Кровь в круге (СИ) - Марс Остин (читать книги полные TXT) 📗

Где-то рядом бродил волк, такой же злой и продрогший, уставший от попыток найти щель в тепло, он кружил по краям, терся боками о распластанных драконов, держащих колонны казарм, но ему нигде не были рады.

Снег падал медленно и ровно, в безветренном безжизненном пространстве, волк устал рыскать, нашел полукруглую нишу под мостом пересохшего ручья и свернулся в клубок, накрыв нос пушистым хвостом.

Она подошла, с наглой непосредственностью потрогала его лапой, проверяя на мягкость, поймала настороженный взгляд, но волк не увидел в ней ничего плохого и просто проигнорировал. Она забралась на него сверху, свернулась клубком и закрыла глаза. Их засыпал снег, но вдвоем было немного теплее, чем по одному.

Она проснулась резко и сразу бодрой, осмотрелась, щурясь от яркого солнца за окном — день. Посмотрела на часы — без десяти одиннадцать, легла на спину, глядя на вышитый облаками и ласточками потолок кровати, и пытаясь понять, что ее разбудило. Сердце билось быстро, как будто ее что-то испугало.

Было нереально тихо, но легкая вибрация выдавала движение где-то рядом, она встала и пошла к двери. И на втором шаге услышала мужской голос, появившийся резко, как будто из телепорта:

— …че за нахрен, Шен? Я тебе отвечаю…

Вера сделала шаг назад — голос пропал, как отсеченный, с ним пропал шум листьев и птичий щебет, она опять шагнула вперед.

— …мымра охреневшая! Ты куда предыдущую дел?

«Артефакт тишины на кровати?»

— Какую предыдущую? — голос министра Шена, уставший до равнодушия, и в ответ голос Ричарда:

— Ну ту, которая раньше была, которой ты записи приносил, она там про рекламу рассказывала. Она мне еще торта кусок передавала, помнишь?

— Это она.

— Да ну нафиг?

— Это она, у меня нет другой Призванной.

Ричи усмехнулся:

— Э, нет, дружище, ты не проведешь старого Ричи. Та была нормальная баба, борщи фигачила, смеялась. А эта стерва, небось, яичницы не пожарит, дом не спалив. Зачем ты ее поменял? Ты боялся, что та за бесценок барахлишко отдаст? С одной стороны конечно правильно, хотя я бы не допустил, но с другой стороны — это капец. Поменяй ее после аукциона обратно, а? Я с этой не сработаюсь. Сколько их у тебя сейчас? Три, вроде? На ужине которая была? Хотя, на ужине тоже была стерва, еще и шлюха.

— Ты видишь между ними разницу?

— Ага, шлюха дает, а стерва дразнится. Разница, блин. Я их, потаскух, за версту чую. Тортик, кстати, был отменный. Она в коттедже живет? Как бы к ней так вовремя подкатить, чтобы на обед попасть?

— Никак.

— В смысле "никак"? Ты ее, что ли… Шен?! Она сдохла, что ли? Или похитили все-таки, а ты всем двойниками голову морочишь?

Министр раздраженно повысил голос:

— Это она! Ты меня слышишь или нет? Спит через стенку, та, которая тебе торт передавала, да, это она. Рассказывает про рекламу на той записи, которую я тебе давал, она, неужели ты голос не узнаешь?

Повисла тишина, Ричи прокашлялся и почти шепотом спросил:

— Че с ней случилось?

Опять повисла тишина, пошелестели бумаги, министр ровным тоном ответил:

— Я ее разозлил.

— Денег не дал?

— Дал.

— А че тогда? Налево пошел, что ли, и спалился? Что, серьезно?! Да? Всего-то?

— Ага, "всего-то".

— Да я тебя умоляю! Купи ей цацку какую-нибудь, делов-то.

— Купил.

— И че, мало?

— Видимо, да.

— Ну купи еще. Да ладно тебе, это ж бабы, все будет нормально.

— Не факт.

Ричи помолчал, немного серьезнее спросил:

— Че, сильно злая?

— А ты не видишь?

— М-да… Не, когда надо, она прямо кошечка. С дедом волшебным, например. И с королем. А Рональд ее как обхаживал, в глазки заглядывал, ты видел? И коцаный Чен косяки кидал, непалевно, зато весь вечер. И Нагорный клинья подбивал по-страшному, аж слюни текли. И аль-Патель. У него рубинчиков-то побольше будет, чем у тебя.

— Иди в пень.

— Да ладно, я шучу. Хотя, технически, действительно больше. Против цифр не попрешь. По разведанным месторождениям…

— Заткнись.

— Да расслабься, че ты? Повыделывается и успокоится. Бабы, они же… Ну, ты знаешь. Бабы.

,— Ричи, иди работай.

— Я этим и занимаюсь, мне нужна ее подпись.

— Давай. — Зашелестели бумаги, заскрипело перо, грохнула печать. — На.

— Отлично. Все, я убежал работать, если что, лови в офисе. Не грусти, съешь печеньку. Бабы — дело временное, а золотишко — это навсегда, оно никогда не дешевеет. Думай о процентах, это всегда успокаивает.

— Иди.

— Ушел-ушел.

Хлопнула дверь, тихо поскрипела мебель, опять зашелестели бумаги. Вера тихо вернулась на кровать, легла и укрылась, постаравшись лечь поестественнее, как будто она до сих пор спит, закрыла глаза.

Перед глазами появился тот день, когда они "спасали урожай", как лихо господин министр ставил на письма чужие подписи и шлепал чужие печати, в том числе, королевскую.

«Тебе казалось, у тебя есть деньги, Вера? Ха.

У них в стране не только трудового законодательства нет, у них вообще никакого нет, по крайней мере, для господина министра. А ты здесь никто. Беги, Вера, беги.

Хотя, не факт, что в другом месте не будет того же самого.»

Ей показалось, что прошло минуты две, но услышав стук в дверь, она поняла, что опять уснула. Дверь открылась, заглянул министр:

— Вера, подъем!

Она потерла глаза и села, спросила:

— Что-то случилось?

— Одиннадцать.

— А. Спасибо, — он закрыл дверь, она потянулась и встала, осмотрела себя, увидела на шее новые амулеты, но кружок "часов" остался на месте, и это успокаивало.

Пошла в ванную, нашла там свою сумку, внутри нашла вернувшиеся назад маникюрные и прочие вещи, расчесалась, разделась, встала под душ, смывая остатки косметики и шлейф бального веселья — все, веселье кончилось, пора становиться серьезной.

«Разбить лицо принцессе — первый пункт плана на сегодня. Остаться целой и невредимой — второй пункт. Взболтать, но не смешивать.»

— Вера? Вы… черт.

Дверь захлопнулась, Вера усмехнулась, не открывая глаз — по лицу текла вода, все тело умоляло постоять так еще немного, но она ему отказала — время.

Завернулась в полотенце, пошла к зеркалу и стала заплетать волосы, погружаясь в состояние дрожащего предчувствия, в теле потихоньку начинала бурлить энергия — она давно этого не испытывала, но как оказалось, не забыла.

«Старое доброе физическое насилие, классика.»

Прическа для соревнований у нее не менялась никогда, она научилась ее делать сама, и всегда делала сама — это стало частью медитации для настройки перед боем. "Колосок" — одинаковые повторяющиеся движения, ритмичные и простые, но четкие.

«А еще, ее иногда называют "дракончик", смешное название.»

Из-за двери раздалось:

— Вера, вы закончили?

— Да. Вам нужна ванная?

Дверь открылась, министр остановился на пороге и стал молча на нее смотреть, Вера видела его отражение в зеркале, улыбалась. Он спросил:

— У вас есть традиционная прическа для дуэлей?

— Да. Только эта традиция — моя личная. У меня когда-то была такая стрижка, с прядями разной длины, они убирались с лица полностью только такой прической. Удобно.

— Красиво, — он кивнул, потом задумался и улыбнулся, развел руками, констатируя: — Получилось. Надо чаще тренироваться.

Вера улыбнулась и не ответила.

— Так вам нужна ванная? Я могу это делать без зеркала.

— Да, пожалуй.

Вера кивнула и вышла, села на кровать, заканчивая косу и глядя на шкаф, в котором пряталась цыньянка с веерами.

«Сколько ей лет? Несколько сотен? Она не выглядит древней.»

Она доплела косу, вышла в гостиную и взяла из горы заколок на столе пару самых простых, закрепила косу внизу, в который раз удивляясь ее длине — как на дрожжах растет, пора стричь.

В одном из кресел стояла корзина с ее рубашкой и еще какими-то вещами, она взяла и перебрала — юбка, туфли, белье. Взяла всю корзину и пошла в спальню, министр как раз выходил. Она молча разминулась с ним в дверях, он остановился и обернулся: