Любить нельзя отвергнуть (СИ) - Лик Анастасия Владимировна (мир бесплатных книг .TXT) 📗
— Хочешь что-нибудь? Может сок?
Тин поднял глаза и посмотрел мне за спину. Я знала о чём он думал, но пусть я и была благодарна Вафнину за поддержку, мои мысли сейчас были не о нём. Не его я желала поцеловать и прижать к себе.
— Хочу тебя, но увы, не могу, — пошутил Тин.
— Я подожду, когда ты сможешь, — сквозь ком в горле ответила я. — А сейчас отдыхай.
Тин усмехнулся. Да, разумеется, он говорил о моём, всё ещё официально женихе, а я о его якобы временной недееспособности.
— Дарина, не уходи, — едва слышно, только для меня, сказал он.
— Я здесь, рядом. Никуда не уйду.
Тин протянул руку, желая почувствовать меня. Он не говорил об этом, но я знала, что за этим желанием таился страх. Страх умереть в одиночестве. Нет… этого не будет. Я буду с ним до конца.
Осторожно, чтобы не причинить боли, я обняла Тина и подвинулась ближе, и очень скоро его дыхание стало ровным и глубоким. Уснул… Хворь сильно выматывала его, забирала все силы.
— Дарина, — услышала я шёпот за спиной, через некоторое время. — Родная, нужно сменить перевязку.
Я посмотрела на Тина. Его грудь едва заметно двигалась, над бледной, напряжённой губой капельки пота, а брови болезненно нахмурены. Днём он скрывал свою боль, но не во сне.
— Он спит. Идём. — Вафнин мою заминку понял правильно, я боялась покидать эту кровать, но всё же нашла в себе силы кивнуть.
Вафнин нежно подхватил меня под спину и ноги, я обняла его за шею, и он понёс меня вниз. Сама я ходить не могла, слишком сильно были обожжены ноги, и с благодарностью отдалась в руки друга. Он сам перевязывал мои ноги, покрытые ожогами, помогал с одеждой и даже с ванной. Удивительно, но ни в его действиях, ни даже во взгляде я не видела плотского желания. Разумеется, Вафнин был хорошо воспитал и его выдержке можно было позавидовать, но как бы то ни было, я пребывала не в том состоянии, чтобы думать об этом.
Мы спустились в гостиную, и Вафнин вместе со мной сел на кушетку. Прижал к себе. Он уже чувствовал подступающую истерику, знал, что ей не миновать.
— Поплачь родная, поплачь, — шептал он, и я плакала, вцепившись ледяными пальцами в его камзол, плакала, срываясь на крик, а потом уже на хрип.
После Вафнин возвращал меня в кровать любимого мужчины. Тин должен был проснуться рядом со мной, должен был знать, что я с ним.
Но он умер… я молилась о чуде, но оно не произошло. Я обнимала его, целовала угасающие глаза.
— Люблю… — повторяла я в сотый раз, не в силах поверить, что этот день настал.
— Не грусти обо мне, — едва слышно, из последних сил произнёс Тин. Я замотала головой. Нет! Нет… я не желала соглашаться с действительностью. Он же мой, сильный, наделённый силой и любимый. Он не может умереть… Но я держала его в руках и чувствовала как жизнь покидает его, что он боролся до конца, но не смог победить, чувствовала что он счастлив… умереть в моих объятиях.
В тот день вместе с Тином умерла и я.
Вафнин помог попрощаться с ним и по окончанию траура увёз в Шихкорск. Почти полгода я жила как в тумане, не видя ничего вокруг, кроме крови на своих руках и серо-голубых глаз Тина. Ночами я плакала в подушку и кричала от боли в душе, я хотела умереть… но Вафнин не покидал меня ни на мгновение. Он всегда был рядом. Рядом когда я проводила ночи с умирающим любимым мужчиной, рядом, когда я оплакивала его. Он стал моей опорой. И когда возможность мыслить трезво ко мне вернулась, я попросила стать его женой. Сама. Он больше не заикался об этом.
Возвращаться домой я не хотела, у сестёр своя жизнь, Шира готовилась в очередной раз к свадьбе, а игнорировать моё скверное состояние они не смогут, да и Вафнин умолял не покидать его. Да я бы и не смогла, честно говоря, за прошедшее время он стал моим воздухом и своей жизни без его поддержки не представляла.
Он подготовил для меня комнату, обставил её по моему вкусу, даже мой любимый ковёр из Хассилин привёз, сам построил гардеробную, точную копию той, что была в моём родном доме, и даже Таре разрешил остаться рядом — это всё было невероятно мило и не могло не волновать.
Свадьба была организованна в кратчайшие сроки и уже через два месяца я стала его законной супругой. Но, несмотря на поспешность поздравить нас приехал сам император с сыном и Лини, дядюшка граф Доу, сёстры и любимый дядюшка из Хассилина. Они были счастливы за меня, я улыбалась им в ответ и искусно скрывала боль в душе. За восемь месяцев я научилась прятать её. Жаль, только Вафнин и, пожалуй, его отец всегда видели мою грусть. Они знали, что ничего не закончилось, что моё сердце грустит о другом.
А потом была первая брачная ночь. Первая и последняя.
Вафнин снимал с меня подвенечное платье, покрывал поцелуями шею, плечи, грудь… Он сказал:
— Я люблю тебя, люблю и мечтаю обладать тобой, но нам не обязательно спешить. Если хочешь, мы можем подождать. Мне плевать на традиции, только скажи…
Я сказала "нет". Нет, я не желала ждать. К чему? Я согласилась стать его женой, он имеет право на меня, вот только к такому я не была готова.
В ту ночь мой крик слышал весь Шихкорск, а кровью было залито всё супружеское ложе. Вафнин рвал на себе волосы, вымаливал у меня прощенье и волоком притащил в нашу спальню лекарей, требуя объяснить, что он сделал не так. Но те лишь разводили руками и говорили, что такое случается, и он должен быть благодарен — его жена оказалась действительно невинна. В следующий раз всё будет хорошо. Но следующего раза больше не было. Муж боялся притрагиваться ко мне, я боялась, что лекари ошиблись.
Тина нет уже год, но сегодня, как и вчера, и позавчера открыв глаза после ночного кошмара, я подумала не о нём… в моём сердце он будет жить всегда, я всегда буду любить его, но сегодня, проснувшись, мои мысли были о муже, который стал частью мой души.
Я лежала на его плече, вдыхала аромат его тела с лёгкими хвойными нотками и была счастлива. Муж… сначала он был другом, я ценила его компанию, после — была благодарна за поддержку, сейчас же мои чувства стали другими. Мне казалось, что это лишь моё желание так думать, всё-таки он так много сделал для меня, но раз за разом я ловила себя на мысли, что мне приятны его объятия и ласки, но приятны не как утешение друга, а как женщине. Я желала их получать, желала ответить.
— Вафнин, — позвала я его, приподнялась и посмотрела в его глаза. — Вафнин, я люблю тебя.
— Родная, ты ещё не проснулась? — попытался пошутить он. Я улыбнулась. Да, подобные слова он от меня не слышал ни разу. Погладила по густым чёрным волосам, прореженным сединой. Он поседел в один день, когда меня сжигали на священном огне. Бедный мой Вафнин…
Опустила руку, провела по густой линии бровей, по идеальной, мужественной линии скулы и вниз к точёным губам. Без сомнения он был красивым мужчиной.
— Поцелуй меня, — прошептала я.
Вафнин притянул меня к себе и коснулся губами щеки.
— Нет, не так. — Я перекинула ногу через его торс и села сверху. Наклонилась к губам, коснулась их. Вафнин резко втянул воздух и сжал меня в своих объятиях.
— Дарина, любимая, что ты делаешь?
— Мне… — я прочистила горло. — Можно снять платье? В Хассилин не принято полностью раздеваться даже перед мужем… а ваши традиции мне не известны, — прошептала я, заливаясь краской. Да, говорить об этом было непривычно, но я совершенно не помнила нашу первую брачную ночь. Точнее помнила, но лишь негативную её часть, и то, как забилась в дальний угол кровати и оттуда наблюдала за истерикой мужа и лекарей, а что касается одежды, в голове это совершенно не отложилось.
Вафнин нервно сглотнул и протянул руки к завязкам моего ночного платья. Развязал. Погладил наряжёнными руками мои бёдра, поднимая мягкую ткань вверх, и через мгновение я была уже обнажена. Непривычное состояние тут же вызвало мурашки по всему телу, а от горячего взгляда мужчины бросило в жар. Он смотрел на меня с нескрываемым вожделением, но боялся прикоснуться.
