Пандемониум - Оливер Лорен (книги без регистрации txt) 📗
Портленд был окружен простой оградой из металлической сетки, через которую, по слухам, пускали электрический ток. Граница Нью-Йорка построена из бетонных блоков с идущей по верху спиралью колючей проволоки. Вдоль всей стены через равные промежутки установлены сторожевые вышки. Прожектора на вышках направлены в сторону Дикой местности. До границы остается еще несколько сотен футов, ее огни едва заметно мигают за деревьями, но я все равно пригибаюсь как можно ниже и сбавляю шаг. Сомневаюсь, что эта сторона патрулируется. Но нельзя забывать, что сейчас все быстро меняется.
Осторожность никогда не помешает.
В пятнадцати футах от шоссе тянется неглубокий овраг. Я соскальзываю вниз на ковер из пожухлых прошлогодних листьев, ложусь на живот и ползу. То и дело я натыкаюсь на лужи и островки еще не растаявшего снега, но зато так меня нельзя заметить с шоссе. Даже если оно патрулируется. Тренировочные брюки быстро промокают насквозь, я понимаю, что, прежде чем объявиться в Манхэттене, мне придется найти какую-нибудь одежду и место, где переодеться. Иначе я сразу привлеку к себе внимание. Но этот вопрос я решу позже.
Проходит довольно много времени, прежде чем я слышу вдалеке урчание грузовика. Потом фары освещают клубящийся над шоссе туман. Огромный белый грузовик с логотипом сети бакалейных магазинов проезжает мимо меня и сбавляет скорость на подъезде к границе. Я приподнимаюсь на локтях. Шоссе, как длинный серебряный язык, уходит в проход между бетонными блоками пограничной стены. Проход перекрывают тяжелые металлические ворота. Когда грузовик останавливается, из сторожевой будки выходят две темные фигуры. В свете прожекторов они — просто плоские черные тени с винтовками. Я слишком далеко и не могу расслышать, что говорят охранники, но можно догадаться, что они проверяют документы у водителя. Один из охранников обходит грузовик, но в кузов не заглядывает. Небрежность. Небрежность охранников мне на руку.
В течение следующих двух или трех часов через КПП проезжает еще пять грузовиков. И каждый раз ритуал повторяется. Как полагается, охранники осматривают только один грузовик с логотипом «ЭКСОН». Я жду и планирую свои действия. Ползком я подбираюсь ближе к КПП, держаться стараюсь ближе к земле и двигаюсь, только когда луна скрывается за низкими черными тучами. До стены остается около сорока футов, я снова залегаю и жду. Охранники периодически выходят из своей будки, чтобы досмотреть проезжающие грузовики. Я так близко, что уже могу разглядеть их лица и расслышать обрывки фраз. Они просят водителей предъявить идентификационные карточки, проверяют права и регистрацию. Ритуал продолжается не дольше трех-четырех минут. Действовать придется быстро.
Надо было надеть что-нибудь потеплее ветровки. Но зато на холоде не заснешь.
К тому моменту, когда я решаю, что время пришло, солнце уже поднимается за темным покровом тонких перистых облаков. Фары грузовика еще не выключены, но с наступлением рассвета они уже не так слепят, как ночью.
Возле ворот с грохотом останавливается мусоровоз с лестницей на одном борту. Я пригибаюсь к земле и сжимаю в руке камень, который заранее подобрала в овраге. Руки и ноги у меня закоченели от холода, и, чтобы восстановить кровообращение, приходится несколько раз сжимать и разжимать кулаки.
Один из охранников с винтовкой наперевес обходит грузовик. Второй стоит у водительского окна, дышит на руки и задает стандартные вопросы.
«Откуда едете? Куда направляетесь?»
Я встаю и быстро бегу между деревьев, стараясь при этом наступать только на мягкую кашицу из перегнивших листьев. Сердце колотится в горле и не дает дышать. Охранники в двадцати футах справа от меня, может, даже ближе. У меня только одна попытка.
Оказавшись достаточно близко к стене, чтобы быть уверенной в том, что попаду в цель, я размахиваюсь и бросаю камень в один из прожекторов. Попадание, минивзрыв и звук разбитого стекла. Охранники оборачиваются, а я тут же бегу обратно.
— Какого черта? — возмущается один из охранников и, на ходу снимая с плеча винтовку, трусит в сторону разбитого прожектора.
Я молюсь, чтобы второй последовал за первым. Но второй колеблется. Он перекладывает пистолет из левой руки в правую, плюет под ноги.
«Ну же, иди, иди».
— Жди здесь, — говорит охранник водителю и бежит вслед за первым.
Вот оно. Это мой шанс. Пока охранники проверяют, что случилось с прожектором, который установлен в сорока футах от ворот, я должна приблизиться к мусоровозу со стороны водителя. Я сгибаюсь в три погибели и стараюсь уменьшиться в размерах, водитель не должен увидеть меня в боковое зеркало. Целых двадцать секунд я на дороге, как на ладони, нет ни деревьев, ни кустов, чтобы меня прикрыть. В эти секунды я вспоминаю, как Алекс в первый раз взял меня с собой в Дикую местность. Вспоминаю, в каком я была ужасе, когда перелезала через пограничное заграждение, мне казалось, что с меня содрали кожу, вспороли живот и выставили на всеобщее обозрение.
Десять футов, пять, два. А потом я прыгаю на лестницу, и холодный металл обжигает мне пальцы. Забравшись на крышу, я плотно прижимаюсь к проржавевшей и загаженной птицами поверхности. Даже металл пахнет сладковатыми помоями, которые годами перевозились в этом мусоровозе. Чтобы не закашляться, я прячу лицо в рукаве ветровки. Крыша немного вогнута, по краю вдоль бортов закреплены рельсы, так что я смогу удержаться, если мусоровоз поедет слишком уж быстро.
— Эй! — кричит водитель охранникам, — Вы меня пропустите или как? У меня график.
Ответ приходит не сразу. Мне кажется, что миновала целая вечность, прежде чем я слышу приближающиеся к мусоровозу шаги и один из охранников говорит:
— Ладно, езжай.
Железные ворота с лязгом открываются, и мусоровоз трогается с места. Когда он набирает скорость, я соскальзываю немного назад, но упираюсь руками и ногами в рельсы вдоль бортов и удерживаюсь на крыше. Наверное, сверху я похожа на прилипшую к мусоровозу морскую звезду. Ветер хлещет меня по лицу, жалит глаза, несет с собой запахи Гудзона. Слева вдоль шоссе мелькают билборды, демонтированные уличные фонари и уродливые многоквартирные дома с фиолетово-серыми, похожими на избитые лица фасадами.
Мусоровоз грохочет по шоссе, я изо всех сил стараюсь удержаться на крыше. Холод адский, в лицо и руки словно впиваются тысячи иголок, глаза слезятся. День будет пасмурным. Красное свечение на горизонте быстро впитывает сплошное одеяло из туч. Начинает моросить дождик. Каждая капля впивается в мою кожу, как мелкий осколок стекла, крыша становится скользкой, и удерживаться на ней все труднее.
К счастью, вскоре мусоровоз сбавляет скорость и съезжает с шоссе. Еще очень рано и на улицах тихо. Мы проезжаем по узкому каньону между высотными домами из стекла и бетона, они, как огромные пальцы, тычут в небо у меня над головой. Теперь я чувствую запах готовящейся еды, который просачивается на улицу из открытых окон домов, запах керосина и дыма от дровяных печей. Вокруг меня миллионы людей.
Пора сходить.
Как только мусоровоз останавливается на светофоре, я спускаюсь вниз по лестнице, осматриваюсь, чтобы убедиться, что никто меня не видит, и прыгаю на мостовую. Мусоровоз неуклюже тащится дальше, а я притопываю на месте и дышу на замерзшие пальцы. Семьдесят вторая улица. Джулиан говорил, что живет на Чарльзстрит, это в самом центре города, так что путь предстоит не близкий. Судя по освещению, сейчас около семи, может, чуть позже, сплошные облака не дают определить точно. Я промокла и вся в грязи, в таком виде ехать в автобусе рискованно.
Я поворачиваю обратно к Вестсайдскому шоссе, иду но дорожкам ухоженного парка, который тянется вдоль Гудзона с севера на юг. Так легче оставаться незамеченной. Вряд ли кто-то выйдет на прогулку ранним дождливым утром. От усталости ломит спину, жжет глаза, а ноги как свинцом налились. Каждый шаг — мучение.
Но каждый шаг приближает меня к Джулиану и к девушке, которой я решила стать.
