Карт-Бланш для Синей Бороды (СИ) - Лакомка Ната (книги хорошего качества TXT) 📗
Подобным кинжалом признанная королева охоты давала знак покончить с раненой дичью. На клинке были выгравированы изображения лисы и фазана — очень тонко, так что каждое перышко и каждая шерстинка были видны. Я никогда не была на охоте, но даже мне понравилась эта изящная и опасная вещичка. Но Вамбри словно потеряла дар речи.
— Прекрасный подарок, — попытался поддержать меня граф. — Вамбри с ума сходит по охоте. Правда, королевой ее ни разу не признавали…
Швырнув футляр с кинжалом, Вамбри опрометью бросилась наверх. Так и не сказав ни слова.
— Наверное, я не угадала с подарком, — пробормотала я, подбирая брошенные вещи.
Граф промолчал, а Барбета и Пепе переглянулись.
— Что ж! — я постаралась улыбнуться. — Мне надо получше узнать Гюнебрет, чтобы не ошибиться в следующий раз. А это — подарок для вас, госпожа Барбетта.
— Для меня?!
— Для вас, моя милая госпожа Барбетта. Если бы не вы, я никогда бы не справилась с таким огромным замком, — я почти насильно заставила ее взять подарок. Добрая женщина отказывалась, краснела и бледнела, и уверяла, что ей достаточно жалованья, и она не ищет никаких дополнительных милостей.
С огромным трудом мне удалось убедить ее принять подарок.
Я приобрела для служанки сундучок с зеркалом, встроенным под крышку, и с удовольствием наблюдала, как она разворачивала подарок и ахала, восхищаясь тонкой работой резчика.
— И для вас, господин Пепе, — я взяла еще один сверток из-под елки. — Вы служите милорду верой и правдой, поэтому примите это от нас обоих — на долгую, прекрасную память.
Прежде, чем протянуть руку за подарком, Пепе сначала вопросительно взглянул на хозяина. Граф кивнул, разрешая. Для Пепе был приготовлен добротный кожаный кошелек, в который я положила новенький золотой. Слуга поблагодарил меня, но я видела, что он больше озадачен, чем обрадован, и вертел кошелек в руках, не решаясь прикрепить его к поясу.
— Для остальных я купила подарки, которые каждому пригодятся, — сказала я, указывая на груду свертков, на полу под елкой. — Для женщин — в голубой обертке, для мужчин — в красной. Госпожа Барбетта, попросите всех слуг пройти в гостиную.
— Вы слишком добры, миледи, — покачала головой Барбетта, но отправилась выполнять мою просьбу.
Пепе тоже ретировался, и мы остались с графом наедине.
— Получился настоящий праздник, — сказал граф неловко.
— О да, — согласилась я, — и все разбежались, как будто увидели привидение.
— Это не так.
— Спасибо, что пытаетесь меня подбодрить, милорд, — сказала я, поправляя игрушку на елке.
— Это тебе спасибо. Ты так стараешься преобразить этот дом…
— Вам не нравится? — оглянулась я с беспокойством.
— Нравится, — тут же ответил он, но потом подергал себя за бороду и добавил: — Хотя это иногда пугает.
— Пугает? Почему, милорд?
Он молчал довольно долго, и лицо его приобретало какое-то непонятное — мучительно-печальное выражение, отчего мне становилось все тревожнее и тревожнее. Потом он сказал:
— Все это похоже на сон. И становится страшно проснуться.
Забрав подарок, он удалился, оставив меня с неровно бьющимся сердцем. Слова его вселяли надежду и заставляли мечтать. Хотя… о чем мечтать? Бумаги о разводе подписаны, невеста Милисент только и ждет конца года, чтобы увериться, что проклятья жен де Конморов не существует. А если бы свернула себе шею, падая с лестницы… Посчитала бы Милисент это сбывшимся проклятием? И отказала бы графу?..
Усилием воли я заставила себя не тревожиться понапрасну. Мне надо думать о себе, а не о чаяниях графской невесты. И потом — сейчас новый год! Не время тягостным раздумьям!
В гостиную робко принялись входить слуги, подталкиваемые Барбеттой. Я произнесла маленькую речь, поздравив всех с наступившим новым годом, сказала, что в честь праздника все разрешены от работ (кроме самых необходимых), и что вечером можно накрыть праздничный стол для всех слуг, а мы — я, Вамбри и граф, справимся с ужином своими силами.
Слуги разобрали подарки и остались довольны — безо всяких сомнений. Они подходили, благодарили и удалялись, перешептываясь между собой. Как видно, раньше и их не слишком баловали по праздникам. Умиротворение новогодних праздников охватило всех. Пепе все же привесил кошелек к поясу, а Барбетта подошла ко мне, чтобы поблагодарить еще раз за такой дорогой подарок. Я прервала ее благодарности, расцеловав в обе щеки, и она растрогалась до слез.
Но оставалась Вамбри. Невозможная, злая Вамбри, которая никак не желала мира между нами.
51
Тщетно прождав до обеда и не дождавшись к столу графскую дочку, я решила наведаться к ней сама. Я постучала в двери ее спальни, но не дождалась ответа. Толкнув двери, я осторожно заглянула в комнату. Полог над кроватью приподнялся, и из-под него выглянула Вамбри. Увидев меня, она так и скривилась.
— Зачем пришла? Не нужны мне твои подарки! Можешь оставить эту зубочистку себе. Она только и нужна, что выковыривать тесто из-под ногтей. Повариха!
Сделав вид, что меня ничуть не задели ее колкости, я присела на край кровати. В руках у меня была хрустальная вазочка с шоколадными конфетами, и Вамбри тотчас стрельнула на нее глазами.
— Скучаешь? — спросила я с самым невинным видом.
— Только ты не скучаешь зимой, как я погляжу, — огрызнулась Вамбри. — И то верно — в компании сковородок и кастрюль не соскучишься!
— А мы с сестрами любили играть в разные игры. Тогда зимние вечера не кажутся такими долгими.
— Вот и играй в бирюльки с кем хочешь!
— Но мы играли не в бирюльки, — сказала я таинственно и достала из поясной сумочки колоду карт, которую захватила из дома как раз для того, чтобы коротать вечера.
— Ты умеешь играть в карты? — я поставила вазочку с конфетами на постель, и Вамбри невольно проследила за ней глазами.
— Не умею, и не хочу твои проклятые карты! — девушка ожесточенно помотала лохматой головой.
Но я несколькими движениями ловко перетасовала карты, держа картинками в ее сторону, потом развернула веером и свернула, а потом сняла половину колоды кончиками пальцев — как фокусник на ярмарке, и взгляд Вамбри переместился на румяных пажей, суровых королей и прекрасных дам, которые так и мелькали в моих руках. Эта нехитрая забава напомнила мне дом — когда-то мы с сестрами так же хвалились друг перед другом, кто лучше научился показывать карточные фокусы, а матушка хотя и ворчала, что мы заняты совсем не тем, чем следует, все же подсаживалась к нам, чтобы помочь разложить пасьянс или поучаствовать в перекрестной игре.
— Карты — это та же охота, — сказала я, — надо быть внимательной, уметь читать карточные знаки, как следы, и ставить ловушки.
— Как это? — спросила Вамбри словно против воли.
— Хочешь, научу?
— Играть в карты нельзя, — сказала она неуверенно.
— А мы никому не скажем, — пообещала я.
Она подумала, а потом хохотнула:
— Хочу, учи. Отец Дилан подавится, когда узнает об этом.
Я пропустила мимо ушей ее грубые слова и сдала карты.
Игра ее заинтересовала, и вскоре мы сидели на кровати, поджав ноги, и вовсю бились бумажными королями и валетами. Ставками были шоколадные конфеты.
Вамбри играла азартно, сердясь на проигрыши и бурно выражая радость, когда ей удавалось побеждать.
Мы так увлеклись, что не услышали, как в комнату зашел граф.
— Что это вы делаете? — спросил он.
— Играем в карты, — ответила я, глядя на него через плечо. — Не хотите ли присоединиться к нам?
— Вообще-то, церковь запрещает такие игры, — заметил он.
— Но мы играем на конфеты! — Вамбри подняла вазочку с конфетами.
— Не настаивай, — сказала я невинно, — твой отец просто боится проиграть.
— Боюсь проиграть? — рассмеялся он. — А ты мнишь себя великим игроком?
— Спорим… на пять конфет, что я выиграю у вас три партии подряд? — забросила я крючок с наживкой, и Ален попался.
— Раздавай, — велел он, усаживаясь на кровать.
