Крылья - Архипкина Екатерина Андреевна (читать книги полные TXT) 📗
Медведь стер остатки геля, помог снова завернуться в шарф и вывел ее в коридор. Сам же вернулся в кабинет, оставив ее одну минуты на две. Одну на виду у озлобленных людей. Она отошла к противоположной стене, но ядовитые взгляды и замечания и там ее настигали. Что же Медведь там делает? Судя по тому, как прячет в карман кошелек, закрывая за собой дверь, заплатил этому своему знакомому с адской машиной сверх тарифа… Здорово, он сам оплачивает страдания Любимой. Хотя зачем она иронизирует, он же хотел как лучше… Медведь всегда старается делать все, чтобы ей было как можно лучше.
И вот он взял ее под руку и провел на третий этаж по каким-то боковым, вероятно, служебным, лестницам.
Забавно, на дверях написано, что по вторникам рентген-кабинет не работает, а он просто дернул за ручку, и пропустил ее вперед.
Ангелу не понравилось, как здешний врач пожал руку Медведю и покосился на ее шарф. Он явно тоже ждал немалой оплаты за работу, которую, по идее, делать не должен. Она почувствовала себя униженной. Ангел не понимала, почему, но вся эта история с больницей заставляла ее чувствовать себя пустым местом. Припомнились некоторые слова людей из очереди двумя этажами ниже… Кто-то из них, вроде бы, говорил что-то о богатеньком Буратино, приведшем на обследование свою некстати залетевшую подружку... Если бы. Нет, не если бы Буратино и прочее, а если бы ребенок… Если бы они были здесь по радостному поводу… Тогда бы она чувствовала себя совсем по-другому…
Ей пришлось раздеться. Мало того, что снять шарф, выставив на потеху рентгенологу свое уродство, так еще и избавиться от топика.
Этот топик она специально носила в последние дни. Обычно она никогда даже не одевала вещи, так сильно оголяющие спину, но сейчас это было лучшим выбором. Чуть выше талии вся спина была открыта, а держалась кофточка лишь на завязках вокруг шеи. Поэтому сейчас пришлось лишь распустить узел и слегка потянуть топик вниз. Полностью его снимать она не будет – и слишком много усилий потребуется, и фотографировать будут лишь верхнюю часть корпуса.
Медведю пришлось ей помочь. Одной рукой узел развязать было невозможно, а двумя она никак не могла орудовать. Медведь же отвлекал своего коллегу, пока Ангел стыдливо пряталась за щитом, к которому нужно было прижиматься для рентгена. Ее не оставляло навязчивое ощущение, что этот Халат ее разглядывает, изучает, оценивает... Ей стало совсем не по себе.
Вдохнуть. Не дышать… Вот и все, можно одеваться. Она как можно скорее повернулась спиной к Халату и начала натягивать топик, не переставая размышлять, чего больше стесняется: показывать ему свою обнаженную грудь – или свой горб.
Подошел Медведь, помог с завязками, нежно поцеловал в лоб.
- Ну ты как, все в порядке?
Это были первые слова, которые он сказал ей за все то время, что они здесь находились.
Она кивнула вместо ответа. Говорить при Халате почему-то не хотелось.
Но вот все трое вышли в коридор, Халат запер дверь кабинета и проводил их в другое помещение.
Здесь были окна, было светло и чисто. Здесь Ангела и оставили одну на добрых три часа.
Под предлогом «Проявить снимок и посовещаться» Медведь и его Халат вышли из комнаты. Вероятно, они и правда этим и занимаются. Так долго договариваться о размерах «компенсации за лишнюю работу» вряд ли возможно…
И вот Ангел сидела на больничной кушетке и смотрела в окно. Синее небо успокаивало ее. Сегодня ни одно облако не нарушало его чистоты и великолепия. Только птица летела куда-то. Птица… Она была очень далеко, и ее вид определить Ангел не могла. Просто смотрела и потихоньку завидовала.
Если бы у нее были такие крылья, она бы не падала в Пропасть по ночам.
6
Медведь в десятый раз отер пот со лба. Нет, жарко ему не было. Ему было не по себе. Мало того, что за всю свою врачебную практику он не сталкивался ни с чем подобным, так еще носителем этого необъяснимого, пугающего явления оказался самый дорогой ему на свете человек… Медведь не мог беспристрастно смотреть на снимки. Он не мог рассуждать здраво. Нет места рациональному там, где речь заходит о чувствах. А его чувства стремились к Ангелу, и все сводились к одному омерзительному ощущению – липкому и холодному страху.
На темно-синем фоне рентгена светло-голубым и белым обрисовывались хрупкие тонкие косточки Ангела. Один их вид наводил на мысль о ее ранимости и уязвимости.
Но в подобный ужас Медведя привело вовсе не это. Нет, конечно же, не это…
За верхними ребрами, на месте опухоли, вырисовывалось Нечто.
Медведь не знал, что именно это Нечто Ангел и приняла за гору зубочисток в кабинете УЗИ.
Для него все не выглядело настолько просто и безобидно.
А глаза Халата горели странным огнем.
Буквально пожирая глазами изображение, прикрепленное к светящемуся экрану, тот едва ли не расплывался в улыбке. Но Медведь этого не замечал.
Глаза Халата неотрывно приклеились к аномалии. Глаза Медведя бегали от черточки к черточке в тщетном поиске ответа.
Сначала он решил, что снимок оказался испорчен. Такое случается, да… Но тогда смазывается все изображение, или его часть, но никогда не проявляются странные дополнительные кости!
А то, что он видел, походило именно на кости. По своей форме, толщине, плотности… Да, наполовину скрытые ребрами, но вполне нормальные кости и суставы… Вот только быть их там не должно.
- Может быть, сиамский близнец?
Медведь и сам знал, что догадка нелепая, но должен был хоть как-то попытаться разбить ту тишину, что висела в кабинете последний час.
- Нет, это бы нам никак не объяснило столь быстрый рост образования. Причем заметно было бы уже при рождении, а не в возрасте двадцати… и скольки там лет? Хотя не важно… Да и на человеческий скелет это не похоже. И ты сам говорил, что аномальных сосудов и артерий на УЗИ не нашел, постороннее сердце не билось.
- Но ведь часто бывают самые неожиданные деформации у близнецов, делящих одно тело на двоих…
- Ну не настолько же. Что ты так прицепился к этой теории?
- Не знаю…
На самом же деле Медведь думал, что такого близнеца было бы гораздо проще отрезать от Ангела. Ее органы он не задевает, а значит, его отсутствие на ней уж никак не скажется негативно.
Если же Это имело отношение лично к ней, к ее организму, ее телу…
Хотя что за бред, оно и так имеет! Оно сидит в ее организме! Оно – часть ее тела!
Вот только он совершенно определенно знает, что раньше этой части у нее не было. И, следовательно, быть ее вовсе не должно.
Медведь схватился за голову. Нет, не пафосно, не театрально. Он просто поднял вверх руки и обхватил ими свою голову, сплетя пальцы на затылке, не отрывая дрожащего взгляда от снимка. Еще немного, и ему станет плохо.
Халат же свои руки чуть не потирал. Он переплел пальцы и пристроил подбородок в ложбинке посередине. Стальной взгляд его серых глаз отражал внутренний триумф. Хорошо, что Медведь не смотрел на него. Если бы он заметил, Халат бы обзавелся двумя внушительными синяками, оттеняющими цвет его замечательных, внимательных глаз.
Но даже эти внимательные глаза не смогли сразу объяснить Халату, что они видят. Кости, да… Это само собой разумеется. Но вот… Откуда и почему?
Он искал параллели, аналогии, но делал это молча, не посвящая Медведя в свои размышления, не делясь с ним своими теориями. Отчасти, чтобы не показаться смешным – как сам Медведь с его близнецами. Отчасти… А вот от второй части он чувствовал, что вот-вот сделает величайшее открытие – и не собирался делиться славой с Медведем. Да, конечно, материал предоставил он… Но вот разгадать загадку ему явно не под силу. Дааа, когда дело касается чувств, все люди глупеют. Халат это прекрасно знал. Он предпочитал быть рассудительным и объективным.
Медведь продолжал бегать глазами по снимку. Что-то начало вырисовываться… Что-то это ему напоминало… Что-то очень настойчиво это ему напоминало… Вот только что, он пока не мог понять.
