Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия (СИ) - Мечтательная Ксенольетта (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
Во время таких уединений Ромиар мог говорить много. Часто я не понимал его рассуждений, но иногда вспоминал то, что вычитал в книгах, и тогда все становилось на свои места. Все эти приобретенные достоинства и данные от рождения, все расовые отличия и порядок в мире, который мечтали построить многие беловолосые шан’ниэрды, опираясь на эти отличия, – все вставало в какую‑то отчетливую схему – в процветающий мир. И полукровки беловолосых шан’ниэрдов никогда и нигде в таких записях не упоминались.
После обеда Ромиар, уединившись на пригорке, решил отвлечься подсказками и ключами, которые мы успели собрать. Елрех, словно чувствуя обострение его недуга, несмотря на внешнюю бодрость, сдержанность и вежливость шан’ниэрда, предпочитала уходить. Возможно, это не было связано с Ромиаром. Она трудолюбивый алхимик, да и не переносила близость васовергов.
В этот раз, как и во многие другие, у костра мы с Асфи остались вдвоем, что мне нравилось. Находиться рядом с ней было приятно и в молчании. Начищенный до блеска клинок блеснул в тонких руках. Она оценила свою работу презрительным взглядом, а затем стала перебирать флаконы с зельями. Удивительная девушка старалась держать оружие в порядке, хоть чаще и просила помощи у духов. Даже воровка, всякий раз орудующая кинжалом, не уделяла ему столько времени. Устыдившись и собственного разгильдяйства, я украдкой глянул на топор – чист, наточен. Вздохнул шумно и тоже принялся пересматривать вещи в сумке. Вытряхнул из нее все на траву и замер, когда деревянная фигурка Лери, выпав, откатилась к ноге Асфи и ударилась о сапог.
Сердце ухнуло. Почему возникло чувство, будто я совершил что‑то чудовищное?
Асфи отвлеклась от зелий и посмотрела на фигурку спокойно. Во мне словно тетиву отпустили: я вздрогнул, сердце заколотилось, по телу прошел озноб – захотелось быстро спрятать то, чем не так давно я мог хвастаться и гордиться. Потянулся было за фигуркой, но Асфи опередила. Неспешно подняла ее, посмотрела на нее с улыбкой. Вдруг погладила по голове, снимая налипшие травинки, и потерла большим пальцем круглый живот.
– Соскучился? – протянув мне фигурку, спросила с добротой в голосе. И попыталась приободрить: – Потерпи, немного осталось. Скоро вернешься к ней.
Деревяшка легла в раскрытую ладонь, и мне с трудом удалось ее удержать. Она словно превратилась в гадюку – ее хотелось отшвырнуть, пока не ужалила.
– Соскучился? – повторил я, пряча фигурку обратно в сумку. Когда в последний раз я думал о Лери? Все ли с ней хорошо? Представил, что все плохо, и испугался собственной бесчувственности. Мне хотелось, чтобы у нее все было хорошо, но почему‑то сильной тревоги не испытывал. Признался вслух сам себе: – Не соскучился. Меня лишь волнует, как меня примут назад. Я должен был стать сильнее, но только и делаю все время, что читаю книги.
– Сила в знаниях, – хмыкнула Асфи, возвращаясь к сортировке вещей. – Это даже в моем мире признавали.
– Это так, но думаю, в моем случае знания не помогут.
– Почему? В гильдию исследователей не могут набирать с улицы всех подряд всего лишь потому, что они умеют рассуждать. Роми дал тебе базу… ну, основу. Она поможет тебе освоиться. Я уверена, что наш хвостатый друг не мог ошибиться, приглашая тебя к своим. Вот и тебе не стоит в себе сомневаться.
– Я говорю о другом, Асфи.
– О чем? – Она взглянула на меня внимательно, и ее глаза на несколько мгновений приворожили. Мы так спокойно говорим о моем возвращении… О нашем расставании. Из‑за этого спокойствия холодеют пальцы.
– Меня не отпустят к исследователям, – голос прозвучал хрипло. Руки едва удерживали вещи, а те никак не хотели укладываться в сумку.
– Кто? – Асфи не то удивилась, не то пыталась утаить злость.
Я пожал плечами, называя первое существо из длинного списка:
– Да та же матушка.
Видела бы она сколько я потратил монет на вещи, которые явно не переживут этот поход, точно пожаловалась бы отцу.
– Кейел, это тебе решать, а не ей.
Я усмехнулся. Если бы все было так просто…
– Асфи, ты или Роми… Я – не вы. У меня будет сын. Я верю, что у меня будет сын. И я не хочу, чтобы он был похож на меня. Его должен воспитывать мой отец.
– Спятил? То есть… – Она поиграла плечами и мотнула головой. – Кейел, это не лучшая идея.
– Ты просто не знаешь всего. – Я спрятал за улыбкой смесь грусти и обиды, оставшиеся от давнего прошлого.
Асфи отложила все вещи. Скрестив ноги, уселась удобнее и сцепила руки в замок. Нахмурившись, склонила голову набок и произнесла твердо:
– Так расскажи.
Я смотрел на нее, замерев, и внутренне терялся. Глядя на эту девушку, совсем не хотелось касаться скверных тем и снова упоминать себя дураком. Кончик ее курносого носа покраснел и шелушился – отметилось злостью Солнце. Щеки тоже обгорели, и теперь алели. Асфи никогда не будет смуглой. Выходит, в других регионах, которых не касается гнев Солнца, краснота с кожи сойдет. У Асфи кожа не была такой бледной, как у Лери, и на ощупь не настолько бархатная, однако ее все равно хотелось гладить, трогать, ощущать. Даже теперь…
– И почему ты думаешь, что будет сын?
Я смял в кулаке плащ, на котором сидел, удерживая желания. Беседа не располагала к нежностям.
– Не знаю, но я уверен, что Лери подарит мне сына, – мягко пояснил я, стараясь не задеть Асфи. Но ее равнодушие в этом разговоре вызывало обиду и злость. Почему она так спокойно слушает о Лери и говорит о ней? Неужто совсем ничего для нее не значу? Узнала получше, сравнила с Вольным и поняла окончательно, что не я ей нужен. И другого избранника не любила, но была с ним. Она его совсем не ревновала, именно поэтому и поняла, что не любила. И меня совсем не ревнует… Я тоже сел удобнее, упираясь руками в землю, и тверже добавил: – Я хочу сына, Асфи, и у меня будет сын.
Прямого взгляда она не выдержала – отвернулась. Потерла шею и, снова сцепив руки в замок, продолжила злить:
– Тогда отдавать его твоему отцу на воспитание тем более нельзя, – сказав тихо, улыбнулась неловко.
– Я не смогу воспитать в нем мужчину.
Она вскинула брови высоко. Чему удивляется?
– Лери винит во многом моего отца, – пояснил я. – В том, как ко мне относятся в деревне. Считает, что ему нельзя было так часто позволять деду со мной общаться. Дурное воспитание от него… Винит и за то, что именно отец рассказывал всем о скверне, живущей в моей голове. Если бы он не выносил это из дому, то сельчане бы ничего не знали, а меня можно было бы избавить от скверны тихо.
– Каким же образом? – Асфи, поморщившись, резким взмахом руки отбросила за спину волосы.
– Разговорами, убеждением в моей неправоте, перевоспитанием. Асфи, Лери не любит, когда кому‑то делают больно. И отца моего она поэтому и винит, что его слова поселили ненависть ко мне в окружающих.
– И теперь ты боишься повторения истории? – Взгляд карих глаз уколол, а в голосе послышалось ехидство. – Поэтому хочешь, чтобы воспитанием с рождения занимался кто‑то, у кого не будет поддержки скверным мыслям?
Почудилось, будто она перевела тему. Или не почудилось?
От мысли, что она все‑таки не хочет обсуждать Лери, на душе становилось легче. Все же человек я плохой. При возлюбленной, которая носит нашу жизнь в себе, желать ревности другой девушки… Дурно это. И дурно то, что я послушал Роми, что нашел себе оправдания, и сблизился с Асфи. Мерзко.
Я молча кивнул.
– Тогда отдай парня в гильдию. Знаешь, я стараюсь не давать тебе советов, потому что… Бед от меня больше, чем пользы, куда уж мне советовать кому‑то как жить? Но в этот раз удержаться невозможно. Кейел, не доверяй своему отцу. Это не тот человек, которому можно доверить самое ценное, что есть в жизни. Извини, но я бы ему и ботинки свои почистить не доверила. Черт… – Тряхнув волосами, шепнула недовольно. И, насупившись, взглянула на меня виновато: – Прости, пожалуйста. Зря я так.
– Отдать в гильдию – замечательная идея, – улыбнувшись, ответил я.
