Оборотень на щите (СИ) - Федорова Екатерина Владимировна "Екатерина Федорова-Павина" (книги txt) 📗
Хальстейн был внизу. Прятался в круге альвов и альвиек, точно орех в тесте.
Он боится, что Свейта выйдет с руной Врат прямо к нему, сверкнуло в уме Ульфа. Вот и затесался в толпу.
А потом Ульф обернулся человеком. Даже сквозь крики его уши различили, как внизу звякает серебро. Альвы вскинули мечи…
И падая на них, Ульф ощутил, как замедляется время.
Вонь пожаров усилилась, распалась на сотни страшных запахов, прижегших ему ноздри. Пламя у ворот заревело, выдувая раскаленную песнь из гула и треска. Крики в городе взвились до воющего многоголосья, грозя расколоть небеса — но в Асгарде их, похоже, не слышали…
Асгард, вдруг подумал Ульф. Я там жил. Но там было другое имя, и кончилось все дикой болью.
В следующий миг Ульф беззубо улыбнулся, падая на альвов.
Убивая, асы называли меня Фенриром, пролетело у него в уме. А теперь за асами должок.
Только что отросшие когти звенькнули об сталь. Ударили по боковой стороне альвийских мечей, отбивая их — и открывая меж ними просвет. Там его ждала плоть альвов, вонявшая паршиво, сладенькой прелью. Пах закаленной сталью шлем одного и плечи двоих…
Ульф-Фенрир нырнул в промежуток между клинками, уже становясь зверем. Ощутил, как в брюхо ему вонзился альвийский меч.
Нарисованная Свейтой руна его не защитила — то ли с ним теперь такое колдовство не работало, то ли Хальстейн украсил альвов знаками, помогавшими в бою.
Но думать об этом было некогда. Фенрир уцепился за чей-то пояс и отпихнул альва, посмевшего его ранить — задней лапой вспоров тому живот вместе с кольчугой.
А затем он развернулся спущенной пружиной, взрезая когтями все, что подвернулось под лапы. Безглазую морду заляпала приторно-липкая альвийская кровь.
Круг, в который сбились светлые, защищая Хальстейна, сослужил им плохую службу. Волчьи когти за секунду дотянулись до многих.
Помост внезапно накрыла тьма, но зверь этого не заметил. В следующую секунду он обернулся человеком — и вцепился в край щита, торчавший из щели между ранеными альвийками. Навалился на него, опрокидывая альва, державшего щит, и Хальстейна, прижимавшего к нему ладони…
В шею Фенриру воткнулось что-то серебряное. Бока и бедра распороли лезвия мечей. Он еще успел отмахнуться одной рукой, но тут одна из альвиек вбила ему в спину нож из чистого серебра. И навалилось знакомое оцепенение.
Ульф-Фенрир, уже перетекая в зверя, сумел завалить Хальстейна на кого-то из альвов. Потом Фенрир ощутил, как по коже с шипением запрыгало пламя — загоревшееся само собой, без причины и без искры.
Боль сводила с ума, зато альвы сразу отшатнулись от огня. И в этот миг Фенрир выдрал у Хальстейна клок плоти из горла. Так же, как выдрал у Одина и Тора…
Сверху внезапно хлынул дождь, сбивая пламя.
Свейта, счастливо подумал Фенрир, уже оборачиваясь человеком. Затем услышал, как дружно прыгнули с той стороны помоста оборотни — ему на подмогу. Зазвенела сталь, утробно захлюпала плоть альвов, и крики светлых смешались с криками людей. А страшную боль в спине начала смывать вода.
Дождь лил стеной, счищая с помоста альвийскую кровь.
— Свейта, — взвыл Фенрир, выдирая щит из рук упавшего альва. — Сюда.
Но она уже шла к нему, и бревенчатый настил пел под ее ногами. Мягко, чуть слышно.
Фенрир метнулся навстречу, перекинув щит в левую руку. Сгреб Свейту на ходу, прижал к себе — мокрую, пахнущую кровью, болью и ужасом. Крикнул:
— Щит у меня. Хочешь отменить то, что сделал Хальстейн?
— Да, — выпалила Свейта. — Но мой руна должен лечь на его. Я так думать. Только не видеть…
— Сейчас, — рыкнул Ульф-Фенрир, уже ставя Свейту на помост.
Потом он трепыхнул ноздрями над щитом — и на изнанке, рядом с ременными петлями для рук, нашел место, вонявшее кровью Хальстейна.
В следующий миг Фенрир наклонил щит, уберегая это место от дождя. И прижал к нему одну из ладоней Свейты.
— Здесь. Рисуй.
— Нужно моя кровь. Свежий, — вдруг пискнула Свейта.
Были бы клыки, с сожалением подумал Ульф-Фенрир.
В памяти внезапно шевельнулось воспоминание о том, как ему выдирали клыки в Льесальвхейме. И о том, как асы забивали в глотку серебряный меч…
Фенрир рычаще фыркнул, отгоняя страдальческие мыслишки — чересчур человеческие, отвратительно слабые. Но успевшие пустить по загривку нехорошую дрожь.
— У меня в спине серебряный нож, — крикнул он, отпуская ладошку Свейты. — Достань. Резану его лезвием, оно почище.
Ей это понравится, насмешливо мелькнуло у Фенрира. Она и чаши с мылом моет.
Свейта, резко вздохнув, потянулась к его спине. Но тут сзади подступил один из оборотней. Фенрир повел носом, узнавая подошедшего — а тот вырвал из его спины нож. И повыдергивал из шеи мелкие кинжальчики с серебряными накладками, похожие на орудия лекаря.
— Подержать щит? — крикнул Ингульф, покончив с серебром.
А затем вложил нож в ладонь Фенрира.
Он в ответ молча сунул Ингульфу щит. Поймал руку Свейты и легко кольнул ей указательный палец. Опять услышал ее судорожный вздох — разобрав его сквозь вопли, звеневшие над городом.
Свейта вздохнула от боли.
Было ли со мной такое, подумал вдруг Фенрир. Прежде, в прошлом — чтобы ловить вздох женщины, и холодеть от ее боли? Но прошлое пряталось в забытьи, выставляя наружу лишь остовы воспоминаний: старое имя, то, что он жил в Асгарде, что Локки его отец, подстроивший…
— Покажи снова руна, — выдохнула Свейта, обрывая мысли Фенрира.
Он бережно поймал ее порезанную ладонь. И приложил к щиту в том месте, где доски помечал самый широкий из двух кровавых следов Хальстейна. Бросил громко:
— Тут Фе, руна Огня.
Свейта, обдав его запахом новой боли, в три взмаха начертила перевернутую Фе. Потом накрыла знак ладонью, на которой не было раны. Потребовала, вскинув порезанную руку:
— Второй руна.
Но второй знак, это Исс, сверкнуло в уме Фенрира. Черта, которую хоть как поворачивай. Руна Льда необратима, бороться с ней бессмысленно…
Его вдруг охватил охотничий азарт.
Пусть попробует, пролетело в уме у Фенрира. Город от огня Свейта уже спасла. Пусть она немного больше растревожит рану на пальце, ну да он ее залижет. Победит ли Свейта Лед, вот в чем вопрос?
Он рывком поднес ее раненую ладонь к щиту. И придавил порезанный палец к дереву изнанки — там, где прежде была нанесена черта Исс, теперь почти смытая дождем.
Свейта мелко переступила с ноги на ногу. А затем стремительно зашкрябала по дереву раненым пальцем. Рун там было больше, чем одна. Две, три? И только первая легла поверх Исс, руны Льда.
Закончив чертить, Свейта придавила растопыренной ладонью кровавые закорючки.
— Что ты написала? — спросил Фенрир.
Его ладонь сама нашла ее плечо. Мокрое, в зябких пупырышках. Крики в городе звенели все тише, дым пожаров уже оборачивался горечью мокрых углей. Дождь понемногу утихал.
— Руну Солнца, Сол, — нетвердым голосом ответила Свейта.
И быстро потерлась щекой об его ладонь. А лицо Фенриру вдруг согрел свет. Он ощутил его призрачное тепло на коже лба и носа.
— Тивар, руна Копья, — закончила Свейта. — И Кауна, руна Света.
Ульф-Фенрир тихо хмыкнул.
Она учится складывать силу знаков, стрельнуло у него в уме. Руна Солнца, потом Копья… или тут ее надо читать как Удар? А под конец Свет. Солнце ударяет светом? Так Свейта решила победить Лед? Но откуда солнце ночью…
— Луна горит, — потрясенно бросил кто-то из оборотней.
И Фенрир запрокинул голову, подставляя лицо под тепло, все настойчивей текущее с небес.
До полнолуния шесть ночей, мелькнуло у него. В небе уже не полумесяц. А луна Утгарда, как и луна Мидгарда, светит краденным светом. Не своим, сворованным у солнца.
В следующий миг Ульф-Фенрир удивился тому, что знает о луне Мидгарда.
— Гаснет, — заорал вдруг рядом Ингульф. — Пламя на площади гаснет.
Света обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как опадает вдали свеча из огня.
