Сирена - Касс Кира (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Чего-то не хватало.
Я не видела на горизонте шторма. Глубина моря в этом районе отметала все мысли о подводных камнях. Вода была достаточно холодной, чтобы замерзнуть в ней, но сперва людям нужно оказаться за бортом. Поблизости не наблюдалось ни одного из привычных признаков грядущей катастрофы. Что такое? Что за опасность мы должны скрыть от глаз моряков? Неужели угроза таится в морской глади, на которой мы стоим?
Океан велела повернуться на запад. Я заметила, как Миака дернулась при звуках приказа, но затем понимающе кивнула и развернулась туда, куда смотрели мы. Я сжала ее руку, и она уставилась на меня в ожидании сигнала, что делать дальше. В лунном свете я разглядела, что сегодня все мы одеты в темно-синие платья. Никаких вкраплений зелени или песочных оттенков, лишь зеркальное отражение иссиня-черной ледяной воды.
Эйслинг присела, удобно устроившись на воде. Она прилегла, опираясь на руку, другую положила на бедро – воплощенная непринужденность. Сияющие светлые волосы рассыпались по плечам Эйслинг, она облизнула губы, чтобы те заблестели. Мэрилин опустилась за ней на колени и распустила по поверхности воды широкий подол платья, чтобы материя грациозно покачивалась в такт размеренному пульсу моря. Рыжие волосы Мэрилин развевались на ветру языками пламени. Я поставила Миаку перед собой и приобняла. Для посторонних глаз это выглядело любящим объятием, но на самом деле я хотела подпевать ей на ухо. Хотя она и сама не ошибется, когда все начнется. Наша четверка выглядела как оживший сон.
Скоро мы станем кошмаром.
Прошло несколько минут, Океан ждала правильного момента – тогда Она разрешит нам воспользоваться главным оружием. Обреченный корабль должен подойти достаточно близко, чтобы слышать нас, но не видеть. Я не знала, как далеко разносятся наши голоса, но подозревала, что на немалое расстояние. Ведь песне надо набрать силу. Она должна смутить, затем повести за собой и только потом убить. Нас желали, за нами охотились. Мы становились неведомым – и невидимым – сокровищем, нас еще нужно найти.
Она велела петь. Я кивнула Миаке.
Мы все набрали воздуха и одновременно открыли рты. Песнь вырвалась наружу сама, без нашего ведома и усилий. Она просто существовала. В ней мешались все языки, и я никогда не могла понять, что же слышу. Французский мешался с суахили, немецкий сменялся латынью. Для далеких ушей песня становилась переплетением звуков, которые казались и знакомыми, и чужими. Песня навевала мысли о милой колыбельной из детства, хотя никто не смог бы с уверенностью сказать, что слышал ее раньше. Чтобы расслышать, надо подойти поближе.
Мелодия свивалась прекрасным узлом. Человеческое ухо не могло бы его распутать. Октавы и ноты переплетались в материю невообразимых звуков. Никому не устоять. Невозможно слышать нашу песню и не пытаться найти ее источник. С каждым дюймом, пока расстояние между нами и ищущими сокращалось, ядовитое наслаждение в их ушах росло. Для некоторых оно нарастало медленнее – они страдали больше остальных.
Здравый смысл отступал. Жертва была готова утопиться. И даже если бы Она попросила нас перестать петь и логика вернулась, все равно уже было бы слишком поздно. Только горстка людей ухитрилась выбраться из наших сетей.
Прошло несколько минут. Впереди показались очертания крупного корабля. Медленно он подплывал ближе и ближе, пока не стал виден полностью. Стальной корабль с пятью высокими мачтами и развевающимися парусами. Я все еще обнимала Миаку, и та крепче прижалась ко мне и впилась мне в руки ногтями. Боли я не чувствовала. Мне хотелось обнадежить ее, успокоить. Но если я перестану петь, мое молчание будет принято за непокорность и я исчезну с лица земли вместе с другими обреченными душами на корабле.
Парусник подошел ближе, и я увидела людей на палубе. Судя по плохо освещенным силуэтам, все они были мужчинами. Они вглядывались в темноту, пытаясь разглядеть источник манящего звука. Наша кожа блестела в лунном свете, и ее сияние стало первым, что увидели люди на палубе.
– Что это? – спросил мужской голос.
– Смотрите, там, на воде, что-то блестит! – Второй голос тоже принадлежал мужчине.
Мне всегда казалось, что они легче поддаются нашим чарам.
Корабль подплыл ближе и слегка развернулся, так что вот-вот должен был пройти прямо перед нами. Я уставилась перед собой, но не смотрела на лица моряков. Однажды я уже совершила подобную ошибку. Оставалось надеяться, что Миака не повторит ее – надо было предупредить девочку. Эти прогулки на службе Океан наградили меня худшими в жизни кошмарами. В них меня хватали мокрые руки, дергали за волосы и утаскивали за собой в темную глубину. Виденные лица смотрели на меня из тишины ночи и обещали, что я буду страдать вместе с ними. Случались периоды, когда я не спала несколько месяцев кряду, лишь бы не вспоминать о них. Чтобы избежать их взглядов сейчас, я уставилась на борт корабля. На нем крупными буквами красовалось одно слово: «Копенгаген».
Моряки увидели нас, некоторые зааплодировали песне, позабыв о невозможности происходящего. Некоторые прыгнули за борт, не в силах устоять перед зовом моря. В который раз я увидела, как люди вдыхают воду, и перевела взгляд на корабль, чтобы нечаянно не обратить внимания на отдельные лица или запоминающуюся одежду. Не надо отличать одну потерянную душу от другой. Я продолжала ждать. Где опасность? Когда она их настигнет? Моряки плыли к нам. Что, если они сумеют схватить нас?
И тут, так быстро, что я едва заметила движение, Океан открыла свои воды и проглотила корабль целиком!
От неожиданности сестры смолкли. Я ахнула. Миака уткнулась мне головой в грудь. Мэрилин и Эйслинг поспешно встали – их поразила мощь морской глади, на которой они привольно сидели. Видимо, мы хорошо сделали свою работу, потому что внезапное молчание не вызвало никаких последствий. Воцарившаяся после катастрофы тишина резала слух. Оставшиеся на плаву моряки стряхнули с себя наброшенные песней чары и взывали о помощи.
– Помогите! Спасите меня! – кричал один.
– Я не могу дышать! – выкрикнул второй.
Я отвела взгляд и повернула голову Миаки, чтобы та не смотрела на них. Так лучше. И все равно еще долгие месяцы я буду слышать их голоса. Я ношу эти звуки, как шрамы. Но мы выполнили долг до конца: медленно удалились по воде, как последнее, самое ужасное и прекрасное видение в их жизни. Мне всегда хотелось обернуться и хоть как-то показать, что я сожалею. Но ничего не поделаешь. Я не могла их спасти, не могла объяснить, и извинения ничего не изменят.
Я никогда не видела ничего подобного. Судя по реакции Мэрилин и Эйслинг, произошло что-то из ряда вон выходящее. И как это можно объяснить? Ни причин, ни даже смутных подозрений. Полный людей корабль исчез в открытом море. Семьи моряков никогда не узнают почему, никогда не перестанут гадать, что же произошло. Я бы так и сидела там и предавалась грустным мыслям, но тут заговорила Она.
Нас просили не расходиться. Вскоре Она все объяснит, но пока нужно следовать за Ее зовом.
Еще одна странность. Обычно Она позволяла нам уйти с миром – своеобразное милосердие, учитывая, что все мы утешали себя по-разному. Эйслинг возвращалась к излюбленному одиночеству, Мэрилин выпивала бокал вина. Алкоголь на нас не действовал, но сестра говорила, что вино ее успокаивает. Я погружалась в грезы наяву. Представляла себе будущую жизнь, ради которой стоит потерпеть. А сегодняшняя ночь вышла настолько внезапной и жуткой, что мне не терпелось убраться от Нее подальше. Но главным правилом нашей службы было послушание, абсолютное и безоговорочное. Так что мы направились, куда Она указала. К счастью, путешествие вышло недолгим.
Когда мы выбрались на берег, я огляделась в поисках намека, где нахожусь, но не поняла, что означает увиденное. Надписей никаких не было, и ни в одной прочитанной книге я не видела возвышавшихся на горизонте строений. В наступающих сумерках они выглядели почти красивыми. Почти.
Миака расплакалась, и я прижала ее к себе. Мне тоже хотелось заплакать, но сейчас я не могла себе позволить подобной роскоши. На кого ей положиться, если я поддамся слабости?
