Дикие грехи (ЛП) - Райт Сюзанна (книги бесплатно читать без .txt) 📗
– Я…
Она не произнесла больше ни слова.
Девушка была шокирована настолько, что не могла говорить. Она могла бы сказать себе что-то, что произошло, было началом запечатления, но знала, что это неправда.
Она знала, что происходило что-то большее, знала это так же четко, как и то, что для жизни ей нужен кислород – это было простым и основным знанием.
Связь между ними развивалась правильно. Связь настоящей пары.
Стоило ли ей так удивляться? Разве её волчица и тело не намекали на это всё время? Было множество знаков.
Подобно тому, как её волчица реагировала на запах Трея – чёрт возьми, она была спокойна даже когда он её похитил – и постоянно желала его присутствия и прикосновений.
Как тело Тарин с самого начала крайне воодушевленно реагировало на него. Как она почему-то была уверена, что Трей никогда её не обидит – ради всего святого, психобой на самом деле заставлял её чувствовать себя в безопасности.
Затем девушка поняла, что в какой-то степени всегда знала – она говорила правду Шайе о том ужасном состоянии, в котором пребывала после смерти Джои, и что оно было вызвано двойным ударом – потерей его и мамы одновременно.
Из-за того, что она всю свою жизнь считала Джои своей настоящей парой, ей и в голову никогда не приходило, даже на подсознательном уровне, что она могла ошибаться. Особенно когда Трей так же всегда верил, что его настоящей парой была другая волчица. Очевидно судьба любит шутить.
Учитывая, как долго у Трея была фобия запечатления, он ожидал, что наложит в штаны если узнает, что его настоящая пара совсем не умерла, что он нашел ее. Вместо этого, он странным образом обрел покой.
Ещё одна вещь казалась ему странной. Трей совсем не удивился, узнав, что Саммер не являлась его второй половиной. Вспоминая прошлое, он вдруг осознал, что это её мама произнесла слова "истинная пара".
Трей сам никогда не утверждал, что малышка – его пара, никогда не чувствовал притяжения связи. Всё, что говорила её мать, он воспринимал за правду. А что ему ещё оставалось? В четырнадцать лет он мало знал о настоящей связи, и вообще ничего о "чувствах".
Он пристально посмотрел на Тарин, удивляясь тому, каким… был счастливым… что ошибался насчет Саммер.
Имело смысл, что связь не установилась полностью до этого момента, размышлял Трей. И он и Тарин всё время сторонились друг друга.
Когда он наконец осознал, что не мог жить без Тарин, а она наконец его заклеймила – между ними появился мост, который позволял существовать связи. Она ещё не полностью сформировалась и находилась лишь на ранней стадии развития, но этого было вполне достаточно для того, чтобы он мог ощущать Тарин и её эмоции.
Значит именно это имел ввиду Данте, каждый раз упоминая о правде, которую Трей был не готов принять. Очевидно, его друг уже какое-то время подозревал, что они – настоящая пара. Он будет таким самодовольным по поводу этого.
– Ты ведь знаешь, что это больше, чем запечатление? – мягко сказал он.
Она кивнула.
– Тебе не страшно? – тихо спросила она, боясь ответа.
– Нет, – ответил Трей, покачав головой. Он хотел быть связан с ней всеми возможными способами. – А тебе?
Не желая лгать и думая, что он в любом случае почувствует это, она снова кивнула.
Он мягко погладил её по волосам.
– Почему?
– Я не уверена, что только что не заклеймила человека, которому нет до меня никакого дела.
– Почувствуй то, что чувствую я.
Закрыв глаза, Тарин мгновенно нашла их связь.
Она ощутила её не только в мыслях, как думала бывает у всех пар, а почувствовала её в каждой клеточке тела, Тарин чувствовала Трея везде. Словно он был тенью, бесформенной дымкой, что всегда была с ней, но которой нельзя коснуться.
И хоть девушка не могла ни прикоснуться, ни почувствовать собственную тень, она всегда знала, что та рядом и составляет часть её самой.
Тарин была уверена – Трей был искренне рад, что у них образовалась связь, знала, что он говорил серьезно о том, что не позволит ей уйти, не смотря ни на что.
И под всем этим скрывалось что-то еще.
Боже, похоже, что у него внутри находился раздражающий и обжигающий узел – нити опеки, собственничества, обожания, уважения, желания и преданности спутались с дезориентацией, неверием, паникой и даже страхом.
Все эти ощущения были для него совсем неведомой территории, и он не мог разобраться во всём, но был уверен, что чувствовал что-то к Тарин и не мог без неё.
Чёрт возьми, это было куда больше чем она ожидала.
Она думала, то, что он к ней чувствовал основывалось первоначально на нужде в сексе, инстинктах его волка и их связи, но это было совсем не так.
Это касалось Трея и Тарин, мужчины и женщины. Когда она открыла глаза, он смущенно смотрел на неё.
– Ты думаешь, что любишь меня, – практически прошептал он. Трей ненавидел себя за то, что не мог ей ответить тем же, зная, что это её обидит. – Я не знаю что это, детка, – сказал он, поглаживая её волосы.
Сердце Тарин болезненно заныло. Он говорил правду и не знал, что это такое. В его жизни не было настоящих примеров любви, и Трей был убежден, что из-за вещей, которые он делал и был способен сделать, не сможет почувствовать эмоцию подобную этой.
Он был слишком юн, когда отстранился ото всех. Был просто ребенком, который не хотел, чтобы слова отца или издевательства могли и дальше приносить боль.
Такое раннее отчуждение остановило его развитие, и он был, своего рода, эмоционально незрелым. Вот что останавливало его от распутывания этого узла.
Он был подобен ребенку со сложной математической формулой – слишком много неизвестных и незнакомых терминов для него, чтоб понять, что это все значило.
– Любить – значит дать кому-то власть, способную полностью тебя уничтожить, но надеяться, что он или она не станет этого делать.
Трей обнял её лицо руками, проводя большим пальцем по верхней губе.
– Я бы никогда намеренно тебя не обидел. Никогда. Я мужчина, а это означает, что я засранец. Обычно. Я не умею изъясняться, говорю всякую чушь, когда злюсь, и во мне столько же романтики, как в булыжнике. Но… видишь, я не умею изъясняться. Все что я могу сказать – ты для меня важна в том смысле, который я не могу объяснить или понять. Важнее всего.
И Тарин это устраивало, поскольку у него действительно были к ней чувства, а это уже было больше того, на что она надеялась.
– У меня то же самое.
Он нежно приблизил к себе ее лицо, набросился на её губы, переплетая языки, упиваясь её вкусом.
– Мой волк чувствует себя самодовольным.
Она улыбнулась.
– Моя волчица тоже. Думаешь остальные в стае не будут против?
– Пошли узнаем.
Хотя срывать с Тарин джинсы было очень сексуально, Трей жалел о том, что сделал, поскольку теперь возвращался домой с полуголой девушкой.
Оборотни спокойно относились к наготе, потому что им приходилось раздеваться друг перед другом для перекидывания, но это не было для них обычным делом при других обстоятельствах.
Когда они подошли к тому месту, где Трей бросил вещи, он отдал Тарин свою футболку и улыбнулся, когда она практически в ней утонула.
– Тебе когда-нибудь приходило в голову, что вовсе не я слишком маленькая, это ты смехотворно большой?
Застегивая ширинку, он пожал плечами:
– Тебе же нравится насколько я большой.
Конечно же, как всегда, он имел ввиду выпуклость в его джинсах. Она фыркнула:
– Даже удивительно, как эта штука помещается внутри меня.
– Штука?
Он притянул ее к себе и поцеловал в лоб.
– Конечно же помещается, она ведь создана для тебя, – шлепнув ее по заднице, он добавил: – А теперь пошли.
Пробираясь по туннелям к жилым помещениям, они столкнулись с Гретой. При появлении Тарин она фыркнула:
– Шлюшка.
– Ханжа, – парировала Тарин, не сбавив ходу, когда они с Треем рука об руку вошли в гостиную. Кэм, Ретт, Грейс, Лидия, Трик, Маркус и Данте оглянулись, осмотрели их одежду – или ее отсутствие – и ухмыльнулись.
