Помощница лорда-архивариуса (СИ) - Корсарова Варвара (читать книги .TXT) 📗
Подолгу стояла я у клетки с полигером. Величественный, грозный зверь вызывал острую жалость. Он угрюмо ходил кругами по клетке, а когда я пыталась привлечь его внимание, смотрел пустым, безжизненным взглядом.
С альфином мы подружились очень тесно; я даже дала ему имя – Фаро, в честь пса, который прожил у меня десять лет и ушел прошлым летом.
Альфин был восхитителен – завидев меня, он хватался за решетку крошечными пальчиками и принимался бормотать на своем языке – то ли рассказывал веселые истории, то ли жаловался на судьбу. Я приносила ему с кухни различные лакомства. Конюх Ирвин отпирал клетку и позволял брать альфина на руки. Зверек карабкался мне на плечо, вытаскивал шпильки и принимался играть с волосами.
Однажды эту картину застал господин Дрейкорн, который спустился в виварий по какой-то надобности.
– Не привязывайтесь к нему, Камилла, – строго велел он. – Это ни к чему. Не забывайте: животные в виварии – не домашние питомцы.
Меня словно холодом окатило от его слов; я вернула альфина в клетку и, не говоря ни слова, ушла наверх.
Прошла неделя. Поначалу работать под неусыпным контролем хозяина оказалось сложно, и не только от того, что он завалил меня работой. В его присутствии я испытывала тревогу и скованность, и от того путалась и терялась. Было в нем что-то такое, что подавляло и нервировало; может, я испытывала к теургу те же чувства, что животные в виварии. Во всяком случае, ничего подобного в присутствии других людей я раньше не ощущала. У меня кожа покрывалась мурашками, когда он оказывался слишком близко или когда я ловила на себе его взгляд – глаза черные, пронзительные, а на дне словно лава кипит. С непривычки каждый раз приходилось собираться с духом, чтобы спокойно посмотреть ему в лицо.
Во время своего первого рабочего дня в башне я допустила промах. Рано утром явилась в библиотеку, собираясь оттуда пройти в хозяйские покои, как было приказано. Господин Дрейкорн уже ждал у скрытого прохода на галерее, безукоризненно одетый и выбритый, несмотря на ранний час.
– Идите сюда, – позвал он меня, – Я покажу вам, как открыть проход за этим книжным шкафом. Отсюда вы попадете в башню быстрее, чем через коридор.
Я прекрасно знала, как работает потайной рычаг, но покорно кивнула и последовала за ним.
Мы прошли в башню.
– Кабинет на втором ярусе. Спускайтесь по лестнице и ничего не трогайте. Ни в коем случае не касайтесь веток и ствола дерева.
Он шел следом – я спустилась, и сразу направилась к массивному письменному столу, который заметила, когда тайком пробралась в хозяйские покои. Выложила на стол принесенные бумаги, книги и письменные принадлежности, огляделась.
Хозяин наблюдал за мной с выражением легкого подозрения. Я похолодела – от него не укрылось, что шла я уверенно, зная, куда иду, и по сторонам лишний раз не глазела. Догадался или нет, что здесь я не в первый раз?
Если и догадался, подозрения пока оставил при себе. Велел приступить к работе, сам занялся письмами и бумагами, сидя за другим концом стола.
Во время работы господин Дрейкорн со мной почти не разговаривал; хмурился, шелестел документами с черной печатью имперской канцелярии, время от времени беззвучно прихлебывал кофе с невообразимым ароматом. Как можно такое пить? Крепкий, пряный запах муската, гвоздики и кардамона щекотал ноздри и мешал сосредоточиться.
Спустя два часа господин Дрейкорн изволил отложить документы и подсел ко мне – проверить работу. Придирался куда меньше, чем накануне, даже скупо похвалил. Объяснил, что делать дальше, затем ушел, оставив меня в башне одну.
Я быстро вскочила, сладко потянулась. С непривычки болели глаза, рука и спина. Обошла кабинет, приблизилась к покрытым блестящей черной корой ветвям и стволу Ирминсула. Смело провела рукой по узорным трещинам на древесине. Я уже не раз делала это, ничего страшного не произошло. Что за глупый запрет?
Дерево было точно таким же, как и несколько дней назад. Первобытное, странное, застывшее в веках, и совершенно мертвое. Никакой пульсации под корой я не ощутила – выходит, ранее это мне почудилось или было пустой фантазией.
Разумеется, хозяин выбрал этот самый момент, чтобы внезапно вернуться в кабинет. Я отдернула руку и метнулась на место, но было поздно.
Господин Дрейкорн ничего не сказал, но кинул такой взгляд, что сердце зашлось от тревоги – успел он заметить, как я касалась дерева, или нет?
В конце дня, когда у меня от усталости онемела рука и двоилось в глазах, господин Дрейкорн внезапно предложил:
– Хотите осмотреть башню?
Я с готовностью согласилась.
Осмотр начали с мастерской на первом ярусе. Я неторопливо прошлась среди верстаков и шкафов, бросая косые взгляды на люк в полу, который вел в жертвенный зал. В голове рождались планы очередной тайной вылазки в подвал.
Господин Дрейкорн шел за спиной, коротко пояснял, для чего предназначались те или иные инструменты. Я задавала вопросы, он отвечал охотно. Хозяину понравился мой интерес к его увлечению механизмами домагической эпохи – он даже мимолетно улыбнулся пару раз.
Однако стоило приблизиться к мощному стволу дерева, уходящему в каменную кладку, господин Дрейкорн посуровел и вновь напомнил:
– Не касайтесь коры, госпожа Камилла, это небезопасно.
Я собралась с духом, повернулась, решительно заглянула ему в лицо и спросила:
– Почему? Чем вызван этот запрет? Какую опасность может таить в себе мертвое дерево?
Господин Дрейкорн присел на край верстака, сложил руки на груди и огорошил встречным вопросом:
– Последним хозяином живого дерева Ирминсул был маг Альдо Торквинус. Если помните, он погиб на костре инквизитора Аурелиуса. Хотите знать, как именно он умирал?
Знать этого я не хотела. После рассказов о древних магах мне снились кошмары. Я догадывалась, что история о смерти Торквинуса окажется ужасней прочих, и лучше бы ничего о ней не слышать.
Но что поделать – нехотя кивнула.
– В Ночь углей погибло триста человек. Костры разожгли на Драконовом мосту, на набережной и на специальных лодках, спущенных в воды Киенны. Крики несчастных слышали даже на окраинах – звук по воде распространяется далеко.
Но Торквинус не кричал. Он не чувствовал боли от ожогов. Он спокойно стоял в огненном вихре, осыпал инквизитора Аурелиуса проклятиями, поочередно взывал то к Свету, от которого отвернулся, то к демонам, которые отвернулись от него. Лицо его было искажено гневом, яростью, но не мукой.
Огонь объел его кожу, тело почернело и скрючилось, сквозь обугленную плоть виднелись кости – Торквинус продолжал жить, двигал головой, руками, беззвучно открывал рот. Когда на следующий день вигиланты пришли убрать останки погибших, они в ужасе бросились прочь от кострища Торквинуса. Палачи утверждали, что обгоревший остов, наполовину превратившийся в угли, продолжал шевелиться в цепях и схватить палачей похожей на головешку рукой.
Я содрогнулась и произнесла:
– Какая страшная история, господин Дрейкорн. Из-за нее сегодня мне придется спать со светом. Умоляю, не надо больше подробностей. И причем здесь дерево?
Хозяин усмехнулся.
– Именно дерево Ирминсул не давало Торквинусу, своему хозяину, спокойно уйти в мир иной. Оно продолжало вливать в него жизнь, пока само не погибло – как вы знаете, на утро после казни дерево нашли засохшим и мертвым.
Видите ли, магия имеется не только в мире демонов. В нашем мире есть особая сила – не люблю называть ее магией, потому что это, скорее, неизученные потоки образов, информации, сокрытых пока знаний, которыми можно воспользоваться, чтобы менять себя и окружающий мир по своей воле, к лучшему или к худшему. Натуралисты и философы домагической эпохи неплохо продвинулись в исследовании этой силы. Однако когда были заключены пакты с демонами, человеческая наука отправилась на свалку. Так называемую «природную магию» объявили смертельно опасной, а ее изучение запретили – государство не терпит конкуренции на магическом поприще и не желает, чтобы граждане империи знали больше, чем нужно.
