Дочь моего врага. Цвет горечавки (СИ) - Аваланж Матильда (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
Обнаженная Деспоина тут же сделала несколько шагов вперёд, и я увидела на ее голой спине потрясающе красивое и детальное изображение розы, будто выполненное лучшим татуировщиком Лигейи. Нисколько не колеблясь, Деспоина, сверкнув оголёнными ягодицами, нагнулась и сорвала розу, куст которой рос у самого подножья алтаря. Прижав к себе цветок, она с торжествующей улыбкой вернулась на свое место, а я, ощутив укол ревности, поймала благосклонный взгляд, которым окинул Деспу жрец.
Вслед за ней к алтарю стали подходить и другие девушки. Агазанжелос досталась чёрная орхидея, Кириаки — пятнистая альстрёмерия, Эрлеа — белый лотос, а Спиридуле — кроваво-красный мак, не отличающийся по цвету от ее волос.
По мере того, как очередь приближалась, меня захлёстывала паника. Как я ни пыталась, памятуя уроки Джерта по духовному взору, открыть свое внутреннее око и увидеть цветок, вытатуированный у меня на спине, это было совершенно бесполезно. Я понятия не имела, какой мне достался Даровой цветок!
Моя богиня! Что же делать? Почему другие девушки увидели, а я нет? Я сильно-сильно зажмурлась, пытаясь представить в подробностях свою собственную спину, но ничего не получалось.
Неужели я опозорюсь перед всеми?
— Маргери, — раздался прямо у моего уха вкрадчивый голос жреца. — Ты увидела?
Оказывается, он подошел совсем близко, и от исходящего от него запаха белого мускуса, бергамота, грейпфрута и миндального ореха подкашиваются ноги. Все девушки стоят, прижимая к своим обнаженным грудям цветы. Все, кроме меня! А я совершенно не представляю, какой цветок мне нужно сорвать!
Но у меня не поворачивается язык сказать при всех, что я ничегошеньки не увидела, поэтому я уверенным шагом иду к алтарю и срываю… пушистый нежно-розовый шарик маргаритки.
Все-таки меня зовут Маргери, быть может…
Под насмешливыми взглядами послушниц независимо направляюсь к своему месту, уже зная, что ошиблась.
— Маргери, уверена? — с обманчивой мягкостью останавливает Джерт и я готова сквозь землю провалиться. — Хорошо посмотрела?
Но я не покажу ни этим язвительным девушкам, ни великолепному жрецу своей слабости, своей неуверенности!
— Да, уверена! — бесстрашно отвечаю.
— Ну что ж… — голос жреца патока, мед, который мне запрещено есть. — Давай посмотрим вместе…
Он легонько касается моей руки… Переплетает свои пальцы с моими, и от этого неожиданного движения меня пронзает какое-то странное ощущение. А потом Джерт легонько тянет мою руку и прямо из меня шагает двойник — моя абсолютно идентичная копия, такая же голая и растерянная с цветком маргаритки, судорожно сжатым в руках.
Джерт изящным жестом разворачивает мой фантом, и я вижу ее (ой, то есть свою!) спину. Между лопаток вытатуировано изображение какого-то невзрачного и, что самое удивительное, совершенно незнакомого мне цветка!
Богиня! Да я наизусть выучила Книгу цветения, я знаю названия всех растений, знаю их свойства и то, как применять их в магии, косметике, врачевании…
Маленький синий цветок с колокольчатым венчиком на коротком прямом стебле… Ну, и кто же ты такой?
Послушницы ехидно ухмыляются моей неудаче, и чуть ли не тычут в меня пальцами, а я краснею почище мака в руках Спиридулы.
— Знаешь, как называется этот цветок? — золотистые глаза Джерта совсем близко и я тону в этом расплавленном золоте.
— Н-н-нет… — как самая что ни на есть нерадивая послушница отвечаю я, как будто и не штудировала Книгу Цветения днями и ночами.
— Печально, — усмехается Верховный и щелкает пальцами, отчего мой двойник рассеивается в воздухе, подобно туману.
Играя мускулами, жрец подходит к алтарю, сам срывает точную копию цветка со спины моего двойника (и моей тоже!), и протягивает мне.
— Это горечавка, — говорит Джерт, и я неловко хватаю из его пальцев цветок, хорошо, хоть не роняю. — А тебе, Маргери, следует усерднее заниматься, если ты хочешь служить богине.
Горечавка! Вот это название!
Я окончательно и бесповоротно раздавлена Весенней церемонией, на которой показала себя хуже всех, да ещё и удостоилась неодобрения жреца!
Богиня, я не смею роптать, но почему так вышло?
И, видимо, чтобы окончательно меня добить, когда мы, приложившись к священному лону Хеб, выходим из атриума, я слышу язвительные перешёптывания, ловлю на себе презрительные взгляды и ощущаю весьма чувствительные толчки других послушниц.
— Эх ты, Горечь! Нериус тебя, наверное, заждался!
ГЛАВА 2. Жрец выбирает…
ГЛАВА 2
ЖРЕЦ ВЫБИРАЕТ…
Покои у послушниц большие, светлые, непременно с балконом, выходящим на виноградник храма, и в них ничего лишнего. Девушки живут по трое, потому в нашей комнате три ложа с небольшими прикроватными столиками… и на этом все. Жизнь в храме построена так, что у послушниц есть мало возможностей уединиться, однако каждое место снабжено балдахином.
Видеть никого, и особенно ехидных Кириаки с Деспоиной не хочется, и я что есть силы дергаю свой балдахин: он опадает, отгородив меня от соседок и создав иллюзию маленькой уютной комнатки.
На глаза наворачиваются слёзы — утирая их тыльной стороной ладони, опускаюсь на свое ложе. Воспоминания о моем позоре ещё свежи в памяти. Я знаю, что в отличие от жриц Хеб не отличаюсь красотой, поэтому так хотела стать самой способной и талантливой проповедницей культа богини!
Да уж, о каких способностях может идти речь, если я даже свой даровой цветок не увидела!
И Джерт…
Моя богиня, как бы я хотела, чтобы в его взгляде, направленном на меня, отразилась хотя бы частичка той благосклонности… и чего-то ещё, мне непонятного, как когда он смотрел на Деспоину и других послушниц.
Даровой цветок, зажатый в моих пальцах, заставляет вновь и вновь переживать свое сегодняшнее унижение.
Внезапно краешек балдахина одергивается и из-за него высовывается голова Кириаки. Соседка уже успела заплести сложную многоярусную косу и вставить в нее свою альстёрмерию. Я догадываюсь, что она заглянула ко мне специально, чтоб похвастаться своими волосами и своим цветком.
— Эй, Горечь, что, рыдаешь тут?
Быстро утираю слёзы и отвечаю с вызовом:
— Ничего я не рыдаю!
— Я бы на ее месте залила слезами всю подушку! — с другой стороны балдахина показывается страшно довольная Деспоина. — Тебе достался, наверное, самый невзрачный цветок, какой только можно себе представить!
Ее золотистые волосы распущены и из них тут и там торчат пышные алые розы. Конечно, не знаю, но, по-моему, с этим она переборщила.
— Ничего вы не понимаете! — я прижимаю к себе горечавку, стремясь защитить свой Даровой цветок.
Пусть он не такой пышный и роскошный, как роза Деспоины, или оригинальный, как у Кириаки, зато его послала мне моя богиня. Глажу пальцами нежные лепестки, и вдруг отмечаю их потрясающий синий цвет — яркий, почти неоновый.
Кажется, та же самая мысль приходит в голову моим соседкам: так как насмешливости на их лицах заметно поубавляется.
— Вы будете все сливаться в розовом, красном или белом! — стремлюсь закрепить свой успех я. — А таких ярко-синих одежд, как у меня, не будет ни у кого из послушниц!
С удовлетворением замечаю, что Кириаки с Деспоиной перекосились от злости. В моих словах есть зерно истины. Но острые на язык соседки не были бы ими, если б не оставили последнее слово за собой:
— Вот именно, Горечь, ходить! — переглядываясь с Кириаки, ухмыляется Деспоина. — Ходить, знаешь ли, к источнику богини и дай-ка подумать… ммм… на Ритуал Дарения к жрецу Джерту. Знаешь ли… Ах да, ты же не знаешь, ты у нас целочка, которая даже не видела источник богини, которой она служит!
— Ты эту дурацкую горечавку даже в волосы себе не вплетёшь! — добавляет Кириаки с торжеством. — Потому что их у тебя нет!
— Есть! — выкрикиваю я.
— Разве что на холме Хеб, — противно хихикает эта мерзавка. — Вот туда-то ты и вплетёшь свою обожаемую горечавку. Только никто этого не увидит, потому что до твоего лона все равно еще лет сто не дотронется ни один мужчина!
