Заговор богинь (Богиня Трои) (ЛП) - Каст Филис Кристина (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Серые глаза богини войны снова прищурились.
– Мы, кажется, не намеревались обсуждать мою любовную жизнь.
– Ох, вечно мокрая задница Посейдона, какая же ты зануда! – Но тут, вспомнив, где она находится, Венера оглянулась на море. – Прости, дорогой, ты ведь знаешь, что я сказала это любя.
– Послушай, ты не могла бы наконец сосредоточиться? – спросила Афина, – Как насчет Ахиллеса и его судьбы? Значит ли это, что он завтра умрет?
– Ох, об этом не беспокойся. Ахиллес будет преспокойно спать в собственной постели. На самом деле греков поведет в бой Патрокл, ну и еще моя маленькая магия. Вот только не рассказывай об этом своему дружку!
– Он не... – взорвалась Афина.
– Да как бы то ни было! Просто не говори ему, и все! Увидимся завтра, после того, как все это наконец закончится. Если, конечно, ты не будешь опять слишком занята.
Венера послала Одиссею воздушный поцелуй и исчезла.
Глава 26
Просторный шатер Агамемнона был битком наполнен радостными людьми. Большинство празднующих были в летах или занимали слишком высокое положение в обществе, чтобы лично участвовать в сражениях. Но если бы кто-нибудь прислушался к их тостам и хвастливым речам, то ему бы и в голову не пришло, что сами они никогда не бывали в гуще битвы. И еще здесь было много женщин, молодых безропотных пленниц, которые, если даже и не стремились к наслаждениям, все же делали вид, будто готовы хоть сейчас пуститься во все тяжкие. Видимо, надеялись, что это принесет им некоторые преимущества.
Брисеида ненавидела старых сморщенных козлов с увядшими мошонками. Но тем не менее она исподтишка одаряла улыбками тех, кто казался ей не слишком уж омерзительным. Она ведь может в любой момент надоесть Агамемнону, и тогда только кто-нибудь из этих полутрупов способен оказать ей покровительство... а иначе ее отдадут какому-нибудь крестьянину в шлеме, а тот начнет делиться ею со своими дружками...
Чего бы ей действительно хотелось, так это принадлежать человеку столь же мужественному, как золотой Ахиллес. Его шрамы никогда не беспокоили и не пугали Брисеиду, а мысль о берсеркере скорее возбуждала, чем отталкивала. Но когда она принадлежала Ахиллесу, он только и требовал, чтобы она принесла вина и еды. С тех пор как он отдал Брисеиду Агамемнону, она не переставала клясть себя за то, что не проявила больше дерзости когда имела такую возможность. Надо было без приглашения забраться в его постель. Надо было подумать о том, как его зачаровать, ведь удалось же это Поликсене...
– Брисеида! Еще вина! – приказал Агамемнон, протягивая руку со своего трона, чтобы подергать наложницу за сосок на глазах у всех военачальников.
Брисеиде хотелось скривить губы и зашипеть на него, как шипят гадюки. Но вместо этого она эротично выгнула спину и хрипло ответила:
– Все, чего только пожелаешь, мой повелитель!
Потом она схватила пустой винный кувшин и не спеша прошла мимо других мужчин, заманчиво поглаживая глиняные бока посудины, давая старцам полюбоваться на ее торчащие юные соски, позволяя им рисовать в воображении самые сладкие сцены.
Едва выйдя из шатра, Брисеида сменила походку. Теперь она кралась неслышно, как кошка, что отлично умела делать с самого детства. И конечно же, тупые вояки, толпившиеся вокруг бочонков с вином, не заметили ее приближения.
Брисеида вдруг услышала имя и замерла в тени.
– Ахиллес? В самом деле? Ты уверен? – спросил плотный коротышка.
– Я слыхал от самого Одиссея, – последовал ответ высокого воина с рябым лицом, – Должно быть, это правда.
– Ну с Ахиллесом и его мирмидонянами победа завтра нам обеспечена, братья!
– А я уж и не верил, что он снова решит повоевать, – сказал еще кто-то, – Говорят, та троянская царевна навела на него какие-то чары.
– Она навела чары только сюда, – заржал еще один солдат, хватая себя за гениталии, – но не сюда.
Другой рукой он поднял меч и описал дугу над головой.
Мужчины дружно рассмеялись.
Брисеида шагнула из тени в круг света.
– Агамемнон желает еще вина, – произнесла она ледяным тоном, протягивая кувшин, – Налейте-ка доверху.
Коренастый воин взял кувшин и сказал:
– Я сам сделаю это для тебя.
Его жадный взгляд сразу сказал Брисеиде, что он хотел бы наполнить и ее саму, как кувшин, однако она прекрасно знала, что, пока принадлежит Агамемнону, никто из этих мужчин не осмелится даже заговорить о своей страсти.
Воин протянул ей полный кувшин, таращась на отвердевшие соски, отчетливо видимые сквозь ее полупрозрачную одежду.
– Как тебя зовут? – спросила Брисеида.
Он улыбнулся, показав гнилые зубы.
– Антоклус, моя госпожа.
– Так вот, Антоклус, если еще раз осмелишься вот так смотреть на меня, я скажу Агамемнону, что ты пытался меня изнасиловать, и попрошу моего возлюбленного, твоего царя, подать мне на блюде твои яйца.
Воин побледнел до синевы, а Брисеида улыбнулась и Пошла прочь, осторожно держа кувшин, чтобы не пролить вино на платье.
Она быстро вернулась на свое место рядом с Агаменоном, на этот раз не обращая внимания на одобритедьные взгляды военачальников. Наполнив кубок царя, придвинулась к нему поближе и шепнула:
– У меня есть новости про Ахиллеса.
Агамемнон на мгновение заглянул в ее глаза, и то, что царь увидел там, заставило его хлопнуть в ладоши и крикнуть:
– Эй, музыку погромче, танцовщиц побольше!
Музыканты грянули во всю мощь, в шатер вбежали совсем юные девушки, одетые в одни лишь золотые цепи; они отвлекли внимание собравшихся мужчин от царя.
– И что же ты услыхала? – тихо спросил Агамемнон.
– Ахиллес и его мирмидоняне завтра вступают в бой, – шепотом ответила Брисеида, почти прижавшись губами к уху царя.
Она почувствовала, как Агамемнон вздрогнул всем телом.
– Ты уверена?
– Сам Одиссей сообщил эту новость.
– Если это правда... – Агамемнон крепко сжал плечо девушки, – Ты просто редчайшая из драгоценностей, моя милая!
– Я только твоя драгоценность, мой господин. Вечно твоя драгоценность.
Брисеида самодовольно улыбнулась и прижалась к царю, запустив нежную руку между его бедрами. Нет, он от нее не устанет, она ему не надоест. И неважно, что ей придется делать ради этого... она останется военной женой Агамемнона, даже когда они вернутся в Грецию.
– Калхас! – Агамемнон повысил голос, чтобы его можно было расслышать сквозь рокот барабанов.
– Я здесь, мой господин!
Старый пророк как будто возник из воздуха.
«Прямо как ядовитый туман», – подумала Брисеида, как обычно, старательно скрыла свое отвращение к этому мерзкому старику. Калхас был любимчиком Агамемнона, и у Брисеиды хватало ума не превращать его в своего врага.
– Найди-ка Аякса.
– Аякса, мой господин?..
Брисеида отметила, что все военачальники, услыхавшие слова Агамемнона, точно так же растерялись. Аякс был истинным сокровищем на поле битвы. Однако вне этого поля он едва мог толком связать хотя бы пару слов. Этот человек был в буквальном смысле так же велик, силен и туп, как какой-нибудь бык.
– Да, Аякса! Мне прошлой ночью приснилось, что именно он станет ключом к нашей завтрашней победе. Я желаю рассказать ему об этом сне и о вознаграждении, которым я намерен его одарить за героические действия.
– Да, мой господин...
Калхас поклонился и поспешно сбежал из шатра.
Военачальники, слышавшие этот разговор, заулыбались, кивая царю. Сны посылаются богами, и мужчины весьма одобрили, что их царь прислушался к тому, что было ему сказано во сне.
Конечно же, Брисеида знала, что Агамемнон солгал. Единственным, что он видел прошедшей ночью во сне, были ее раздвинутые ноги. Он сам сообщил ей об этом утром, когда, едва лишь проснувшись, прижался лицом к ее пушистому сокровищу.
Брисеида снова ткнулась носом в его ухо и шепотом спросила:
– Что это ты затеял, мой господин? Агамемнон быстрым движением пересадил Брисеиду к себе на колени, так, чтобы девушка оседлала его, и приподнявшийся пенис царя уютно устроился между ее ногами. Брисеида наклонилась к нему, и Агамемнон, скрытый завесой ее длинных волос, заговорил:
