Школа ведьмовства №13. Сладкий запах проклятия (СИ) - Шавлюк Светлана (читать книги без регистрации TXT) 📗
Ладно. Отчаиваться рано. Нужно задавить панику и обратиться мысленно. Ведь душа Мстиславы привязана ко мне моей кровью. Наверное, услышит.
И я стала сосредоточенно воспроизводить в памяти картинки своей жизни, бабушку, маму, все разговоры, в которых мне открылась правда. Старалась припоминать все дословно, делать картинку прошлого как можно ярче.
Не знаю, сколько времени прошло. В этом вакууме время ощущалось совершенно иначе, все ощущалось по-другому. Но на десятый, а может, на сотый раз, когда показалось, что я и сама вот-вот потеряюсь в этих воспоминаниях, заметила, что взор искаженного лица обращен ко мне. Глаза души будто прояснились. И в следующий раз она снова смотрела на меня. И потом. Значит, получилось? Хотелось бы верить. Для надежности снова прокрутила все воспоминания, мысленно посылая их Мстиславе, и перешла к тому, для чего пришла.
Не знаю, почему, но когда во всех красках мысленно рассказывала о том, какой путь мне пришлось преодолеть, насколько сильно мое желание избавиться от проклятия, насколько ярка моя мольба, обращенная к душе, вспомнила и о Марьяне. Женщина, которая, так же как и я, пострадала ни за что, и продолжала страдать.
Душа Мстиславы задрожала. Замерцала меленько-меленько, но уже не исчезала из поля зрения, не тонула на несколько мгновений в темноте.
Я приняла это за хороший знак. Ядвига Петровна писала, что тот ритуал, на который я решилась, можно провести и без всяких бесед, без согласия виновной души, но в таком случае он потребует гораздо больше сил. Ведь, грубо говоря, если душа будет сопротивляться, мне придется силой всучить ей ту черноту, что поселилась во мне благодаря ведьме. А если душа не будет противиться, то и сил прилагать не придется.
А силы здесь ощущались слабо. Казалось, сама темнота тянет их с невероятной скоростью. Словно это место саму жизнь высасывает. От этой мысли ужас взметнулся с новой силой. Тянуть времени нет. Строки на удивление всплывали в памяти легко, но с губ не срывались, тонули в тишине. Только душа моя кричала и молила, чтобы слова были услышаны. И с первым словом, моя душа засветилась ярче, а сила плеснула в темноту.
В серой мгле, где нет жизни и смерти,
Где покоя душе не найти,
Зла границу с тобою отчертим
Нашим жизням не по пути.
Нитку черную, что связала нас
С силой выдерну и возверну
Той, что силу свою предала ни раз,
Окунувшись душою во тьму.
Твой поступок прощенья не знающий
Лишь раскаянье искупит
Разгорится огонь очищающий,
Справедливый суд сотворит.
Когда Стас говорил о боли, я и не думала, что эту будет так… Так больно. Даже слова об огне казались мне всего лишь образным описанием того, что произойдет. Но стоило сказать последнее слово, как я охнула. Там, где должно быть сердце, разгорался настоящий пожар. Сначала почувствовала тепло и обрадовалась. Ведь именно там, по мнению берегинь, была сосредоточена чернота, но с каждой секундой жжение усиливалась и уже спустя, кажется, мгновение я рухнула и зашлась в беззвучном крике. Я горела. Теперь я знаю, что ощущают люди, горящие заживо. Боль и безысходность. Силы, которые стремительно утекают, кажется, вместе с жизнью. Сердце разрывалось от боли, я и забыла, что сейчас у меня и сердца нет, одна дымка души, но боль была невыносимой. Если бы я могла, кричала, рыдала и билась бы в попытках унять этот раздирающий изнутри пожар.
В последний момент, когда я уже смирилась с тем, что умираю, перед глазами возникла душа Мстиславы, которая полыхала в настоящем огне, белом, ярком, ослепляющем и испепеляющем. Я лишь краем сознания отметила, что оно полностью поглотило душу Мстиславы, а потом схлопнулось и растворилось вместе с ней. И я растворилась, чувствуя облегчение. Все закончилось. Эта пытка закончилась. И как же приятна эта успокаивающая, умиротворяющая темнота, в которой сейчас так хочется раствориться, где нет боли и страданий. И я закрыла глаза. Да, нужно раствориться. Мне так хочется покоя.
Последней мыслью перед тем, как темнота меня поглотила, была мысль о маме. Теперь, когда проклятие пало, она снова может стать счастливой.
После долгой пытки я расслабилась так резко и абсолютно, что даже очнуться не успела. Облегчение в одно мгновение накрыло с головой и оттеснило здравый смысл, который что-то там нашептывал. Все это стало безразличным. Ведь мне так легко и хорошо. Только голос этот противный и навязчивый лезет и лезет в мысли. Я на него уже и шикнула, и притопнула, и руками помахала, и поспорила — все это, естественно, мысленно, — а он доколупался, как пьяный до радио. Мила, Мила, Мила, Мила… Вернуться уговаривал. Дурак. Кто так уговаривает? Я тут сплю, между прочим, в ус не дую, а он мне говорит, что спать нельзя. Это ж какому студенту можно запретить сон? Это ж святое. Мы ж, студенты, спать можем в любом положении и в любых обстоятельствах. А тут всего лишь голос навязчивый. Я его уже и слышать почти не слышу. Только голос этот, Чернобыль ему папа, руки отрастил, да по темечку мне ка-а-ак даст.
— Уй-й, — сжалась я от резкой боли в голове, обхватила ее несчастную руками и зажмурилась. Резко выдохнула и тут же вдохнула. Странный воздух. Тягучий такой, не надышаться. И холодно вдруг стало, словно меня из кровати в сугроб выбросило. Сжалась еще сильнее и снова застонала от нового приступа боли, который в этот раз пришел не один, вместе с тошнотой. Желудок скрутило в узел. Выдохнула сквозь плотно сжатые зубы и задышала часто-часто.
Да что происходит-то?
И в этот миг мир кувыркнулся, а воспоминания нахлынули бурным потоком. И пока я пыталась прийти в себя, хватала ртом воздух и пыталась унять нарастающую боль, почувствовала чье-то приближение. Под меня просунули руки, которые казались удивительно теплыми и родными. Сквозь узкие щелочки глаз — а это было все, на что я оказалась способна, потому что веки свинцовой тяжестью налились, — разглядела размытые черты лица Стаса. Точно он. Такие глаза жуткие только у него быть могут. Парень в этот миг очень осторожно приподнял меня и переложил к себе на колени. И сразу стало легче. И дышать стало легче, и боль начала стихать, да и от холода меня уже так не колотило. От рук Стаса по телу бежало тепло, просачиваясь сквозь несколько слоев одежды, прогоняло усталость и боль. Уткнулась носом в его куртку, вдохнула до боли знакомый и особенный аромат — запах летнего леса, наполненного солнцем.
— Вредная девчонка, — сквозь гул в ушах донесся до меня голос Стаса, его губы коснулись макушки в успокаивающем поцелуе. — Разве можно засыпать в мире мертвых? Мы же договаривались, — ругался Стас. Но как-то беззлобно и очень устало. Еще бы, ведь ему пришлось выдергивать меня из мира мертвых силой. Буквально тащить по той нитке, которой мы связали друг друга.
— Надеюсь, — прохрипела я, и тут же губ коснулось холодное горлышко фляжки. С жадностью сделала несколько глотков и все же сумела открыть глаза, — надеюсь, все получилось.
— Уверен, — Стас приподнял меня и усадил, но с рук не отпустил. Теперь я не лежала в его руках, а сидела. Так удобнее. Но сил у меня не осталось, так что без поддержки парня, снова бы сползла на землю. — Но я не на шутку испугался за тебя, кнопка, — волнение прорвалось хрипотцой в голосе ведьмака.
Вскинула голову и вопросительно на него уставилась.
— Как только ты рухнула замертво, — принялся за рассказ и чуть крепче обнял меня, — ты погасла. С первого шага в Лес, твоя душа светилась, а как только ты вырвала ее и отправила на Грань, тело перестало светиться. И наша связь стала едва ощутимой, слабой, — он поморщился.
Ох уж эта связь. Одни из тех последствий, с которыми нужно будет мириться еще некоторое время. Во-первых, теперь, в течение нескольких дней, я буду ощущать Стаса, как какую-то часть себя. Буду ловить отголоски его ярких чувств, чувствовать его приближение, а еще смогу поделиться, как магической, так и жизненной энергией в случае необходимости. И связь эта работала в оба направления. Стас ощущал тоже самое. И благодаря ей смог буквально вытащить меня с того света. Но прогулка на Грань имела еще одно последствие, по сравнению с которым наша связь — мелочь. В ближайшие несколько дней любые потрясения, любые яркие негативные эмоции могут спровоцировать потерю сознания, а вместе с ней — смерть. Моя душа будет связана не только со Стасом, но и с Мстиславой, пусть и не так крепко, как с ведьмаком. Только мое пребывание на Грани оставило след. И если я вдруг перенервничаю до обморока (чего со мной никогда не случалось) то высока вероятность, что душа моя вернется в темноту. Уже навсегда.
