Невеста проклятого волка (СИ) - Сапункова Наталья (книга регистрации .TXT) 📗
При посторонних она была сама вежливость.
— Не стоит извиняться, я прекрасно вас понимаю, — ей в тон ответила Катя. — И если наши гости не желают задержаться, почему бы вам все-таки не отправиться с ними? Проведите немного времени с дочерью и возвращайтесь. Под вашим присмотром она быстрее поправится!
— Мама, может, на самом деле?.. — на этот раз и Занита поддержала, просительно взглянула на мать.
— Нет! — воскликнула та. — Вы прогоняете меня, айя Катерина? Вы мной недовольны?
— Нет, не прогоняю. Я всем довольна, — опять терпеливо пояснила Катя. — Нам будет плохо без вас. Я просто хочу, чтобы вы отдохнули и погостили у дочери, с вами она быстрее поправится.
— Нет, благодарю. Я не могу в такое время покинуть Манш, — заявила экономка, приподняв подбородок. — Это мой долг!
Ну и… ладно, — решила Катя. Она сказала что-то формально-вежливое и ушла.
Через час гостей провожали. Катя, проинструктированная Кайниром и кастеляном, возглавляла церемонию — как хозяйка Манша. Она произнесла короткую прощальную речь — Кайнир перед этим составил для неё шпаргалку, пришлось выучить. Ещё она вручила айту Карру письмо для короля — выходит, Данир его все-таки написал, — и шкатулку с каким-то набором украшений для Заниты, которую тоже передал Кайнир. Она даже не стала смотреть, что было в шкатулке. Орна стояла рядом с Катей со скорбно сжатым ртом и вселенской тоской в глазах, а когда обнимала на прощанье дочь, расплакалась.
— Будем ждать ваших послов, я так и передам королю. Но надеюсь на лучшее, — сказал айт Карр.
Кате он улыбнулся:
— Мечтаю видеть вас в Биструпе, моя айя. Благодарю за тёплый приём.
Потом она опять стояла на балконе и смотрела, как гости переезжали реку и поднимались на гору, к порталу.
Что-то было за всем этим, непонятное — под тонким слоем очевидного. Как будто смотришь через матовое стекло, и неясно, что за ним…
— Вы, наверное, хотите отдохнуть, айя Катерина, — деловито предположил Кайнир. — Если что, зовите, всегда готов…
Катя хотела отдохнуть в одиночестве. Но опять схватила за кончик мелькнувшею мысль:
— Айт Кайнир, айя Орна может съездить в соседнюю деревню, если захочет?
— Разумеется, почему нет? — удивился волк.
— А в другое место? В Харрой? Какие тут ещё города есть?..
— Может. Айт перекрыл тропы в лесах, но её это не касается. Можно и в Харрой, и в Ент, и в Суари, да хоть в Биструп. Да хоть к северным границам! — в сердцах добавил он. — Данир отпустит и всё с собой даст, хоть охрану с барабаном! Она, конечно, лучше всех знает Манш, всё здешнее хозяйство, была доверенной у Старой Хозяйки. Но…
— Но?.. — заинтересовалась Катя.
— Ну ясно, — Кайнир усмехнулся, — без этой въедливой многим будет проще.
— Понятно, — улыбнулась Катя. — А что за письмо напишет Данир королю и пошлёт с послами? Айт Карр сказал это так многозначительно. Почему он надеется на лучшее?
— Формальность, — махнул рукой Кайнир. — Отдыхайте, айя.
Может, так и есть. Катя невесть что вообразила, ищет подвохи на пустом месте, а экономка просто решила над ней покуражиться, сцедить желчь. Это ведь возможно? Ещё как! Невесть кто и откуда взялась — и сразу в жёны Даниру, и кольцо и законный брак с тату на руке. А Орне даже не сказали, не то что посоветоваться. А её дочек отвергли — обидно ведь?..
Но она переживает за Манш. Считает, что в тревожное время нужна ему. Это достойно уважения.
Её оставили в покое, наедине с чайным подносом: доверху полный чайник, чашки и горка солоноватых сырных лепешек, и ещё блюдце с медом. В этом мире жили волки, коты, люди и, наверное, кто-то ещё, но здесь любили ту же еду, что и Катя. Следовало быть признательной миру хотя бы за это.
Комнаты на этаже с утра были заперты — Орна следила за порядком, а может, хотела, чтобы Катя посылала, просила. Но у неё теперь были свои ключи от семейного этажа, надежно спрятанные в поясной сумочке. Орна носила связку ключей на поясе, и это была, конечно, малая доля подвластных ей ключей, и вряд ли от семейного этажа. Это, возможно, символическая связка или ключи от стратегических объектов — например, от кладовых? Катя сначала хотела подвесить ключи айи Лидии к поясу, там тоже было кольцо, явно предназначенное для этого. Она передумала и спрятала связку в сумку. Во-первых, непривычно ходить с такой погремушкой на поясе, во-вторых — пусть-ка ещё некоторое время про эти ключи не знают. Когда всё так непонятно, неизвестно, что поможет, а что помешает.
В кабинете Старой Хозяйки она оставила поднос на столе и приоткрыла окно. Налила себе чаю. Вещи айи Лидии были в её распоряжении. Вещи бабушки. Думать о ней, как о бабушке — и начинает казаться, что имеешь право тут хозяйничать. Но она должна. Тут столько тайн, что она в них уже тонет…
Она достала найденный в прошлый раз «блокнот Достоевского». Раз бабушка так и не собралась в нем писать, будет писать она. Катя расписалась красным паркером на первой странице — как в паспорте, потом красиво вывела «Екатерина Иволгина», потом по-сандански «Катерина Саверин». Вот так-то. Дорогая ручка писала приятно и мягко. Хорошая ручка.
Следовало разобраться со здешним календарём. Сколько она здесь уже дней? Данир сказал, что у них два месяца, вот у неё и болтается в голове — два месяца, два месяца! Но уже сколько-то дней безвозвратно ушло. И столько всего случилось — кажется, прошло несколько месяцев, а не несколько дней. Катя начала считать, записывая в блокнот.
Ночью она впервые увидела Данира в его настоящем облике, потом первый день и знакомство с Турей. Вторая ночь здесь — она договорилась с Даниром и сдалась на его милость. Второй день — Турей привела Миха, у Кати появились платье и башмаки местной работы, и пришлось печь хлеб. Третья ночь — дивная баня в пещере и суд Великой Матери, который спас кумата и маленькую волчицу, но оставил незаживающую рану на руке Данира. Третий день — прогулка по горам с волками, добытый на дороге котёнок. Потом четвертая ночь — женский храм куматов в горах, а потом другой храм, в котором свершился их брачный обряд, и она плакала от боли, когда на неё надели раскалённый браслет, оставивший эту почётную отметину на руке. Браслет-тату, которому завидуют все волчицы Веллекалена — разве тогда она могла думать о таком? Четвертый и пятый день оказались удивительными, потому что тогда ничего не случилось — тату-браслет потемнел. Шестой — суета и сборы, хотя, казалось бы, что было собирать? Только подпоясаться, как гласит поговорка. Видимо, просто это её нервы. Она волновалась. Зато пятая и шестая ночь…
Они были удивительные, полные ласки и сладкой неги вперемешку с таким ураганом страстей, что, казалось — после такого можно и не выжить. И Катя готова была выть, как та волчица, просто от мысли, что этого всего могло не быть. Они с Даниром не нашли бы друг друга второй раз, Юлана не приехала бы так вовремя и не провернула бы эту операцию…
Это значит, что она ни о чём не жалеет.
Седьмая ночь — они оказались в Манше. Это Катя ощущала, как начало уже другой истории. Первая их с Даниром ночь здесь без любовных игр, потому что её отравили. Седьмой день, вчерашний день — приезд послов короля, неприятное предложение и куматы, которых Катя вдруг увидела с другой стороны. И мастер Таурун. Восьмая ночь… Сегодня — восьмой день. Всего только.
Два месяца — шестьдесят дней? Не факт. Здесь может быть другой календарь. Она не могла припомнить именно эту информацию. Но ведь не длится же здешний месяц по полгода?
Катя бросила ручку и прошлась взглядом по книжным корешкам в шкафах. Их много! Начать просматривать в надежде наткнуться на интересное?
Она повернула голову и вздрогнула, увидев сидящего на ковре кумата. Тот поклонился ей, не вставая:
— А напугал вас, айя Катерина?
— Нет, что вы. А вам очень рада, мастер Таурун. Но в следующий раз окликните меня, как только появитесь, пожалуйста!
— Хорошо, — он взглянул виновато. — Я не хотел вам мешать. Вы писали и были увлечены.
