Экзамен первокурсницы (СИ) - Сокол Аня (версия книг TXT) 📗
– Значит, со мной, – ответила я тоном, маменьки, когда она уговаривала Илберта выпить лекарство.
– Ты ведь понятия не имеешь, о чем я говорю, – хрипло сказал он, опускаясь на каменную плиту с неровным иззубренным краем.
– Почему? – Я пожала плечами. Тревога, что грызла меня изнутри чуть отступила. – Примерно представляю.
– Примерно, – передразнил он.
– Только какое тебе до этого дело? – я села рядом, стараясь выглядеть обеспокоено-равнодушной. Обеспокоенной его состоянием и равнодушной к его словам. Видимо, получилось не очень.
– Вот только не надо говорить за меня, Иви. – Он поднял синие глаза, – Сам в состоянии.
– Ты уже сказал. – Сердце скакнуло к горлу и забилось часто-часто.
Это всего лишь Разлом. Это его отравляющее влияние. Только он. Именно из-за него хочется убежать и больше никогда не видеть синих глаз. Не исключено, что в самое ближайшее время мое желание сбудется.
– А ты запомнила, – покачал он головой.
– Я всего лишь ответила, что ты ничего мне не должен.
– Слышал, не повторяйся. О своих долгах я знаю куда лучше тебя, – сказал Крис, а потом вдруг попросил: – Ивидель, хватит прятаться за словами и этикетом. Скоро мы окажемся в Разломе. Вряд ли на демонов произведут впечатление ваши манеры. – Он хохотнул, только в его смехе было больше горечи, чем веселья.
Я посмотрела на рыцаря. Одной рукой он держался за бок, словно после долгого бега.
– Хреновое место этот Разлом, – Вторую руку Оуэн протянул мне. – Скоро ты захочешь выцарапать мне глаза.
– Хоть какое-то разнообразие, – прошептала я, и наши пальцы переплелись.
– О да, тьма разнообразна, это понимаешь только попадая в нее. Она меняет тебя, вибрирует, шепчет. От нее ты узнаешь много способов закончить все это для себя и для друга.
– Это сумасшествие.
– Оно самое. – Он посмотрел в потолок, на то, что было для нас потолком, сомкнутые, обкрошившиеся плиты, с которых то и дело сыпались камешки. – Можно ли винить демонов за то, что ни всеми правдами и неправдами стараются выбраться оттуда?
– Винить демонов? – воскликнула я. – Ты никогда не видел, что может сотворить демон? Никогда не видел, как человека одним движением выворачивают наизнанку?
«А ты?» – увидела я в его синих глазах немой вопрос. И если бы он спросил вслух, пришлось бы признаться, что я не видела ни одного демона, только слушала сказки старой Туймы. Если бы он спросил… Но вместо этого Крис сказал нечто совсем другое. И это другое, произнесенное сухим тоном банковского клерка отказывающего в кредите, напугало меня куда больше.
– Или засекают кнутом женщину. А может, спускают собак на надоедливого мальчишку?
Я окаменела не в силах поднять на рыцаря глаз. Замерла, чувствуя, как его пальцы сжимают мои. Замерла, испугавшись не его слов, хотя и их тоже. Я боялась того, что может последовать за ними.
– Посмотри на меня, Иви. – Он поднял мою руку к губам, поцеловал костяшки пальцев и еще раз попросил: – Пожалуйста, посмотри. Хочу заглянуть в твои глаза. Хочу увидеть в них правду. Хочу…
И в этот момент я подняла голову.
– Господи боже, – прохрипел Крис.
Я не стала спрашивать, к какому богу он обращается. Впервые, это не имело значения, нам, скорее всего, скоро предстояло познакомиться с богами или богинями лично.
– Ты до ужаса боишься, что я окажусь демоном. Я вижу огонек этого страха в твоих глазах, Разлом раздует из него пламя ярости.
– А во что он превратит твои чувства? – спросила я, не отводя взгляда, – Во что можно превратить равнодушие?
– Не знаю. И ты не узнаешь.
Я судорожно выдохнула.
– Ты никогда не говорил…
– Не говорить – не значит не чувствовать, – он выпрямился и снова потер бок свободной рукой. – Ты никогда не задавалась вопросом, что сделают с той, что будет рядом с демоном, если все вскроется? Ведь ножик у горла той, на которую боишься даже смотреть – самый лучший способ заставить открыть рот того, кто не хочет говорить…
– Крис, ты демон? – теперь уже я сжала пальцы, желая почувствовать тепло его тела.
Он продолжал смотреть на меня. Я мысленно просила его ответить. Хоть как-нибудь. Любой ответ лучше тишины. Неизвестность пугала меня до дрожи, она накатывала волнами, от которых хотелось кричать…
Нет. Тихо, Иви, тихо. Это все Разлом.
– Нет, Ивидель, я не демон. Во всяком случае, никогда не называл себя так. И никто иной не называл.
– Шелест, – произнесла я слово, не раз слышанное от Жоэла. – Тебя называют Шелест?
– Иногда. Это прозвище, мне его дали в трактире Льежа. Я там частенько назначал встречи. Чего я только не делал, чтобы заработать, был вышибалой, возницей, сопровождал состоятельных вдовушек…
– Ты работал охранником?
– Почти, – он нехорошо усмехнулся, – Охранник, что остается на ночь.
– Ну, охрана, как раз и нужна ночью.
– В спальне, – добавил он, – Хорош демон, правда?
– Ты специально рассказываешь это так… – вдруг поняла я. – И тогда об отце, и сейчас преподносишь так… Чтобы мне стало противно?
– А ты вместо этого, меня жалеешь. – Не стал отрицать рыцарь. – Все у нас с тобой не по правилам. – Он посмотрел на обвалившуюся стену и вдруг продолжил: – Но когда я пришел туда в самый первый раз, безрукая девка, что разносит всякое пойло, оступилась и выплеснула пиво на мой плащ, тогда единственный. Ну, я и выругался от полноты чувств на родном языке. Девка в слезы, хозяин в крик, а один из вышибал подивился, мол, что я за «шелест» такой… Ты слышала, как шелестят слова моего языка.
– Ты с Тиэ…
– Нет. Я уже говорил, что не с Тиэры. Зачем ты заставляешь меня повторять? Я не врал. Но я и не с Аэры. – он снова посмотрел на меня, – Насколько сильно это все меняет? Тебе все еще страшно?
– Да, мне страшно, – ответила я. – Но это ничего не меняет.
И сказала правду. Уже поздно что-то менять, кем бы он не был. Это могло повлиять на меня, на мой разум, на поступки. Я могла попробовать построить жизнь вдали от барона Оуэна. Но моих чувств это не изменит.
– Вы ненормальная, Ивидель Астер. – Услышала я и вся сжалась, словно в ожидании удара, а он добавил: – Но другой такой нет. Ты – единственная.
А потом отвел волосы с моей шеи. Я едва заметно вздрогнула от мимолетного прикосновения мужских пальцев.
– И мне это настолько нравится, что я готов нарушить все правила и собственное обещание. Господи, не было ни дня, чтобы я не сожалел, что дал слово, не касаться тебя.
Он говорил, одновременно склоняясь к моему лицу, и когда между нами осталось всего несколько сантиметров, я ощутила на коже тепло его дыхания. У меня была тысяча вопросов, которые хотелось задать, но вместо этого я прошептала:
– Барон, я освобождаю вас от обещания, никогда меня не касаться.
– Зря. – Он улыбнулся. – Потому что я собираюсь этим воспользоваться.
И коснулся моих губ. Резко, почти грубо. Это было невероятно. Его губы смяли мои в один миг, язык скользнул в рот…
Девы, дайте силы это остановить. Дайте смелости, чтобы не останавливать. Это было так сладко, так сильно, что простелившая руку боль показалась чем-то далеким и незначительным. Ладони горели от ожогов давно, но это не заставит меня отказаться от того, что Крис предлагал мне здесь и сейчас. На краю мира за несколько часов до смерти.
Не хочу сожалеть о несделанном. Я неправильная леди. Потому, что леди никогда не ведут себя так, не обхватывают голову мужчины руками, не запускают пальцы в волосы и не прижимаются всем телом, как это сделала я.
С губ сорвался едва слышный стон, и Крис напрягся, словно этот звук, как магия, прошел сквозь тело. Он пробрался под кожу и освободил нас обоих. От условностей. От разума.
Я прижалась к губам рыцаря, прижалась к его телу. Очень неумело, но очень старательно. Он отстранился и едва слышно рассмеялся.
– Какая ты… – прошептал, он, касаясь волос, – нетерпеливая.
Я провела пальцами по его лицу, будто слепая. По глазам носу, скулам, губам…
