Насмешка (СИ) - Цыпленкова Юлия (онлайн книга без TXT) 📗
И расставание с возлюбленным сделало лаиссу Ренваль раздражительной, но долгое молчание любовника вернуло супругу в лоно ее новой семьи. И лишь с его приездом, Анибэль окончательно потеряла голову. Но ведь брат никогда не говорил о том, что питает слабость к юной Анибэль Эскильд, даже не намекал на то, что его сердце занято первой красавицей Неста.
Однако это разгадать было просто, он знал о том, что старший брат влюблен в Анибэль и ждет, когда малышка войдет в брачную пору. Знал, но вскружил ей голову! Вскружил, не полюбив в ответ. Он ни разу не отправлял ей посланий, даже когда она еще не была женой старшего брата. Деймуд жил и развлекался в свое удовольствие, у него даже появилась та, на ком он собирался жениться, но тянул с предложением по неизвестной причине.
В столице Деймуд вновь связался с Анибэль, и брак с Ландаром не стал брату препятствием. Скорей, это доставляло младшему Ренвалю даже большее удовольствие, чем тогда, когда он перешел ему дорогу, очаровывая малышку Эскильд в Несте. Ландар знал причину вероломства брата — он всегда завидовал старшему Ренвалю. Завидовал его праву первого рождения, завидовал тому, что Ландару достанется в управление целая провинция, завидовал тому, что отец почти все свое внимание отдает наследнику, обучая его искусству управления, военному искусству. Завидовал тому, что отец брал с собой в столицу Ландара еще с тех пор, когда у наследного ласса только пробился на лице первый пушок. Что ж удивительного в том, что он решил отнять у брата хотя бы его возлюбленную?
Глупышка Ани этого не знала. Она верила в любовь Деймуда, даже не задумываясь, о том, что он не вспоминает о ней, стоит им оказаться на расстоянии друг от друга. Но много ли нужно влюбленной женщине? Она поверит всему, что ей скажет ее избранник, даже если это будет полной ложью, и уже никто не сможет ей доказать обратного, сколько бы примеров и доводов не приводил. И она не поверила ни единому слову супруга, не захотела увидеть справедливость его доказательств лжи и вероломства младшего брата.
Деймуда наместник изгнал из своего замка в тот же день, прежде разбив ему лицо и высказав все, что думает о маленьком ублюдке. Визжащую и сыплющую проклятьями Анибэль Ландар закрыл в ее покоях, не позволяя их покидать. И все же Ренваль готов был простить жену, понимая, что она стала жертвой сладких речей и лживых обещаний. Он объяснял Ани все, что происходило между братьями, умолял задуматься, но она на все мотала головой и кричала, что никогда не поверит грязной лжи, которой хочет ее отравить ненавистный супруг. И на его признания в любви отчеканила:
— Я никогда не буду твоей. И пусть я для всех твоя супруга, но мое сердце тебе не получить. Пользуйся телом. Любить же я буду того, кто навечно завоевал мою душу.
И тогда Ландар, доведенный до отчаяния упрямством возлюбленной супруги, и сжигаемый в огне ненависти к собственному брату, решился на то, что в тот момент казалось ему правильным. Ночью, когда Деймуд Ренваль возвращался в Фасгерд, спасаясь от гнева своего старшего брата, на его отряд напали разбойники, безжалостно вырезав всех, кто мог проболтаться, что разбойники были слишком опытны для лесного ворья.
Когда в руках Ландара оказался перстень его покойного брата, он пришел к супруге и сообщил о смерти ее любовника. Ани не поверила, решив, что муж специально обманывает ее, и тогда Ренваль кинул ей под ноги родовой перстень, который брат никогда не снимал. Более того, его не удалось снять и после его смерти, и перстень отрезали вместе с пальцем. Так и доставили наместнику. Подумав немного, Ландар усмехнулся и принес жуткое доказательство Анибэль. У Деймуда на том пальце, на котором он носил перстень, была родинка, она и стала последней каплей, заставившей лаиссу Ренваль поверить в смерть ее возлюбленного.
Истерика Анибэль длилась несколько дней, а после она затихла. Казалось, что лаисса смирилась с непоправимым, и Ландар позволил ей покинуть покои. Ани бесплотным призраком бродила по замку, покорно ложилась в постель с мужем, ела, пила, отвечала невпопад на вопросы, а однажды ушла на стену и долго стояла там, глядя вниз. Затем встала между зубцов, повернувшись спиной к обрыву, уже ожидавшему свою жертву.
Прислуга заметила и сказала господину, что госпожа забралась на стену.
— Уж не тронулась ли умом наша хозяйка? — вздохнула одна из служанок.
И Ландар сорвался с места. Он мчался изо всех сил, он так хотел успеть, но увидел лишь, как Анибэль раскидывает руки и летит вниз… Сколько он оплакивал ее? Сколько корил себя за то, что не предусмотрел подобного исхода и не уберег. И за свою слепоту ругал себя, что не разглядел предательства в своем доме. А потом, бездумно перебирая драгоценности в шкатулке Ани, нашел перстень с зеленым камнем.
Ландар знал этот перстень, он принадлежал одному из предков Ренваля, не брезговавшего травить неугодных ему лассов. Сам наместник никогда не давал и не говорил о нем своей супруге. Получить его она могла лишь из рук Деймуда. Ландар тогда нажал на маленькую завитушку, открывая перстень. В маленькой выемке лежало зернышко яда, способного убивать долго и мучительного, превращая умирающего для всех остальных в неизлечимо больного. И последний камень в жуткой мозаике лег на свое место.
Так вот, что задумывал его брат. Он околдовал глупышку Ани, сделав ее своим орудием, которое должно было нанести удар в самое сердце беззаветно любившего ее супруга. Ренваль тогда с болезненным упорством раздумывал, когда супруга должна была его отравить. Должно быть, когда Деймуд покинул бы замок брата. Младший Ренваль не любил быть замешанным в грязных делах. Да, скорей всего, он должен был уехать, а Ани подсыпала бы яд мужу, который убивал его около десяти-пятнадцати дней. За это время Деймуд успел бы оказаться в Фасгерде, и известие о смерти старшего брата настигло бы его, когда он уже вернулся бы к своей службе при дворе. Конечно, ласс Ренваль бы отлично разыграл горе, а потом вступил бы в права наследования, потому что иных наследников не было. А что стало бы с Ани? Скорей всего, Деймуд избавился бы от нее. Жениться на жене старшего брата было глупо, самое большее, он мог взять ее на содержания, якобы, заботясь о вдове. Или же отправил бы в один из замков, принадлежавших их семье. Да к Нечистому, в своем бы замке и оставил. Младшему Ренвалю был по душе Дьот и шумная жизнь, а не уединение, как его старшему брату.
Почему Ани не отравила мужа в отместку за изгнание или смерть Деймуда? И на это Ландар нашел ответ. Анибэль была слишком слаба и нерешительна, чтобы совершить убийство. Должно быть, младший брат долго уговаривал подсыпать яд, но не успел дать последние указания, и лаисса Ренваль, так и не сделала того, ради чего ее столько времени обхаживали. И когда Деймуд умер, ей уже было не до мести. Ани ушла в себя, а после и вовсе покончила с собой.
И все-таки Ландар и тогда оправдал свою супругу. Ему до крика не хотелось разочаровываться в своей единственной возлюбленной. Хотелось оставить ее образ чистым, что он и сделал, внушив себе, что во всем виноват его братец. Произошедшее сильно потрясло молодого Ренваля, изменив его взгляды, рождая свод правил, которым благородный ласс и начал следовать, окончательно превращаясь в того, кем был сейчас.
Он стал нетерпим к любому виду соперничества. Подозрительность и недоверчивость теперь были его спутниками. Мужчина боялся вновь полюбить и позволить женщине взять верх над собой даже в малом. Теперь его желания были единственным, что интересовало наместника. Остальным давалось право покориться или катиться к Нечистому. Анибэль не отравила мужа ядом, который ей вручил Деймуд Ренваль, но отравила его душу ядом вечных сомнений и недоверия. Уничтожила того, кто был готов простить ей все на свете, даже предательство, но создала ироничного, саркастичного и часто жестокого наместника Ренваля, которого опасались не только смерды, но и знать. Того, кто получил возможность все исправить и пустить свою жизнь по новой колее. Но он не пожелал увидеть этого, и теперь сидел на мерзлом древесном стволе, согнутого в земле дерева, и бездумно сжимал в руке медальон счастливца, в отличие от наместника, сумевшего завладеть сердцем второй в жизни Ренваля женщины, разбудившей, казалось, навечно уснувшее сердце.
