Незнакомец (СИ) - Стасина Евгения (читаем книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
– Да бросьте, я был душкой. Одни цветы выбирал минут двадцать, не меньше! – а стоит ему это сказать и галантно потянуться к моему пальто, этот холод мертвенной бледностью проступает на моих щеках. Чего доброго, в обморок рухну. – Подтвердите, Саша.
Расправившись с одеждой, поправляю простое трикотажное платье, и, намеренно проигнорировав его просьбу, глазами хозяйку нахожу:
– У вас красивый дом.
Просторный, одна прихожая, как половина моей квартиры. И если бы не чёртовы нервы, заставляющие меня дрожать как осиновый лист на ветру, я бы наверняка нашла в себе силы восхититься дизайном. Определённо разглядела бы что-то ещё, кроме девушки, молчаливо взирающей на меня из коридора…
Марина. Сегодня в свободной белой блузке, совсем не скрывающей округлого живота и с всё той же хорошо читаемой во взгляде благодарностью. Улыбается мне, чуть склонив голову набок, и, наконец, сделав первый робкий шаг из своего укрытия, приветливо протягивает руку:
– Безумно рада вас видеть, Саша. Уверена, и Глеб обрадуется не меньше.
Ну, всё, вот и время расплаты: теряюсь, не сразу отвечая на рукопожатие, а застывший за моей спиной Слава громко хмыкает, наверняка нацепив на лицо неприятную ухмылку:
– Ещё бы, они же так давно не виделись…
«С самого утра», – не произносит, но недосказанные им слова немедленно достигают цели: пальцы свои одёргиваю, виновато улыбнувшись растерянной женщине, и словно только сейчас заметив Герду, принимаюсь чесать её за ухом. Недолго, но мне даже эта короткая передышка за радость.
– Иди мужиков позови, а то еда остывает, – а уж когда Ирина Васильевна хватает меня под локоток, и вовсе выдыхаю. Послушно к столу бреду, безропотно на стул опускаюсь. Изящный стул с резными ножками, высокой спинкой, обитой дорогим велюром… Таких вокруг длинного, заставленного угощениями стола, явно больше десятка, но Марина почему-то занимает соседний. Проводив глазами свою неугомонную свекровь, подпирает кулачком подбородок и теперь смотрит только на меня.
Господи, и о чём думает? Когда вот так хмурит брови или покусывает нижнюю губу? Лучше не знать, а она, похоже, молчать не намерена:
– Вам не по себе, да? Поверьте, родители Глеба хорошие люди. И Слава… – смущается, тут же пряча свою растерянность за бокалом с водой, но довольно быстро взяв себя в руки, продолжает, – к Славе просто нужно привыкнуть.
Утешила, только я привыкать не намерена. Не знаю, какую игру он ведёт и собирается ли, вообще, сообщать жене брата о своём утреннем открытии, но симпатией к нему я вряд ли когда-то проникнусь. Потому, собрав последние силы в кулак, беспечно машу рукой, давая понять, что его манеры меня вовсе не трогают, и впервые изучаю взглядом просторную столовую:
– У меня тоже есть брат, и он, как и Слава, не каждому придётся по вкусу, – выдаю, с притворным восхищением уставившись на огромную люстру, болтающуюся под потолком, а Марина тихонько посмеивается.
– Тогда мне повезло, я в семье единственный ребёнок, – признаётся, а через мгновение заметно сникает. – Хотя, после смерти родителей я не раз ловила себя на мысли, что будь у меня кто-то родной, пережить их уход было бы намного легче. Если б не Глеб, не знаю, как бы, вообще, со всем этим справилась…
Она вновь отпивает глоток воды, а я теряю всякий интерес к картинам, украсившим стену за её спиной. На неё смотрю, а она в ответ тянется ко мне через стол и, накрыв мою ладошку своей, крепко её пожимает:
– Спасибо вам, Саша. Вы не представляете, как много для меня сделали, – говорит искренне, с придыханием, слегка краснея от неловкости ситуации, и вот уже смущённо тупит свой взор в пустую тарелку, к своему счастью, упуская из виду мою реакцию. – Глеб и его семья – всё, что у меня есть.
Будь рядом Сеня, она бы наверняка закатила глаза от одного вида моих пунцовых щёк. Только как не краснеть, если мне хочется подскочить с этого стула, умчаться подальше и хорошенько прокричаться на каком-нибудь пустыре – она его любит! Если понадобится, прокричать так громко, чтобы внезапно возникший в дверях Глеб, наконец, услышал… Ведь иначе до него не достучаться: не глядя на Марину, обходит стол, заставив нас вздрогнуть от скрежета ножек, выдвигает стул и хмурый как туча садится с ней рядом. Вроде близко, а ей вовек не дотянуться…
Злой он, как чёрт, это любому понятно. И его матери, вынырнувшей из кухни с огромным блюдом, наполненным печёным картофелем; и его отцу, что и меня-то не сразу замечает, смиряя задумчивым взором эту странную пару; и Славе, который как-то вмиг теряет былую говорливость. Все рассаживаются по местам и теперь напряжённо молчат…
– Итак… Кому салатик? – только Ирина Васильевна и пытается спасти ситуацию. Не дождавшись ответа от домочадцев, хватает тарелку мужа и, едва ли не доверху наполнив её закуской, излишне шумно звякает тарелкой о стол. – Дима, ты бы гостью нашу поприветствовал. Девочка ради нас такой путь проделала!
– И вправду, Саша! Безумно рад! Вот вы оказывается какая!
Боже мой, это пытка… Бесконечная пытка, полюбоваться которой собралась вся семья Ковалевских. Смущённо хлопнув ресницами, отвечаю на крепкое рукопожатие хозяина дома, и вновь опустившись на стул, об одном молю: только бы прекратили! Не задавали вопросов, перестали разглядывать, и, наконец, приступили к еде… Только разве мне может так повести?
– Так значит вы волонтёр? – салат Дмитрий Юрьевич вниманием не обделяет, но и мне выдохнуть не даёт. Подаётся вперёд, чтобы не упустить ни одного слова из моего сбивчивого рассказа и постоянно кивает, неспешно пережёвывая еду. – Похвально, Александра. В наше время такие люди встречаются нечасто… Да что уж там, я человек обеспеченный, а от благотворительности далёк. Но теперь исправлюсь! Обязательно исправлюсь, обещаю.
Он, вообще, много чего обещает: пока его супруга подкладывает мне мясо, клянётся помочь нашему с Таней приюту, когда отправляет в себя четвёртую рюмку водки, всерьёз подумывает о строительстве подходящего здания, а на шестой, прикладывается губами к моей щеке:
– Я всегда о дочке мечтал! Родной бог не дал, зато с вами свёл, – произносит, сверкая захмелевшим взором, а его супруга, не меньше меня смущённая таким заявлением, графин с водкой подальше отставляет:
– Ну, будет тебе, разошёлся… И девчонку смущаешь, и ерунду городишь уже. У нас вон Мариша есть, скоро внучок появится… Ты бы на спиртное не налегал, только из больницы выписался! Да и тебе Глеб не мешало бы остановиться. Мариш, ну-ка давай сюда чёртов коньяк.
Наверное, вот оно? Тот самый миг, которого я так боялась? Ведь сидящая напротив девушка послушно тянется к почти пустой бутылке, а заметно опьяневший Глеб грубо отмахивается от её руки. Вновь не смотрит даже, оттесняя супругу локтем, и демонстративно доливает остатки в бокал:
– Я уж как-нибудь сам разберусь.
Незнакомый. И для своей семьи и для меня, ведь таким я его прежде не видела… И Марина тоже, иначе не залилась бы краской, испуганно прижав к груди трясущиеся пальцы, и, затравленно глянув на каждого из нас, не подскочила бы со своего стула.
– Мариш! – Ирина Васильена ошарашенно глаза округляет, а я её невестка прочь уносится.
И вновь только один вопрос: для чего я здесь? По какому праву, вообще, наблюдаю за этой драмой? А эта драма, не иначе, ведь стоит девушке покинуть стол, всё в этом доме приходит в движение: хозяйка, зло отчитывая младшего сына, принимается убирать со стола спиртное; её муж молча таращится себе под ноги; Глеб как ни в чём не бывало продолжает есть, а Слава, бросив салфетку в один из салатников, торопится догнать беглянку. Одна я, как статуя…
– Сашенька, вас не затруднит? – но и меня эта драма стороной не обходит.
Ирина Васильевна кивает в сторону коридора, одними глазами умоляя меня вернуть несправедливо обиженную невестку за стол, а я от одной мысли об этом леденею… Потому что, по сути, я во всём виновата, а как всё исправить до сих пор не придумала.
