Снежных полей саламандры (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
В день операции по вживлению имплантов «Инекона» доктор Хименес пришла в палату не одна. Вместе с нею заявилась колоритная дама с бульдожьим выражением на бледном лице. Она назвалась Ларисой Юргеновной Белариной из Комитета Контроля Человечности, и Ане неслабо тряхнуло нервы.
Комитконтроль был силой, с которой вынужденно считались все. Лариса Юргеновна задавала неприятные и опасные вопросы. По каким причинам уважаемая Ане Ламель собирается вживлять в своё тело импланты? Почему выбрала именно «Инекон», разработку военных инженеров Бета Геспина? Не удерживают ли упомянутую Ане Ламель против её воли с целью проведения запрещённых экспериментов над разумом и телом? Ане старалась отвечать максимально правдиво. Прежний имплант пришёл в негодность, предложили заменить новым. «Инекон» понравился по своим характеристикам. Нет, строго добровольно…
Доктор Хименес молча внимала разговору. На её худеньком полудетском личике явственно проступали слова бравой капитана Севиной насчёт умственных способностей сопланетников Ане вообще и конкретно госпожи Белариной в частности. Крупным шрифтом, заглавными буквами.
— Насколько целесообразна подобная операция? — осведомилась у целительницы Лариса Юргеновна. — Представьте отчёт о состоянии пациентки.
— Не могу, — с терпеливой вежливостью отвечала доктор Хименес. — Не имею права разглашать личные данные медицинского характера постороннему лицу.
— Простите? — удивилась Беларина. — Что значит — не можете?
Хименес ничего не знает о Комитете, поняла Ане. Не представляет себе масштаб угрозы. Потому что на федеральной военной базе работает, база указам Комитета не подчиняется. Чихать Хименес хотела на возможный волчий билет без права на медицинскую практику в пределах всего пространства Снежаношара! Пожмёт плечами, буде ей такой выпишут, и продолжит лечить солдат-федералов. В крайнем случае, переведётся в другое место, где на эти вещи существует совсем другой взгляд.
— Доктор Хименес, пожалуйста, — попросила Ане, и голос противно дрогнул.
— Я, — сказала целительница, — представлю отчёт вам, госпожа Ламель. А уже вы распорядитесь им, как посчитаете нужным.
Ане кивнула, оценив компромисс.
— Так же требую присутствия при операции, — неумолимо заявила Беларина.
— Простите, но вот это уже — чересчур, — холодно заявила доктор Хименес. — Посторонним в моей операционной делать нечего!
— В таком случае потрудитесь передать пациентку натуральнорождённому хирургу, — отчеканила Лариса Юргеновна.
— Вы прекрасно знаете, что таковых моего уровня у нас на базе сейчас нет, — с тем же металлическим льдом в голосе выговорила целительница. — Поручать сложнейшую операцию вчерашнему интерну я не намерена.
— Тогда я не даю допуск на данное вмешательство, — челюсти бульдога лязгнули, не желая выпускать добычу.
— Как интересно. Вы — мне — в моей операционной! — указывать собираетесь, госпожа Беларина?
Но, прежде чем представительница Комитета успела ответить, вмешалась Ане.
— Доктор Хименес! — сказала она. — Пожалуйста, позвольте Ларисе Юргеновне присутствовать… Мне очень нужен этот допуск, я без него работать не смогу потом!
— Похвальное благоразумие, — отметила Беларина с удовлетворением.
— Я подумаю, как это организовать, — сухо сообщила Хименес. — А пока прошу вас покинуть палату. Перед операцией необходим покой…
Они вышли. А Ане вдруг поняла, кто натравил на неё и на Мерси Хименес Комитконтроль! Да папа же. Некому больше! Исключительно из желания нанести благо любимой дочери. Ладони вспотели, мелко задрожали пальцы. И ведь любит же свою младшую дочь. Желает ей блага. В своём понимании, разумеется.
Лариса Юргеновна Беларина стояла, по-мужски засунув большие пальцы рук за ремень, и наблюдала за подготовкой к операции. Доктор Хименес сухо объяснила, что нежеланная гостья не должна делать: отвлекать разговорами, подходить к операционному столу ближе, чем на четыре шага, воздерживаться от лишних движений и жестов. Собственно, Беларина не собиралась мешать никоим образом. Сама практикующий врач, она как никто другой понимала, насколько опасно толкать под руку хирурга. Безотносительно от обстоятельств рождения последнего.
Лариса Юргеновна наблюдала молча, раздумывая о том, что натуральный век Ласточки затянулся сверх меры. Любая колония, утратившая связь с метрополией до перехода на полное самообеспечение, проходит через неизбежный регресс. Необходимо выживать здесь и сейчас, отвлечённые знания не помогают в этом достойном деле нисколько и потому складываются в чулан до лучших времён. Бывает так, что чулан смывает столетиями изоляции подчистую. Бывает, тот чулан неблагодарные потомки сжигают сознательно.
По долгу службы Лариса Юргеновна нередко путешествовала за пределы локального пространства Снежаношара, ей было, с чем сравнивать положение дел на родной планете. За последнее столетие к среднему по Федерации уровню подтянулся даже отсталый Таммееш, на момент открытия тихо гнивший в болоте родо-племенного строя! Для тамме-отов адаптировали телепатическую паранорму, и они успешно вливались в галактическую жизнь к общей выгоде. Ласточка же продолжала катиться своим собственным путём. Под гору, вниз.
Чем плоха, спрашивается, вакцина от зеркальной немощи или, как говорили в народе, зеркальной чумы? Тем, что практически сошло на нет количество ослепших после перенесённой инфекции детей? Не говоря уже о детской смертности в отдельных районах планеты, преимущественно, в районах горных, труднодоступных. Теперь мамочки отказываются от вакцинации всё чаще и чаще, мотивируя это тем, что невакцинированные дети намного реже болеют простудными заболеваниями. Откуда они взяли такую фанатичную уверенность, неизвестно, ведь статистика, — упрямая вещь! — утверждает, что простудой болеют в среднем все одинаково, и привитые и непривитые…
Лариса Юргеновна ещё помнила — из собственного детства! — целые поселения людей с затянутыми мутноватой зеркальной плёнкой глазами, — последствия перенесённой болезни. Слепые среди слепых, уродцы, обречённые на вечную тьму… Каждый пятый ребёнок умирал от болезни, треть выживших теряла зрение навсегда. Тотальная вакцинация позволила забыть о страшной напасти. Но радовались победе над треклятым вирусом рано: коллективный иммунитет неуклонно снижался из года в год благодаря отказникам. Как только количество непривитых возрастёт до тридцати процентов от всего общества, болезнь вернётся.
И вот целительская паранорма. Беларина наблюдала за чёткими, выверенными движениями доктора Хименес, и понимала, что не всегда отказ от прогресса становится благом. Ведь только генномодифицированный врач способен выдрать из тела пациента рак со всеми его метастазами; традиционная медицина почти всегда болезненна, мучительна и нередко вместо полноценного излечения даёт лишь отсрочку. Только врач-телепат способен понять, что реально болит у грудного младенца и где. Никто не спорит, у прогресса ради прогресса есть неприятные побочные эффекты. Но никто ведь не просит тащить к себе всё подряд без разбору! Можно брать лучшее, только лучшее, и ничего, кроме лучшего. Тем более, что методы проб и ошибок остались в прошлом, предлагается уже готовое, столетиями практики отполированное, решение…
Когда всё началось? Двадцать лет назад? Тридцать? О движении «Назад к природе» тогда никто не слыхал. Были люди, отрицавшие городскую культуру. Они держались обособленно, жили родовыми поселениями, едва ли не натуральным хозяйством, никого не трогали, никто не трогал и их. Планета большая, населения мало, места хватало всем.
С каких пор всё изменилось? Беларина не могла ответить даже себе. Да, федеральные войска на планете — неприятно. Но Лариса Юргеновна, от природы обладая пытливым умом, изучала материалы по внешней угрозе, которой якобы, по уверениям активистов из «Назад к природе», не было. Была. В том-то и дело, что была. И военные Федерации стояли на Ласточке вовсе не затем, чтобы всячески угнетать свободы граждан локального пространства Снежаношара…
