверь настойчиво постучали. Сначала колотили руками, потом, видимо, уже ногами, громогласно требуя открыть именем кого-то, мне неизвестного. А ещё лучше убираться из добропорядочной гостиницы.
Тшольке эффектно их послала, заявив, что неодета и вообще занята крайне приятным делом, которое на троих не делят.
За дверью на миг воцарилась тишина.
Мы дружно обернулись к Лазавею: перед ним дрожало, дыша то холодом, то жаром пространство. Рваные края переливались сиреневым цветом, а глубина зияла чернотой.
Магистр удерживал проход между мирами разведёнными руками, сквозь которые, словно молнии, сочилась, искрилась магия. Он едва заметно мотнул головой, поторапливая беглецов.
— Эдвин, не разумнее ли перемещать по одному, ты не удержишь контроль, — с сомнением и тревогой в голосе заметила Тшольке.
— Времени нет, Осунта. Молись, чтобы удержал.
Меня первой толкнули в знакомую вязкую субстанцию, мгновенно наградившую мигренью и носовым кровотечением.
Воздух сжал тело в тиски, лишив слуха и возможности передвигаться.
Странное состояние: ты есть — и тебя нет. Умом я понимала, что зависла между сущностями, удерживаемая раскрывшим их магом.
Это ещё Оморон, просто одно из его измерений. Надеюсь, оно меня не сплющит.
В этот раз я не была голодранкой: прижимала к груди сумку со всяким барахлом.
Через мгновение — это потом выяснилось, что мгновение, а тогда время остановилось, ко мне присоединился Липнер. Тесно прижался, обхватив за локти.
Хотела мысленно возмутиться, но потом вспомнила: перенос. Чтобы попасть всем в целости в Златорию, необходимо стать единым целым, единым предметом.
Звуки из реального мира до нас не доходило, мы пребывали в своём и ждали остальных.
Вдруг дверь взломали, вдруг магистры ведут бой?
Но вот наконец и Юлианна. Испуганная — значит, не всё гладко. Прижалась ко мне, будто сестра. Теперь она защищала меня спереди, а Липнер — сзади. Закралось нехорошее предчувствие, что живой щит — это неслучайно.
И верно — нас тряхнуло. Сильно тряхнуло, лишив равновесия.
Приглушённый, раздался голос Лазавея:
— Задержите их, не обращайте на меня внимания! Ставьте закладки — и прыгайте. Без меня.
То есть как, неужели магистр останется там? Неужели мы вернёмся не все?
Осунта. С красными пятнами на щеках, подрагивающая от нервного напряжения.
