Менталисты и Тайная Канцелярия. Дилогия (СИ) - Кручко Алёна (библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
— Огненные острова? — переспросил принц. — Это и правда несколько неожиданно. И… — он вскочил, шваркнул по столу обеими ладонями, — святые небеса, граф, да вы хоть представляете, какие возможности нам это дает?!
— Пойдем, деточка, — Гелли потянула явно заинтригованную барышню к дверям. — Сейчас будет очень много разговоров для больших мальчиков. А потом любезный принц все же споет нам любовную балладу сочинения своего друга фор Гронтеша и даже не станет спорить, если мы намекнем, что она ужасна. Знаешь, деточка, его высочество не так уж плох на самом деле.
Глава 27, в которой Фенно-Дераль закрывает дело о двух покушениях, охрана графа фор Циррента упускает очередного злоумышленника, а Женя видит странное
Фенно-Дераль прошел мимо стражи и первым делом спросил, как себя чувствует больной. На самом деле самочувствие фор Гронтеша интересовало его куда меньше, чем незаметная его охрана, которую наконец-то удалось наладить.
— Не так уж плохо, — ответил лекарь. — Вчера лихорадка начала спадать, теперь его светлость быстро пойдет на поправку.
— Хорошо, — кивнул Фенно-Дераль. — Между прочим, герцог, у меня к вам дело.
— Какое? — Реннар медленно повернул голову и окинул гостя откровенно неприязненным взглядом.
— Государственное, — усмехнулся начальник полиции. — Как всегда, государственное. Взгляните, — он подвинул к постели больного стул, уселся и достал из жестких картонных корочек лист плотной бумаги. — Этот портрет снят с пробравшегося сюда несколько ночей назад убийцы. Его высочество не смог опознать злодея, но, может быть, вам он покажется знакомым?
Откровенно говоря, Фенно-Дераль не ждал толку от этой попытки. То ли заурядная внешность играла роль, то ли убийца был в столице человеком новым, но его не мог опознать никто. Ни во дворце, ни в гвардии, ни в гильдии магов никто никогда не видел этого человека. Опрос осведомителей из уголовной среды тоже ничего не дал. Так с чего бы предполагаемой жертве его знать?
Но, какой бы глупостью это ни казалось, сбрасывать со счетов даже мизерную вероятность Фенно-Дераль не мог.
Реннар разглядывал портрет, мучительно хмурясь.
— Странно, но он и в самом деле кажется мне знакомым. Именно кажется. Я почти уверен, что не встречал этого человека, но… Кого-то он мне напоминает. Не могу сообразить.
Фенно-Дераль покосился на лекаря:
— Может, подстегнуть память? Вполне безвредное заклятие, разве что неприятно немного.
— Не сейчас, — лекарь покачал головой. — Организм ослаблен, магических воздействий для излечения и без того применяется слишком много. Не ранее, чем через неделю, а вероятней через две.
— В таком случае, герцог, попытайтесь вспомнить. Это единственная зацепка.
Реннар снова всмотрелся в портрет. Закрыл глаза. Открыл. Чертыхнулся.
— Брезжит что-то, на самом краю, а поймать не могу. Я постараюсь, виконт. Я… клянусь, я вспомню.
Подошел лекарь, опустил ладонь на вспотевший лоб:
— Спать.
Реннар закрыл глаза, напряженное лицо разгладилось.
— Мне жаль, господин начальник полиции, — сказал лекарь виновато, но твердо. — Больной слишком слаб и не должен сейчас нервничать.
— Понимаю, — Фенно-Дераль убрал портрет, поднялся. — Немедленно сообщите, если он вспомнит хоть что-то.
— Слушаюсь.
«Эфемерная зацепка, но лучше, лучше, чем ничего», — думал Фенно-Дераль, быстро спускаясь по узкой боковой лестнице. Пожалуй, первым делом сейчас стоило опросить людей в особняке фор Гронтешей. Если охота идет за Реннаром, то неудавшийся убийца мог какое-то время отираться и у его дома, а у слуг глаз бывает куда острей, чем у хозяев.
У слуг острые глаза, эту истину принц Ларк усвоил рано. А еще у них длинные языки, даже у тех, кто, казалось бы, предан тебе безоглядно. Их преданности хватает, чтобы не торговать твоими тайнами, но почему-то она не мешает обсуждать любую мелочь между собой, порождая порой самые дикие сплетни.
Начальник Тайной Канцелярии наверняка подходил к подбору слуг тщательнее, чем дворцовый управитель, и болтовни с их стороны можно было не опасаться. Но все же, общаясь с барышней Женей, принц ни на миг не забывал о чужих глазах и ушах. Поэтому в столовой, гостиной или прекрасном парке, разбитом вокруг загородного особняка, серьезных разговоров не вел.
Что, к его большой досаде, затягивало время пребывания в гостях у фор Циррента — принц Ларк даже примерно не мог предположить, насколько, потому что девушка и в самом деле знала уйму всего интересного.
Да еще «тетушка Гелли», драгоценная кузина фор Циррента! Понятно, что долгие часы в кабинете наедине с наследником престола убьют репутацию самой безупречной из девиц, но все же разговоры о чужом мире совсем не предназначены для женских ушей. Виконтесса фор Циррент сидела тихо, прикрывшись пяльцами с вышивкой, и временами казалось, что ее здесь вовсе нет, да и насчет ее умения хранить тайны принц не сомневался. Более того, хотя бы перед самим собой принц Ларк должен был признать: она куда более безопасный слушатель, чем Рени. Хотя бы потому, что ей не с кем поделиться услышанным, кроме самой барышни Жени. Но сам факт!
Принц Ларк хотел бы, чтобы Реннар тоже слушал рассказы девушки из чужого мира. Он человек военный и многое почерпнул бы для себя. А еще — в этом принц с трудом себе признавался — вдвоем было бы проще. Сказать по чести, барышня его смущала — и, увы, совсем не в том смысле, какой первым приходит на ум в подобной ситуации. Слишком странной она была, не похожей на обычных девиц. Иногда раздражала до скрежета зубовного — хотя, принц был уверен, совсем того не хотела. Временами казалось, что и он раздражает ее так же — хотя, видит небо, принц Ларк вел себя безупречно.
И все же за проведенную в поместье фор Циррента неделю они нашли общий язык. Совершенно неожиданно для себя принц Ларк оценил прелесть общения с девушкой, которая не строит тебе глазки, не выдает авансов, не пытается прикоснуться лишний раз, да и твои комплименты встречает ледяным холодом — зато о какой-нибудь абсолютно неинтересной прочим девушкам «ерунде» говорит с горящими азартом глазами. Оценил прелесть странных рассказов, большая часть которых была бесполезной, но все равно заставляла думать, прикидывать так и сяк, пытаясь приспособить глупое на первый взгляд, несуразное или вовсе невозможное к родному миру, переспрашивать — и снова думать. К концу недели в голове у принца Ларка царил хаос, но это было отлично. Лучше хаос, чем скука. Он знал это состояние. Еще неделя-другая, и из безумной мешанины начнут рождаться идеи — на первый взгляд тоже, возможно, безумные, но с ними уже можно будет работать, и что-то обязательно пригодится.
В общем, говоря по чести, это была далеко не худшая неделя в жизни принца Ларка, хотя он и не собирался признавать это вслух.
Пожалуй, эта неделя была далеко не худшей в Жениной жизни. Женя даже назвала бы ее прекрасной, если бы не тоска по дому, которая накатывала в самые неподходящие минуты. Почему-то хуже всего ей становилось от рассказов о какой-нибудь ерунде вроде мобильников или шариковых ручек. Хорошо, что принц мало интересовался бытом чужого мира, предпочитая расспрашивать о всяческих военных заморочках — уж они-то Женю в тоску не вгоняли, даже наоборот. В мире без террористов и ядерного оружия определенно была своя прелесть.
Если не обращать внимания на обычный, видимо, для этого мира мужской шовинизм, принц Ларк оказался по-своему забавным. Раздражаясь, он становился крайне, преувеличенно вежливым, а в хорошем настроении был почти что свойским парнем. Особенно это проявлялось, когда он забывал о том, что разговаривает с девушкой — то есть, когда речь заходила об оружии, тактике, камуфляже, когда Женя вспоминала фильмы и книги о войне. Правда, заканчивались эти разговоры всегда одинаково — когда Женя признавалась, что чего-то по обсуждаемому вопросу не знает, принц вспыхивал, бросал что-нибудь едкое о тупости и прискорбном отсутствии любознательности, потом вспоминал, что девушки и военное искусство — предметы, сочетаемые крайне плохо, и начинал извиняться. Женя смеялась и предлагала рассказать что-нибудь, хорошо сочетающееся с девушками, например, рецепт печенья. На волшебном слове «рецепт» в разговор вступала тетушка, принц снова вспыхивал, бурчал под нос что-то вроде «ох уж эти женщины» и жалел, что вместо Жени из ее мира не занесло какого-нибудь парня.
