Лунный князь. Беглец (СИ) - Арьяр Ирмата (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
Верховный, остановившийся саженях в двух, вмешался:
— Ты не имеешь права требовать его себе, Райтегор. Ты не жрец.
— Я жнец, — усмехнулся я, поднимая кривой меч.
Какое бестолковое крыло! Я лишь расправил сведенные внезапной судорогой плечи, а меня потащило в сторону, крыло вздыбилось саженей этак на пять, смело Верховного и смахнуло световые прутья купола, опущенного на Ксантиса и Граднира. Решетка рассыпалась искрами.
Оба моих друга кубарем влетели в гущу княжеского отряда, донесся рык Граднира:
— Отец наш Сущий, свобода!
Ряды всадников сомкнулись, и я не видел, что происходило с моими друзьями. Надо было подумать о жрецах. Пока Верховный поднимался, я понял, что надо делать: нити, связавшие Гончаров и их рабов, были ясно видны, и надо было только отсечь их.
Легко сказать. Два дарэйли Сьента не отходили от хозяина, и уже снова положили ему ладони на плечи, готовя новое нападение. А вот второй жрец был далеко от своих, и я направил кривой меч на идущие к нему нити и взмахнул. Мимо. Крыло за спиной судорожно дернулось, подняв меня на сажень над землей и швырнув между жрецом и его дарэйли.
Удар в грудь. Что-то затрещало. Кажется, мои кости: кто-то метнул в меня ледяную глыбу. Я успел заслониться огненным мечом. От глыбы остались не успевшие испариться осколки. По израненным ими рукам потекла кровь.
Верховный швырнул светящуюся сеть. Она опускалась надо мной шатром, рассекая в клочья всех, с кем соприкоснулись ее концы. Тошнотворно запахло горелой плотью.
Подняв над головой оба меча, я скрестил их — раскаленный, дышащий огнем клинок в правой руке и мглистый полусерп в левой. Длинное крыло защитным коконом свернулось вокруг меня, и когда сеть коснулась мечей, по ней пошли молнии, да и гром раздался изрядный — я чуть не оглох.
Клочки сети опустились наземь: в ловушке образовалась внушительная дырка по центру. От огненного меча осталась бесполезная рукоять в руке. Пришлось бросить. Целил я в 'ледяного' и почти попал: рукоять чиркнула по его плечу, от которого взвилось облачко пара. Но дарэйли живучи, тут нечего обольщаться.
— Я и тебе не по зубам, Сьент, — усмехнулся я, развернув крыло. Зрение почти пришло в норму. Бледное пятно, каким я недавно видел Верховного, потемнело и вполне походило на человека.
На поле боя опять стало тихо: князь Дорант остановил своих, ожидая развития событий. Похоже, убийство жрецов не было его целью. Значит, я был прав в своих подозрениях: он просто хотел захватить меня. Зачем ему-то я сдался?
Ситуация патовая: никто ко мне не мог приблизиться. Сами жрецы боялись сети, окружавшей меня саженей на десять. Нацеленные на меня острия стрел поблескивали в лучах восходящего солнца. Да и у Гончаров еще четверо дарэйли со своими сюрпризами. Но никто ничего не предпринимал: я нужен им всем живым, нетрудно догадаться.
— Арр, Парк, уберите сеть, — спокойно приказал Верховный.
— Невозможно, господин, — развел руки рыжеватый дарэйли.
Второй тоже отрицательно качнул каштановой головой:
— Она нам уже не подчиняется.
Брови Сьента удивленно взлетели, но он быстро оправился.
— Принц Райтегор Ардонский, — обратился он ко мне со всей официальностью. — Прошу выслушать меня. Мы все немного погорячились от неожиданности, но драка нам ни к чему. Все предложения, которые передала тебе дарэйли Шойна, остаются в силе. Мы предлагаем тебе стать одним из нас, Гончаром.
— Он лжет! — выкрикнул князь Дорант. — Не соглашайся, Райтегор!
Верховный чуть повернул к нему голову.
— По какому праву вы вмешиваетесь в наши переговоры с наследным принцем Ардонской империи, ваша светлость?
Старик, восседавший на гнедом жеребце, подъехал ближе, крепко сжимая внушительный меч:
— Нет уже давно той империи. И я вмешиваюсь по праву старшего родственника. Райтегор — сын моей дочери, княжны Сеаны Энеарелли, и мой внук.
Мне бы радоваться: дед во всеуслышание признал внука, но что-то мешало радости.
— Почему же вы хотите захватить меня в плен, князь, если я ваш внук? Или это такое проявление родственных чувств?
— Ты действительно хочешь это слышать? — старик властно выпрямился в седле. — Изволь. Я не знаю, могу ли назвать тебя внуком по праву крови, хотя формально это так. Но ты — дарэйли. Ты рожден рабом. И я хотел либо освободить тебя, либо, если не получилось бы, собственноручно убить, чтобы ты не позорил имя Энеарелли. Никто из нас никогда не будет рабом! Но сейчас я вижу, что заблуждался в отношении тебя, как ошибся, прокляв несчастную Сеану…
— Если ты знал о судьбе дочери, почему ты был с ее убийцами?
— Потому и узнал. И я был неофитом, а не жрецом. И стал им, чтобы помешать изловить тебя, Райтэ. Тебе предложили стать Гончаром. Так вот, лучше быть рабом, чем одним из этих подлых убийц женщин и детей. И еще я слышал, что дарэйли не могут стать Гончарами. Тебя заманивают в западню. Знай это, когда будешь принимать решение.
Он покосился на улыбавшегося Верховного. Тот не стал возражать. И вообще, мне казалось, что происходившее мало его беспокоило. Зато его показное равнодушие заставляло меня сильно нервничать. Что у Сьента на уме?
— Я это знаю, — ответил я князю. — Где мои друзья?
— Они живы.
Князь махнул рукой в перчатке, ряды всадников расступились, и я увидел израненных, но живых Граднира и Ксантиса. Тигрище оскалился и подмигнул, шевельнув при этом хвостом так, что лошадь находившегося рядом рыцаря повалилась вместе с седоком, как подрубленная. Граднир виновато поджал хвост, подцепил когтем рыцаря, не успевшего высвободить ноги из стремян, и поднял вместе с кобылой. Ксантис задорно засмеялся.
Они неисправимы, эти дарэйли! — скрипнул я зубами. Они находят повод потешаться даже на поле боя, находясь, в сущности, в плену у врагов. 'Зачем же я понадобился князю?' — мучила меня мысль. Я спросил:
— Надеюсь, они не пленники?
— Пока нет, — старик пожал плечами. — Это зависит от тебя. Если ты примешь предложение Сферикала, то хотя бы эти двое не будут рабами.
— Вряд ли ты их удержишь. Они мои вассалы.
На непроницаемом лице старика не отразилось удивления, но он удовлетворенно кивнул.
— Хорошо. Если тебе уже сейчас доверяют свои жизни по доброй воле, ты будешь достойным наследником короны князей Энеарелли.
— А как же твой сын и мой дядя? У тебя уже есть наследник.
Только на самом дне холодных стариковских глаз плеснула застарелая боль, когда он признался:
— Увы, Единый не был к нему милосерден. Он безумен, и потому не может унаследовать титул князя. Если ты выдержишь испытание, то я назову наследником тебя, как последнего мужчину в роду Энеарелли, способного отвечать за себя и присягнувших тебе людей и… — он покосился на моих друзей, — и не совсем людей.
— Какое испытание?
Дорант поднял полуторный меч. От него веяло древностью. Украшенное золотыми рунами лезвие имело форму вытянутого ромбовидного лепестка, резко расширяясь от гарды и сужаясь к клиновидному острию. Таким можно и разрубить кольчугу в рукопашной, и проколоть на скаку тяжелые латы.
— Это меч Иллинир, хранитель династии, — сказал старик. — Он создан одним из Энеарелли и не может причинить вреда нашей крови. Смотри.
Он отдал клинок одному из своих рыцарей в синем плаще поверх лат, стянул перчатку с руки, отстегнул налокотник и, вытянув ладонь, приказал:
— Руби!
Тот махнул мечом и со всей силы опустил на беззащитную руку старика. И тут же рыцаря словно вырвала из седла невидимая рука: меч отлетел, потянув за собой воина. Тот ударился оземь, и его спасло только то, что клинок упал сверху плашмя, оставив в латах внушительную вмятину.
Дорант, пару мгновений продержав перед собой вытянутую руку, дабы все убедились, что она цела и невредима, и лишь потом спешился, подобрал меч и вложил в ножны.
— Готов ли ты пройти испытание, Райтегор?
Предупреждающий рык Граднира и крик Ксантиса — 'Не соглашайся, это ловушка!' — опоздали. Я кивнул:
