Неподобающая Мара Дайер - Ходкин Мишель (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗

Я взяла у школьного секретаря наше расписание и карты и вернулась на улицу, где Даниэль висел на телефоне.

— Как мама? — спросила я.

Брат слегка пожал плечами.

— Просто проверяет, как дела.

Он просмотрел мое расписание.

— Мы уже пропустили один урок, поэтому твоим первым занятием станет…

Даниэль перебрал бумаги и объявил:

— Математика.

Замечательно. Просто замечательно.

Брат рассматривал ту часть кампуса, что находилась под открытым небом; двери классов выходили наружу, как двери комнат в мотелях. Спустя несколько секунд он указал на дальнее здание.

— Это должно быть вон за тем углом. Послушай, может, я не увижусь с тобой до ланча. Хочешь поесть со мной или еще чем-нибудь заняться? Мне нужно поговорить с директором и руководителем музыкальной школы, но потом я могу тебя найти…

— Нет, все в порядке. Со мной все будет хорошо.

— В самом деле? Потому что нет никого, с кем я предпочел бы есть мясо неизвестного происхождения.

Он улыбнулся, но я видела, что он беспокоится. Даниэль присматривал за мной, как и положено старшему брату, с тех пор как меня выпустили из больницы, хотя делал это куда незаметнее, чем мать, и, следовательно, не так раздражал.

Но мне пришлось приложить большие усилия, чтобы убедить его, что сегодня у меня не будет нервного срыва. Я как можно лучше изобразила скуку подростка и, когда мы приблизились к зданию, еще не сняла этой защитной маски.

— В самом деле. Я в порядке, — повторила я, для пущего эффекта возведя глаза к небу. — А теперь иди, прежде чем провалишься в школе и умрешь бедным и одиноким.

Я слегка подтолкнула его, подчеркнув тем самым свои слова, и мы разошлись.

Но, когда я пошла прочь, моя гримаса начала давать трещины. Вот нелепость. Сегодня же не первый день в детском саду, хотя первый день в школе без Рэчел… Первый за целую жизнь. Но то был первый день из очень многих. Мне нужно было взять себя в руки. Я сглотнула — у меня саднило в горле — и попыталась разобраться в расписании:

Безнадежно.

Я побрела по дорожке к зданию и стала рассматривать номера аудиторий в поисках нужной, но прежде нашла торговые автоматы: четыре штуки стояли в ряд у задней части здания, перед столиками под навесами. При виде них я вспомнила, что пропустила завтрак, и огляделась по сторонам. Я уже опоздала. Еще несколько минут не в счет.

Положив бумаги на землю, я вытащила свой кошелек с мелочью. Но, вставив в машину четвертак, я выронила тот, что держала в другой руке. Я наклонилась за ним, так как деньги у меня были лишь на покупку чего-то одного. В конце концов, нашла монету, вставила ее в прорезь автомата и набрала комбинацию букв и цифр, которая даровала бы мне спасение.

Четвертак застрял. Невероятно.

Я снова набрала цифры. Ничего. Мои «эм-энд-эмс» оставались в автомате.

Я схватила автомат с двух сторон и попыталась его потрясти. Бесполезно. Тогда я пнула его. По-прежнему ничего. Я сердито уставилась на дурацкое устройство.

— Отдай!

Я подкрепила свое заявление еще несколькими бесполезными пинками.

— Ты не умеешь контролировать свой гнев.

Я круто обернулась, услышав сзади теплый голос с легким британским акцентом.

Тот, кто это сказал, сидел на столике под навесом. Общего потрепанного вида этого человека оказалось почти достаточно, чтобы отвлечь мое внимание от его лица. Мальчик — если его можно было так назвать, поскольку, судя по виду, он ходил в колледж, а не в среднюю школу, — носил «чаксы» [10] со сквозными дырами, без шнурков, и был одет в тонкие угольно-черные штаны и белую рубашку на пуговицах. Он был строен, даже худощав. Свободно завязанный галстук, расстегнутые манжеты; рядом с ним небрежно валялся блейзер. Мальчик сидел, беспечно откинувшись назад и опираясь на ладони.

Его сильные челюсти и подбородок покрывала легкая щетина, как будто он не брился несколько дней, а глаза в тени навеса казались серыми. Пряди темно-каштановых волос торчали во все стороны — будто только что встал с постели. В сравнении со всеми, кого я успела повидать во Флориде, он мог считаться бледным, то есть не был оранжевым.

Он был красив. И улыбался мне.

5

Он улыбался мне так, как будто мы были знакомы. Я повернула голову, гадая, не стоит ли кто-то у меня за спиной. He-а. Никого там не было. Когда я снова посмотрела туда, где сидел мальчик, он исчез.

Я заморгала, сбитая с толку, и наклонилась, чтобы подобрать свои вещи. Услышала приближающиеся шаги, и эти шаги замерли как раз передо мной.

Я увидела идеально загорелую блондинку в полуботинках на каблуках, белых гольфах с черным кантом и темно-синей клетчатой юбке. То, что через неделю я буду одета точно так же, ранило мою душу.

Она держала под руку вылощенного, пугающе громадного светловолосого юношу, и оба они в своих блейзерах, украшенных эмблемой Кройдена, глядели на меня, задрав идеальные носы с идеальными веснушками.

— Поосторожнее, — сказала девчонка.

Ядовитым голосом.

Поосторожнее с чем? Я ничего не сделала. Но я решила об этом не говорить, учитывая, что в школе мне пока был знаком всего один человек (носивший ту же фамилию, что и я).

— Извините, — сказала я, хотя понятия не имела, за что именно извиняюсь. — Я Мара Дайер. Я здесь новенькая.

Что и так было ясно.

Неискренняя улыбка расползлась по ханжескому хорошенькому личику Девушки Торговых Автоматов.

— Рада тебя приветствовать, — сказала она и вместе с парнем зашагала прочь.

Забавно. Я вовсе не чувствовала, что меня рады приветствовать.

Я выбросила из головы обе странные встречи и с картой в руке тщетно обогнула здание. Поднялась по лестнице и обогнула его снова, прежде чем нашла свой класс.

Дверь была закрыта. Меня не восхищала идея войти туда с опозданием. Или, если уж на то пошло, идея вообще там появиться. Но я уже пропустила одно занятие, и я была здесь, и пошло все к чертям!

Я открыла дверь и шагнула в комнату.

В стенах класса появились трещины, когда двадцать с лишним человек повернули головы в мою сторону. Разломы тянулись вверх, все выше и выше, пока потолок не начал падать. У меня пересохло в горле. Никто не произнес ни слова, даже когда комната наполнилась пылью, даже когда я подумала, что сейчас задохнусь.

Потому что этого больше ни с кем не происходило. Только со мной.

Люстра рухнула на пол прямо перед учителем, послав в мою сторону фонтан искр. Это все не по-настоящему! Но я все равно попыталась увернуться — и упала.

Я услышала, как лицо мое ударилось о выстланный блестящим линолеумом пол. Боль ударила меня между глаз. Теплая кровь заструилась из ноздрей и поползла в рот и по подбородку. Глаза мои были открыты, но я по-прежнему ничего не видела сквозь серую пыль. Зато слышала.

Весь класс сделал дружный вдох, а учитель, бессвязно лопоча, пытался выяснить, насколько сильно я ударилась.

Странно, но я ничего больше не делала, только лежала на холодном полу, не обращая внимания на приглушенные голоса вокруг. Я предпочитала кокон боли унижению, с которым наверняка столкнулась бы, как только попыталась встать.

— Э-э, вы в порядке? Вы меня слышите?

В голосе учителя слышалось все больше паники.

Я попыталась произнести свое имя, но, думаю, вместо этого выговорила что-то вроде «я умираю».

— Кто-нибудь, приведите медсестру Лукас, прежде чем девочка до смерти истечет кровью в моем классе.

Услышав это, я села, а потом одурело поднялась на ноги, которые были как будто чужими. Ничто не могло заставить меня двигаться быстрее, чем угроза медсестер и их иголок.