Лунный князь. Беглец (СИ) - Арьяр Ирмата (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
Только четвертый успел бросить на меня семерых рабов, и мне этого хватило. Мои мечи гудели, отражая удары клинков и молний. Один добрался: пробил легкое, и из груди вырвался клуб мрака. Воздух снова исчез. Он быстро вернулся — налетел ураган, разметав моих врагов. И краем глаза я отметил знакомую хрупкую фигуру, вставшую рядом. Бенх! Откуда?
И зачем мне воздух, когда есть Тьма? Я снова дышал ею, пил ее, и сила умножалась с каждым вздохом. Это было счастье — чувствовать ее мощь.
Я добрался до горла последнего жреца, бросив кривой меч, и никто не смог остановить мой полусерп. Ни ураганный порыв ветра, ни железные щиты, ни тело раба, закрывшего хозяина.
Голова жреца еще катилась под копыта коней, едва удерживаемых всадниками, а мой полусерп уже вернулся в ладонь, словно и не покидал ее. Хорошо. Как же хорошо! Хотелось петь от счастья, но Тьма любит тишину, и она наступила. Полная, абсолютная тишина.
Не доносилось ни звука. Не дуло ни ветерка, не гремели громы, не разрывалась земля. Молчали замершие столбами дарэйли. Даже их кони не бились в панике. Животные неподвижно лежали на развороченной земле. Неужели они умерли так же, как и второй жрец сегодня, как иерарх Авьел — от страха? Если так, то это наводит на мрачные размышления. Я опять не почувствовал того, что их убило. Ну, не Тьма же… Или она? Или… я?
Тьма рассеялась, пока я брел туда, где оставил Сьента. Если он еще не сбежал.
Но он стоял на коленях над чьим-то трупом и беззвучно шевелил губами.
А потом мои глаза жгло от бешеных, сухих слез, когда я увидел, над кем читал заклинание Верховный, поднявшийся при моем приближении.
— Он исчерпал себя до дна, дурак земляной, — подозрительно сдавленным голосом шепнул за плечом Граднир, неслышно кравшийся позади.
Ксантис был мертв. Такие теплые прежде карие глаза посерели, словно остывший пепел, а крыло силы превратилось в рваные черные лохмотья и через миг рассыпалось, как сухой осенний лист, растертый в пальцах. Когда пыль осела, там, где был взрослый дарэйли, остался небольшой непонятный комок величиной в два сложенных кулака.
— Не трогай! — предостерегающе воскликнул Сьент, когда я протянул руку к останкам.
Тихий, уже естественный ветерок сломал их, едва подул, развеял земляную порошу, но я успел разглядеть мертвого человеческого младенца с подтянутыми к груди кулачками и скрещенными ножками. Он был очень мал, с огромной по сравнению с телом, уродливой головкой и каким-то не совсем человеческим, по-стариковски сморщенным личиком.
Однажды я видел подобное, когда солдаты императора Ионта, бравшие штурмом очередную крепость, на наших с Дьятом глазах вспороли живот беременной женщины и оттуда вывалился такой же крохотный комок с щенячьими чертами, только запачканный кровью и слизью.
Горло перехватило. Я поднял глаза на Сьента, и он, побледнев до костяной желтизны, отступил на шаг и ткнулся спиной в ствол ясеня с ободранными ветками. В моих руках снова ощутилась тяжесть мечей, а у ног туманными змейками поползла тьма.
— Это не то, что ты думаешь, принц, — шевельнулись тонкие губы жреца. — Ты все узнаешь. Ты поймешь, что это малая плата за жизнь целого мира. Самая малая из возможных.
Я не мог говорить. Мечи жгли кожу ладоней, глаза ссыхались от жара, и кровь, только что бывшая тьмой, стала пламенем. Меня разрывало от боли.
Выплеснуть ее. Затопить все вокруг. Зачем нужен мир, берущий такую плату?
— Впрочем, кому я говорю о жизни? — оборвал себя Гончар и хохотнул, запрокинув голову.
Какое невыносимое желание полоснуть по открытой, такой беззащитной шее жреца! Но я сдержался. На лбу выступил горячий пот, мышцы заныли.
— И кому же? — все-таки вырвался вопрос, а уголок рта дернулся.
— Кому? — голубые глаза Гончара заледенели. — Палачу, познавшему с колыбели вкус человеческой смерти. Существу, зарезавшему своего создателя. Абсолютному убийце, дорвавшемуся до свободы и власти. Твоя свобода слишком опасна для нашего мира, дарэйли смерти.
"Дарэйли смерти!" — эхом отозвалась душа. И поежилась. Жуть какая.
— Ты ошибаешься, жрец, — заносчиво ответил я, не испытывая, впрочем, уверенности.
— Вряд ли, — зазмеилась усмешка.
— У смерти не бывает друзей.
— И у тебя их и нет. У тебя есть вассалы. А там, где начинается зависимость, заканчивается дружба.
Сволочь. Он пытается вбить клин в мою душу, отнять у меня лучшее из всего, что я видел в обоих мирах — дружбу!
Крыло силы, стлавшееся за спиной, дрогнуло и обернулось вокруг плеч, окутав меня непроницаемым плащом. Предупредило. Мне угрожала опасность. От кого? От безоружного жреца в таких же разодранных до лохмотьев одеждах, как и мои под крылом?
— Я понял замысел создавшего тебя Завоевателя, Райтегор. Ты — его месть нам за то, что мы отобрали у него все, кроме жизни — детей, империю, власть. Я отобрал, — усмехнулся Сьент.
— Из зависти?
Его передернуло.
— Из взаимности. Он уничтожил всех, кого я любил… Ты ненавидишь его и всех нас, но так и не понял, что эта ненависть вложена в тебя твоим создателем. И все, что ты делаешь после того, как вышел из Линнерилла — осуществляешь план Завоевателя, выполняешь его волю. Ты его раб, Райтегор, все еще раб. Но я остановлю тебя.
— И как же ты мне помешаешь?
Змеиная улыбка пробежала по тонким губам Верховного.
— Оглянись.
Не желая выпускать его из виду, я кинул быстрый взгляд через плечо и понял, что вдребезги проиграл.
***
'В который раз ты играешь со смертью?' — спросил себя Верховный.
Пожалуй, вот так — глаза в глаза — впервые. Чтобы сама Смерть — в лице взъерошенного черноволосого юноши с двумя золотистыми прядями на висках, с горящими очами и туманным крылом тьмы за левым плечом — стояла перед ним и прикидывала: сейчас перечеркнуть его жизнь кривым зазубренным мечом или чуть позже. Сдержался, слава Эйне.
Он не переставал удивлять Верховного, повидавшего сотни дарэйли всех известных сфер. Он был непохож на дарэйли, и нельзя было вот так сразу сказать, в чем же эта непохожесть. Но веяло, веяло… Может быть, из-за его запретной сущности, впервые увиденной Сьентом в Подлунном мире? Или из-за примеси королевских кровей?
Сьент видел усталое торжество на лице Райтэ, когда тот возвращался, с удручающей легкостью уничтожив жрецов, далеко не последних в Сферикале (жаль, как жаль, что предатель Глир не рискнул сам явиться за жизнью и жезлом Верховного!), — принц считал себя победителем, не видя, как за его спиной выстраиваются в полукруг дарэйли по беззвучной воле Верховного, перехватившего отрезанные удила.
Мальчишка еще этот Райтегор, совсем мальчишка. Разве можно оставлять позади целую толпу чужих дарэйли? Или он надеялся на своих? Или не догадался, что никого не освободил?
Один миг ушел на то, чтобы Райтэ вполоборота глянул назад.
Но за этот миг он вполне осознал, что из победителя стал побежденным, что своими мечами расчистил дорогу Верховному, уничтожив предателей. И, когда он повернулся, перед Сьентом стояло совсем другое существо, нежели то, за которым высший Гончар с жадным любопытством наблюдал полдня. Совсем другое. Ни тени удивления, ни отчаяния, ни хватания за мечи. Спокойная решимость. Вот только, что он успел решить?
В тот миг Верховный понял, что не справится с этим существом, и полсотни дарэйли ему не хватит. Нет, Сьент не боялся смерти: чему быть, того не миновать. Хотя спина покрылась потом, и было безумно жаль проиграть за полшага до цели.
Но ему несказанно повезло который уже раз за день: мальчишка еще не осознавал своей силы. Это стало понятно по сдержанному вздоху и чуть дрогнувшим ресницам. Райтегор счел, что не справится. Вот и замечательно. Но каково самообладание у этого порождения императора Ионта!
'Да, под стать тебе, Сьент', - признал Гончар. С таким материалом поработать, подчинить его своей воле — мечта! Более чем достойный материал.
— У твоих вассалов мало времени, князь Райтегор, — деловито нахмурился Сьент. — Если мы не договоримся, они умрут.
