Алхимики Фадрагоса (СИ) - Мечтательная Ксенольетта (е книги TXT) 📗
Рассказывать, как организатор всего мероприятия, взялся Кейел. Под всхлипы, судорожные вздохи и печальные взгляды он все равно говорил твердо: только факты и ни единого намека на сострадание. Когда он замолчал, наступила полнейшая тишина. Сений тер глаза огромной рукой, мама Фалины плакала, но теперь совершенно беззвучно.
— Его необходимо наказать! — выступила вперед Кирия, сжимая кулаки.
— Если духи покажут его вину, — равнодушно произнес Кейел.
— Так уже пробовали! Сколько еще нужно говорить вам?!
— Замолчи, — шикнул на супругу отец Фалины.
— А может, иная нечисть бродит тут? — тихо спросил староста.
Кейел покачал головой и, видимо, чтобы сразу все споры прекратить, стал рассказывать о том, что обитает в округе. Он продолжил говорить даже тогда, когда во двор вошел худой, черноглазый мужчина. Темная одежда висела на нем несуразным мешком, длинные черные волосы были непричесанными, спутанными. Крючковатый нос сильно выделялся и сильнее привлекал внимание к синякам под глазами. Он и вправду смотрел как-то хмуро на всех, осуждающе, казалось, что даже капельку высокомерно.
— Я никого не убивал, — сходу заявил он низким голосом.
— Тварь! — хрипнула Кирия, отступив в тень дерева.
Староста попытался воззвать всех к благоразумию, но поднялась истерика. Я съежилась и незаметно отошла в угол двора, поближе к Тоджу. Отсюда было всех хорошо видно, кроме Роми, который все еще не отстал от меня со своим идиотским вопросом. Я так и не смогла его убедить, что между мной и Кейелом ничего нет.
— Мужик совсем убит горем, — с какой-то певучей интонацией проговорил рогатый. — Даже на убийцу дочери не реагирует. Возможно, ему легче от известий, что ее не сожрали живьем… Как думаешь?
— Ты же должен быть милым мальчиком, — ответила я, повернув голову и столкнувшись с его неприятной усмешкой. — Ив совсем тебя не знает.
Он только улыбнулся шире. Этот Вольный наслаждался тем, что видел.
— Все потому, что он человек? — удивилась я собственной догадке. — Ты поэтому радуешься, что знахарь облажался? Разве только люди способны на зверства?
— Нет, просто они могли тихо убить его и также отнести «линарю», но сглупили.
— Это неправильно, — прошептала я.
— Зато эффективно, — пожал он плечами.
Я вдруг отчетливо осознала, что окружена ненормальными и скрытными существами. Даже Елрех что-то утаивает от меня о своей семье. Иначе почему она так не любит говорить о ней? Неужели не поняла, что мне, как человеку совсем далекому от понимания Фадрагоса, все равно кто у нее рогатый: папа или мама?
Еще полчаса прошло прежде, чем Кейел убедил присутствующих, что самосуд без участия духов проводить запрещено не спроста. Что жертвы сами станут ничуть не лучше убийцы, если бездоказательно казнят знахаря. Вокод давно замолчал, больше не предпринимая попыток убедить, что он никого не убивал. Его гневный взгляд отчасти стал мне понятным. На него все смотрели затравленно, кроме троих: меня, Кейела и старосты. Он северянин — и этим для большинства сказано о знахаре гораздо больше, чем говорили его поступки. Неудивительно, что он отвечал тем же.
— А может, не он убил девчонок? — нахмурилась я.
— Поэтому ты не сводишь взгляда с отца Евены? — моментально поинтересовался Роми.
— Восхищаюсь его стойкостью. Не бледнеет, не краснеет, не кричит. Только виски потирает, словно надоела ему вся эта возня.
— Ты ведь его не подозреваешь? — неуверенно прозвучал голос.
— А почему нет? — взглянула я на шан’ниэрда.
— Он лишился семьи. У тебя с чувствами дела обстоят хуже, чем у Вольных, — прищурился Роми. — Начинаем, мне пора.
Он ушел, оставляя меня в легкой растерянности. Все же непонятно: жалеет ли он о случившемся в его прошлом или нет? Почему так разозлился из-за моего предположения?
Но вскоре я отвлеклась от возникших вопросов, внимательно наблюдая за происходившим. Знахарь без пререканий снял один из амулетов с шеи и передал его Кейелу. Тот, в свою очередь, что-то долго шептал над ним, а затем бросил себе под ноги. Амулет упал на землю, выделяясь белым пятном и приковывая к себе взгляд. Вольные о чем-то долго перешептывались, а затем разошлись. Кейел остановился возле Вокода, и сразу стало ясно, что он при необходимости может сыграть роль защитника или, напротив, не позволит преступнику сбежать.
Роми присел на корточки возле амулета, поднес к нему раскрытую руку, закрыл глаза и тихо зашептал неразборчивые слова. Он говорил долго, и с каждой секундой, с каждым новым сорвавшимся словом становилось труднее дышать. Будто воздух становился гуще, словно что-то нависало над всеми нами тяжелым невидимым грузом и давило на плечи, вызывало чувство вины и сильное волнение. Мои руки мелко тряслись, а чтобы не упасть я прислонилась к забору. Собака поскуливала из-под крыльца. Староста вовсе отчего-то заплакал. Остальных я не стала рассматривать. Меня интересовал только один из нас, и он единственный, кто все еще стоял уверенно, приподняв подбородок. Кейел мгновенно посмотрел на меня, будто ощутил мой взгляд на себе, и ободряюще улыбнулся. Я догадывалась, что сейчас происходит с каждым из нас, особенно с побледневшим, пошатывающемся знахарем. Нам всем было стыдно за что-то неверно сделанное в жизни. Каждому было так трудно, насколько сильна была его общая вина за проступки. Но Кейел лишь выглядел напряженным. Не более. Когда давление спало, я с облегчением выдохнула, вытерла проступивший на лице пот рукавом куртки и обняла себя. Этирс жадно приложилась к бурдюку с водой, а Елрех уселась под деревом и задумчиво смотрела на меня. Ив интересовалась состоянием Ромиара, но тот лишь отмахивался, хоть и выглядел бледным и уставшим.
Если с вещью знахаря должны были произойти изменения, то ничего не случилось. Кирия сорвала маску ледяной леди и, расплакавшись, бросилась к калитке. Она остановилась лишь на мгновение, посмотрела в глаза Вокоду и, оскалившись не хуже клыкастых рас, выплюнула:
— Ненавижу!
Родители Фалины вновь взмолились, обращаясь уже к Ромиару, а не к бесчувственному Кейелу; они, как и прежде, желали возмездия. Сений прижимал платок к носу и запрокидывал голову назад, останавливая кровотечение. Мне стало очень стыдно. Мужик явно переживал, но, судя по всему, был из тех, кто не особо проявляет эмоции внешне. Теперь под мое подозрение попал староста. Чего он расплакался? С другой стороны, сколько ему лет? Имел право ошибаться как любой другой. Возможно, ошибок этих скопилось столько, что-то ощутив сейчас всю сумму, не смог слез сдержать.
Неприятный, однако, ритуал.
— И что делать будем? — спросила я, когда ко мне приблизился Кейел.
Он усмехнулся, с откровенным удовольствием наблюдая за ошарашенным Роми, старательно вырывающим свои руки из захвата незнакомых ему людей. Наш рогатый Вольный явно редко имел дела с разными особами, прилипнув к воспитанной и увлеченной исследованиями эльфийке. А тут еще и люди. И вроде состраданием парень не был обделен, каким бы высокомерным засранцем не являлся.
— Со знахарем парой слов перекинулся, — также ухмыляясь и не отводя взгляда от зрелища, сообщил мне Кейел. — Я ему посоветовал уезжать отсюда и, чтобы окончательно себя оправдать, передать останки девушек гильдии Справедливости. Пусть возложат их на Алтарь Возмездия. Виновник поплатится, а знахарь себя оправдает.
— А почему сразу так не сделали? — удивилась я.
— Потому что причина должна быть серьезной, — потянулся Кейел к малоподвижному и склонившему голову к земле Тоджу. — Что, малыш, и тебе досталось? А нечего было чужих гусынь жрать, — потрепал по холке проворковавшего ящера.
— Разве случившиеся не серьезно? Ну офигеть просто!
Кейел нахмурился, чуть помотал головой, а затем произнес:
— Потом расскажешь мне, что такое «офигеть». А так, нет. Ведь валили все на линаря. Да и сейчас никто не гарантирует, что им разрешат воспользоваться Алтарем. Исчезновение девушек в Красной Осоке — это не мировая угроза.
