Возмездие Мары Дайер (ЛП) - Ходкин Мишель (читать хорошую книгу txt) 📗
— У вас там все прилично?
Мара сонно открывает глаза и смотрит на меня с кровати. Ее волосы беспорядочно спутались. Я хочу закопаться в них.
— Кто это?
— Твой брат.
Она тут же встает с кровати, в процессе стукаясь мизинцем и активно ругаясь. Затем открывает дверь и накидывается на него с объятиями. Даниэль пятиться, но крепко обхватывает ее руками.
— Прости, — тихо говорит она. — Мне так жаль.
Он отходит и берет ее за плечи.
— Ты не виновата.
«Мара ни за что тебе не поверит», — чуть не говорю я. Но это было бы неуместно.
Даниэль коситься на меня, словно читает мои мысли.
— Ной. Спасибо тебе.
Меня тошнит от этих слов.
— За то, что спас меня и сестру.
Вот только я не спасал их. Если бы не я, Даниэль никогда не оказался бы в опасности. Их семья никогда не переехала бы во Флориду. Мара никогда не оказалась бы в психбольнице. Джуд никогда бы не тронул ее, ведь они не были бы знакомы. Все, что им довелось пережить, произошло потому, что так захотел мой отец. Я вспоминаю, как обещал обезопасить ее семью, когда, как оказалось, все это время они были в опасности из-за меня. От одной мысли хочется проглотить пулю.
Естественно, я не могу рассказать об этом Даниэлю, боясь показаться мелким нытиком.
— Так вот где вечеринка, — говорит Джейми, проскальзывая в комнату. — Угадайте что!
Мара поднимает бровь.
— Нам пришло письмо.
Он кидает что-то мне, и я ловлю предмет со сдавленным выражением. На кремовом конверте значится мое имя и больше ничего. Джейми вручает такой же Маре.
— От кого? — спрашивает она.
— От Лукуми. Или Ленарда. Кем бы ни был этот парень. Есть одно и для Стеллы, но… — Он поднимает руки, как бы говоря: «Что тут поделаешь?»
— Откуда ты знаешь, что они от него? — интересуется Даниэль.
Джейми поднимает самый большой конверт.
— Оно было адресовано «Временным жителям Вест-Энд Авеню 313». Это мы, — добавляет он без всякой надобности.
Мара дует губки.
— Ты открыл его без меня?
— Я думал, ты занимаешься сексом.
— Ты бы услышал.
Их ругань можно назвать интимной, в каком-то смысле. Не то чтобы я ревную, но я чувствую себя незнакомцем, наблюдая, как они балуются. Лишним. Как прискорбно.
— Кто знает, ты могла заниматься им часами, — продолжает Джейми. — Я не собирался ждать.
Ладно, хватит.
— Пожалуйста, воздержись от этого бреда. Что внутри?
— Не знаю, — Джейми пожимает плечами. — Я должен прочесть свое только после того, как вы получите свои. Теперь они у вас. — Он театральным жестом разрывает конверт. Мара открывает свой.
Даниэль хмуриться.
— Чувствую себя обделенным.
— Твое счастье, — необычно серьезно говорит Мара.
— Можешь взять мое, если хочешь, — предлагаю я. Мара окидывает меня странным взглядом. — Что? Мне плевать, что там написано.
Она прищуривается.
— Можно тогда мне прочитать?
Я передаю ей конверт. Она аккуратно вскрывает его и начинает читать, но почти сразу останавливается. Я не могу понять, напугана она, раздражена или расстроена; ее лицо ничего не выражает. Лишь пустоту.
Господи. Она похожа на меня!
Девушка протягивает письмо обратно.
— Это тебе.
— Да, я в курсе. Я тут пытаюсь — видимо, тщетно, — сказать, что мне оно без надобности.
— Возьми, — тихо говорит она. — Пожалуйста.
Черт побери. Я чувствую взгляд Даниэля, смотрящего то на меня, то на нее.
— Я… пойду, что-нибудь приготовлю, — говорит он, медленно выходя из комнаты. — Спускайтесь, когда проголодаетесь.
Джейми машет ему, не отрываясь от письма. Мара кивает.
Я неохотно забираю конверт. Это меньшее, что я могу для нее сделать.
Внутри находится еще один конверт, никому не адресованный. Запечатанный. Я открываю записку и читаю:
Ной,
Внутри послание от твоей матери. Мне удалось найти его раньше твоего отца. Она оставила его в старой шкатулке для украшений, которой никогда не пользовалась, вместе с кулоном, ныне висящим у тебя на шее. Если снимешь его, я буду знать о твоем решении.
А. Л.
Хотел бы я быть достаточно сильным, чтобы не читать его, но, увы. Я слаб.
Ной, сынок,
Я уже едва сдерживаю слезы. Черт.
Когда родителей спрашивают, почему они хотят ребенка, большинство отвечают, что стремятся вырастить счастливое чадо. Здоровое. Желанное. Любимое.
Но меня подвигли не эти причины. Я хочу для тебя большего.
Я хочу, чтобы ты свергнул диктатуру. Покончил с голодом. Спас китов. Убедился, что твои правнуки знают, как выглядят гориллы, не потому, что видели их за ограждением в зоопарке, а потому что выследили их в горах Уганды, с пчелами в глазах и пиявками в носках. Ты увидишь детей, чьи животы вздуты не от еды, а от червей. Ты будешь садиться за трапезу и обнаруживать, что в меню лишь вымирающие животные. Счастье будет ускользать, покой станет недоступным — тебе придется бороться каждый день, поскольку мир полнится ужасами и несправедливостью.
Но если ты не станешь этого делать, то вырастешь ленивым и недовольным, прикрываясь жаждой спокойствия. Ты найдешь деньги на новые игрушки, но даже самых крупных всегда будет недостаточно. Ты заполнишь свой разум всяким мусором, потому что правда слишком безобразна, чтобы задумываться о ней. Возможно, если бы ты был другим ребенком, чьих-то других родителей, это было бы нормально. Но ты тот, кто ты есть. Ты мой. Достаточно сильный и умный, ты обречен на великие дела. Ты можешь изменить мир. Я покидаю тебя с такими словами:
Не ищи спокойствия. Ищи страсть. Найди что-то, ради чего ты готов не просто жить, а и умереть. Если это дети, то борись не только за своих, но и за сирот, у которых больше никого нет. Если это медицина, то ищи не только лекарство от рака, но и от СПИДа. Спасай тех, кто не способен постоять за себя. Говори за них. Кричи за них. Живи и умри за них. Твоя жизнь не всегда будет радостной, но она будет полна смысла.
Я люблю тебя. Я верю в тебя. Больше, чем ты можешь себе представить.
П.С. когда найдешь того, с кем будешь бороться вместе, передай ей или ему это.
69
Я наблюдала, как Ной выходит из комнаты, не отрываясь от письма. Решила не останавливать его. Он заслуживал уединения. Это меньшее, что я могу ему дать.
Пора читать свое письмо. Я так и представляла профессора в своем кабинете, видя детали, запечатленные чужими глазами.
Мара,
Когда мы впервые встретились в Майями, я не знал, кто ты такая. Я ждал кого-то одаренного в тот день, но тебя? Ты была настоящим сюрпризом.
Ты интересовалась, кто я и чего хочу от тебя, когда стоило гадать, кто ты такая. Я надеялся, что однажды ты узнаешь правду самостоятельно; обретешь знания своими способами, за которые и будешь нести ответ. Что ты знаешь, определяет то, что ты будешь делать, а я не могу позволить себе менять тебя. Ушли столетия, прежде чем я понял это, но я не в силах что-либо изменить.
В отличие от тебя. Одним желанием ты очистила мир от людей, без которых нам будет лучше, и от людей, которые никому не причиняли вред, даже тебе. Я не стану оправдывать тебя или освобождать от обязательств — все мы в ответе за то, что делаем и чего не делаем. Но скажу, что ты принадлежишь наследию других, кто столкнулся с подобными испытаниями.
Эвгемер писал, что древние боги из мифов были простыми людьми с великими способностями, обожествленные окружающими. Затем появился Юнг, и мы, одаренные, стали архетипами. Обычные мужчины стали богами. Женщины — монстрами. Но, на самом деле, это никак нас не определяет. Мы такие же, как все, только благословленные и проклятые.
Наши дары не объяснить наукой. Но и у них есть своя цена. Мы причиняем себе вред. Игнорируем голос разума. Кидаемся с головой в опасность. Пытаемся и совершаем самоубийства. Наш злейший враг — мы сами. Большую часть истории мы не знали, что с нами так или не так — почему некоторые проявлялись болезненно, а остальные без последствий. Почему одни жили в неведении о своих истоках, а другие переживали мгновения, которые никогда с ними не происходили. Я провел больше, чем одну жизнь, пытаясь ответить на эти и многие другие вопросы. Не знаю, чего они принесли больше: пользы или вреда. Без моей работы мальчик, которого ты зовешь Джудом, никогда не был бы заражен. С другой стороны, мальчик, которого ты любишь, Ной, никогда бы не родился.
