Дочь княжеская. Книга 1 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна (полная версия книги txt) 📗
Поздним вечером, у себя в доме, Хрийз собрала силы и взяла в руки книгу аль-мастера Ясеня. Долго держала в ладонях, а в голове, кроме усталости, ничего не шевелилось совсем, ни единой мысли. Сплошь отупение. И — жемчужницы, жемчужницы, жемчужницы. Закрой глаза, и увидишь впечатавшиеся в сетчатку ровные ряды моллюсков, облепивших скалы…
— Мне плохо, — прошептала Хрийз книге. — Видишь, мне плохо. Помоги…
На что надеялась, непонятно. Но книга потеплела в руках. И медленно раскрылась с конца…
Почти последняя страница. Маленькие, даже не вязаные, а просто скрученные из ниточек подвески-пальчики, с кисточками. Их оказалось неожиданно легко крутить. Хрийз опомнилась только тогда, когда наплела штук десять. Повертела в руках, соображая, куда бы пристроить. Руки сами продели получившиеся шнурочки в пуговицы у ворота. Смотрелось диковато. Но тупая ноющая боль, разъедающая виски, внезапно начала утихать. Усталость никуда не ушла, но ослабела. Будто с души свалился неподъёмный камень, и сразу стало легче дышать….
— Спасибо, — прошептала Хрийз книге, и та закрылась с еле слышным смешком: 'Пожалуйста'…
Наутро, вспоминая вечер, Хрийз всё же решила, что ей показалось… Но вчерашняя головная боль не воскресла. Девушка чувствовала себя вполне сносно, если не сказать бодро. А сплетённые вчера шнурочки осыпались трухой при первом же прикосновении. Магия…
В этом всё дело. Сложно поверить в невероятное, если оно кажется обыденным. Хрийз прожила в магическом мире лето и половину осени, и ничего яркого, запоминающегося, эффектного после приключений с Мальграшем в её жизни не случалось; сплошная рутина. Изо дня в день. Грабли Службы Уборки, и вот теперь — сбор жемчуга… Одно да потому. Тоска. И даже волшебная книга не помощник.
Но за две восьмидневных смены заплатили больше, чем в Службе Уборки за сезон. Хрийз подсчитала сумму вместе с накопленными сбережениями, и поняла, что может спокойно ехать в Сосновую Бухту за комплектом зимней одежды, не опасаясь долгов. И ещё останется. Например, на нитки, набор костяных вязальных крючков, на шляпку… То есть, зимнюю шапочку. Шляпка — это к лету, это пока не горит.
Первый из долгожданных выходных Хрийз проспала весь целиком. Не приходя в себя, в одной и той же позе.
А наутро от неё потребовали выйти на замену. Кто-то то ли заболел, то ли что. Хрийз не спросила, хотя стоило бы. Выходные накрылись медным тазом. Самое поганое, не успела скрутить себе отгоняющих усталость верёвочек. Что там, даже позавтракать толком не успела! И снова жемчужницы, будь они неладны. Самый трудный участок, бисерницы. То есть, такие, у которых вызревал не один большой камень, а россыпь мелких. Жемчужный бисер ценился очень высоко. Ещё бы. Попробуй его собрать для начала. Под водой. Специальными щипчиками. И не дай тебе бог травмировать носителя… Сдохнет моллюск по твоей вине, полгода бесплатно пахать будешь, чтобы долг за него отдать.
После смены стало совсем плохо. Дорогу к берегу Хрийз запомнила смутно, настолько её ушатало. Если бы дали отдохнуть положенные три дня, может быть, было бы полегче, а так… Выгонят, в отчаянии думала она между вспышками беспамятства. Как есть выгонят!
Дотащилась до столовой на последнем издыхании. Вечерний рацион, чтоб его. Но надо, Федя, надо. Не поешь — тогда уже точно выгонят.
Непогода разошлась, и сквозь рваные тучи лилась закатная зелень, вскипая бледным золотом на барашках высоких волн. Стекло зеркалило, накладывая на панораму вечернего побережья отражение пространства столовой. Пустые, прибранные столики, девчонки-хозяйки болтают между собой за стойкой, — одна моревична, вторая — береговая, как здесь говорили, симпатичные. Может быть, сёстры. Или подруги, коллеги по работе. Или две жены одного мужа…
Причём тройственный брак заключался на равных. Любовь на троих, одним словом. Принимай это, не принимай — местные жили здесь так веками, и не находили в том ничего предосудительного.
Хрийз бездумно возила ложкой по остывшему супу. Лапша с кусочками сиреневого мяса выглядела странновато, но по вкусу очень напоминала лапшу куриную. Если не фиксироваться на цвете мясных кусочков, то легко принять их за ту же курицу. Хотя на самом деле это морская рыба-палка. Почему палка? Потому что палка и есть: длинная, вытянутая, круглая в сечении, на вид — затонувшая и обомшелая толстая ветка без листьев; старые экземпляры достигают размеров среднего бревна. Электрические. Ловить голыми руками не рекомендуется…
Таачт Црнай показал одну такую, за пределами жемчужного поля. И объяснил, что держаться от этих тварей надо как можно дальше. Напугаешь сдуру, и всё, больше ты уже никого не напугаешь. Среднего размера рыба-палка единовременно выдаёт несколько мощных разрядов, а вода очень хорошо проводит электрический ток…
Рыб разводили специально, сторожить плантации от посторонних барракуд. А чтобы электростражи не заплывали к жемчужницам и не мешали работникам, подводные угодья оборудовались специальными заборчиками, генерирующими магнитное поле. Палкам поле не нравилось, и они держались по ту сторону границы.
… Но на вкус они — курица курицей. Закрой глаза, не скажешь, что рыба…
Мысли вяло кипели, перемешивая события, случившиеся в Жемчужном Взморье за десять с лишним последних дней. Десять… Хрийз вдруг поняла, что легко и свободно уместила в цифру десять ненормальный местный счёт из восемнадцати нормальных дней. Правильно, сколько уже можно насиловать мозг бесконечными переводами из одной системы счисления в другую!
Прежняя жизнь в родном, потерянном навсегда, мире растворялась в небытие. А была ли она, та жизнь? Скала Парус, Стеф, Олег, бабушка… Усталость размывала память в цветные неяркие пятна.
Вчера… нет, позавчера… Хрийз увидела Здебору Црнаёг, вторую жену старого Црная. Очень красивая, очень. Светлокожая, можно сказать — белокурая: волосы настолько светлые, что голубоватый оттенок еле угадывается. Одета строго: клетчатая юбка в пол, приталенный жакет, берет с даже на вид дорогой рубиновой брошью. Прогуливалась по набережной под руку со своим мужем (пара та ещё, немолодой грузный моревич и тоненькая девочка-куколка), почувствовала посторонний интерес, обернулась. Взгляд вскользь. И продолжила тихий разговор со своим спутником.
А у Хрийз внезапно ослабли колени. Воткнулась в оба виска и прописалась там тупая мигренозная боль. До сих пор не отошло.
Жуть, взглянувшая глазами второй жены старого Црная, говорила сама за себя. Госпожа Здебора была магом. Сильнее Хафизы Малкиничны. Вровень с самим князем, пожалуй. Живо припомнилась встреча с Браниславом Будимировичем тогда, на улицах Сосновой Бухты. Да, Здебора Црнаёг оставила по себе очень схожее впечатление!
От князя голова болела ровно так же. Несколько дней подряд.
Хрийз рывком дёрнулась: тянуло в сон, плохо. Ещё ж идти километра два по набережной в сторону домовладения семьи Црнай… и по самому домовладению к своей комнате топать и топать. Верхняя этаж! Добраться, упасть и — спать, спать, спать… Только доесть этот проклятый, успевший уже покрыться плёночкой остывшего жира, рыбный суп!
Двое припозднившихся посетителей говорили негромко, но в пустом помещении слышно их было хорошо. Хрийз сидела к ним спиной, не видела, кто они. Но голос одного показался очень знакомым… почему-то Хрийз решила, что слышит именно моревича.
Моревичи всегда разговаривают с береговыми на языке береговых. Всё потому, что голосовая речь моревичей включает в себя звуки, воспроизвести которые береговому невозможно, сколько он ни бейся. Вдобавок, моревичи могут общаться в так называемом глубинном режиме: под водой, при помощи ультразвука. Беседуя с этим-земноводным-типом, никогда не будешь уверена, транслирует он какие-нибудь замечания по твоему адресу своим приятелям, болтающимся в зоне доступа, или же нет. Существуют специальные приборы-дешифраторы, но они, насколько Хрийз понимала, доступны только военным. Мирись. Или не общайся… Но выговор моревича ни с каким другим не спутаешь — у них характерный акцент. Едва заметный, но всё же.
