Абсолютное оружие (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна (электронные книги бесплатно .txt) 📗
Здесь было тихо и как-то… умиротворённо, что ли? Наглухо изолированное не только от звуков, но и от всего, чего можно и нельзя, просторное светлое помещение. По общему впечатлению оно мало отличалось от того же медицинского блока или любой исследовательской лаборатории. Варварские методы дознания, с кровопусканием и отрезанием частей тела, остались далеко в прошлом; хотя физическая боль до сих пор остаётся одним из самых эффективных рычагов давления. Впрочем, я не удивлюсь, если окажется, что Ханс прекрасно разбирается и в тех, древних, практиках, и, более того, питает к ним слабость.
— Наконец-то шер-лорд Райш Лайми-Лам-шер снизошёл до ничтожного раба и почтил своим присутствием мою жалкую обитель, — с убийственно серьёзным восхищением поприветствовал меня холодный, куртуазно раскланиваясь. Даже отставил ради этого какую-то толстую колбу с мутной жижей, которую облучал жёстким ультрафиолетом.
— Не прибедняйся, — я оскалился, что при должной фантазии можно было бы счесть за улыбку. Ханс отсутствием фантазии никогда не страдал. — Куда ты дел это существо?
— В ванну, — пожал плечами Ханс. — Безумно интересный, кстати, образчик! — закупорив колбу и отключив прибор, он поднял защитные очки на макушку и двинулся в дальний угол блока. Я, естественно, пошёл за ним.
— Уже начал препарировать? — ехидно осведомился я.
— Немного, — не стал отрицать очевидное друг. — Её геном — это какое-то произведение искусства. Когда разберёмся с дознанием, надо будет отдать нашим биологам для экспериментов, у меня некоторого нужного оборудования не хватает.
— Ты сначала с дознанием разберись, — хмыкнул я, ожидая, пока облепляющие капсулу экраны и датчики расползутся в стороны, предоставляя мне возможность рассмотреть собственную добычу повнимательней.
«Ванна», как её называл Ханс, представляла собой резервуар с голубовато-прозрачным стат-гелем. Это многофункциональное устройство по сути является манипулятором, позволяющим изучать погружённые в него достаточно крупные объекты. Кроме того, стат-гель обладает хорошим изолирующим и, при определённых внешних воздействиях, криотемпоральным эффектом, так что в ванне можно сохранять в неизменном виде что-нибудь ценное. Например, пострадавшего или заболевшего, кого нельзя вылечить доступными методами.
В принципе, и пленных удобно содержать, просто у меня раньше не было такой необходимости: живые враги на мой корабль до сих пор не попадали.
— И чем её геном настолько великолепен? — я подошёл вплотную к стенке резервуара, с интересом разглядывая добычу. Поза тела не изменилась; да и не могла, пока мои симбиоты находятся в активной фазе. Так что была возможность всё как следует рассмотреть. И, признаться честно, посмотреть было на что; вот только вряд ли Ханс, восхищаясь моей добычей, имел в виду именно эстетические её характеристики.
— Во-первых, можешь не верить, но генетически она всё-таки человек. Странный, отличающийся от всех рас, но — человек, вполне совместимый. А, во-вторых… это сложно описать коротко, — он пожал плечами, стоя рядом со мной и любуясь объектом. На мой взгляд это была просто красивая женщина, и взгляд отдыхал на изящных очертаниях и формах. У Ханса же довольное выражение лица, подозреваю, не изменилось бы, плавай там какое-нибудь не менее интересное, но омерзительное существо. — Живучесть, приспособляемость, боевой потенциал — по этим параметрам она стоит на одной ступеньке с твоей расой.
— Женщина? — с сомнением уточнил я. Нет, в выводах Ханса я не сомневался, он специалист, да и собственные рёбра свидетельствовали в его пользу. Я сомневался в общей реальности происходящего.
— Представь себе. Более того, по прочим показателям — мышечный потенциал, прочность скелета, и тому подобное, — она сильнее меня. До тебя не дотягивает, но вполне сойдёт за самого хилого представителя твоей расы. Психические и волновые показатели сниму, когда очнётся, но по температуре тела она соответствует мирной ветви и нейтралам. А ещё… в ней что-то есть.
— Изюминка? — ехидно уточнил я. — Не поспоришь, красотка.
Ханс облил меня настолько презрительным взглядом, что, будь я моложе и глупее, тут же перешёл бы на невербальный диалог. Точнее, монолог, потому как меня он даже ударить не успеет. Но эта падла знает меня слишком хорошо, чем и пользуется. Так что я ответил безмятежным жизнерадостным оскалом, и другу пришлось отвечать в словесной форме.
— Дурак ты, Райш, и шутки у тебя дурацкие, — вздохнул он. Я даже опешил от подобной философской немногословности; неужели это существо настолькозаинтересовало хладнокровного? — Внутри неё имеются непонятные биологические образования. Инородные и очень странные, слишком упорядоченные и однородные, чтобы быть живыми существами или признаками заболевания.
— Биологические образования искусственного происхождения? — желание шутить пропало и у меня. — Не нравится мне это.
— А мне так даже наоборот, — усмехнулся Ханс. — Давай, командуй своим бактериям отбой. Мне уже не терпится пообщаться поближе.
Я пожал плечами и, прижав ладони к стеклу, — так было проще сосредоточиться, — позвал симбиотов. Они откликнулись, и можно было наблюдать, как неестественная скованность постепенно уходит. С чувством глубокого эстетического удовлетворения я наблюдал, как мягко расслабляются тонкие кисти рук, поднимается в мерном спокойном дыхании высокая грудь, медленно и сонно запрокидывается назад голова на стройной изящной шее, и длинные волосы неестественно чёрного цвета от этого движения расползаются кляксой. А потом она вздрогнула и распахнула глаза — почти чёрные, характерные для носителя горячей крови, очень непривычные на женском лице.
Женщин горячей и холодной крови не бывает. В принципе, не существует в природе, даже в порядке исключения. В нейтральной боевой ветви их очень мало, примерно одна на десять мужчин, но они по крайней мере встречаются; а вот горячие и холодные — только мужского пола.
И здесь тоже дело в генетике. Наборы генов, характерных для всех рас, в «законсервированном» виде имеются в каждой игрек-хромосоме, а в икс — только признаки мирной ветви и нейтральной боевой. Причём природой предусмотрено так, что ребёнок берёт только один расовый признак доминирующим, они не смешиваются, и это всегда лотерея.
Мои родители, например, оба принадлежат к мирной ветви. Они, конечно, никогда не признаются, но я представляю, в каком ужасе они были, когда выяснили, кем их наградила природа. В таких ситуациях нередки отказы от детей; меня же не бросили, и искренне любили, несмотря на чудовищное количество проблем, доставленных в детстве и юности. Только в зрелом возрасте до меня, наконец, дошло, что с родителями так нельзя, и что они, как вся мирная ветвь, слишком хрупкие и чувствительные, и очень болезненно воспринимают многие вещи, которые я даже не замечаю.
И сейчас, разглядывая эти невозможные с точки зрения генетики глаза, я понял, что не зря рисковал рёбрами. Убей я это странное существо, и Ханс после вскрытия сжил бы меня со свету стенаниями о моей безответственности и тяжёлой потере для науки.
Когда носитель холодной крови боевой ветви начинает заниматься наукой, это большая удача для последней, но трагедия для всех окружающих.
Объект попытался дёрнуться, но из стат-геля при правильных настройках и луч лазера выбраться не сможет.
Я задумчиво усмехнулся своим мыслям.
— Ты пока просто поговори, а я остальные внешние показатели сниму, — обратился ко мне Ханс и закопался в приборы. Я кивнул и активировал звуковой ретранслятор на поверхности.
— Ну, здравствуй, что бы ты ни было такое, — проявил вежливость я, с интересом разглядывая объект и ожидая реакции.
Экси.
Просыпаться от анабиоза было физически тяжело и неприятно. Импланты очнулись раньше, поэтому организм пробуждался даже быстрее, чем было запланировано программой, но это всё равно не радовало.
Я неподвижно лежала, сосредоточившись на онемении в конечностях и красно-жёлтых отсветах на крышке анабиозной камеры. Пляска тревожных огней раздражала и наводила на неприятные подозрения. И вот, наконец, сбросивший оковы искусственного сна разум осознал поступающую от компьютера статистическую информацию, и неприятные подозрения превратились в мрачную уверенность: всё плохо.
