Метка рода (СИ) - Богатова Властелина (электронная книга TXT) 📗
— Можешь идти, — отпустил её и, как только та скрылась, откинув полог, вошёл внутрь, уж не в силах больше ждать.
Вейя у очага сидела, и как только появился Тамир, поднялась торопливо, будто только и ждала его, вытянулась вся гибким стеблем, смотрела долго, а Тамир видел, как летели брызги искр от очага между ними, в два шага пересёк гэр, сковал пустельгу в кольцо рук, оглаживая спину и плечи, под ладонями чувствуя изгибы, кости тонкие, хрупкие.
— Тамир, я… — назвала по имени и осеклась, губы сжав.
Тамир склонился, вжимаясь в её губы своими с таким напором, что Вейя вцепилась в кожаный ворот его лат, держась крепко, раскрывая губы, позволяя ласкать себя. В голове поплыло от того, как сладки губы её, как мягки и податливы, Тамир, тяжело дыша, вцепился в ремни своего дегеля, дёргая завязки, скидывая тяжёлую защиту, что мешала чувствовать гибкое тело Намар. Собрав подол рубахи, задрал его до бёдер, подхватив Вейю, отрывая от земли, пронёс на лежанку узкую, опустил, развязал тесьму портов своих, раскинул ноги, навис, толкаясь твёрдо. Все мышцы натянулись, ощущая глубину горячую, тесную и влажную, жаждущую его принять. Он зашипел глухо, сжимая её плечи пальцами, стискивая до судороги в мышцах, задвигался твёрдо, быстро. Вейя прикрыла ресницы, всем телом содрогаясь, обхватила его пояс ногами, овив шею тонкими, как лоза, руками, вжалась, глубже его принимая. У Тамира внутри будто сорвало всё, все путы порвались, задвигался резче, безудержней, так что рваные горячие выдохи срывались с губ Вейи, переходили на тихие стоны, вздрагивала под ним, двигаясь ему навстречу. Пока острыми осколками не схлынуло напряжения, омыв их обоих горячей волной, проливаясь по телу, вынуждая совершать беспорядочные толчки. Тамир излился прерывисто, лихорадочно почти. Вейя затихла, бессильно вздрагивая всем телом, крепче в шею вцепившись, пока он всё ещё проникал в неё, но уже медленней, а после замер совсем, дыша тяжело, сдержанно, почти вслепую губы её поймал, накрывая своими, крадя горячие рваные выдохи пустельги. Только Тамиру и того было мало. Он огладил спину, прильнул теснее к ней, чувствуя её маленькое слабое и такое ранимое тело. Его птичка. Его Намар.
Неизвестно, сколько так лежали, сплавленные будто слитками горячими вместе. Вейя пошевелилась, тонкие пальчики пронизали его волосы на затылке, сжала их с силой и выпустила, погладив шею, плечи, грудь. Он её руку поймал, целую ладонь горячо.
— Нашёл меня, хазарич, как? — спросила тихо. — Я отца своего встретила, Гремислав тут… он у твоего брата, — сказала и уткнулась в шею его, обдавая кожу дыханием, обожгла, мазнули влагой ресницы.
Туман рассеялся после слов её, он отстранился, обхватив лицо, на него заставил посмотреть.
— И что ты хочешь, пустельга?
Влага в зелени глаз задрожала, затуманивая взгляд её чистый и нежный. Как же скучал по ней.
— Прошу, пусть отпустит его, он ведь послушает тебя, ведь так? Послушает, да? Я знаю, что много прошу, но я не уйду без него, никуда не уйду, — перешёл на шёпот сдавленный слезами голос.
— Слишком много, пустельга, и самое скверное, что не могу тебе отказать, — Тамир сгрёб подол, откинул её исподние, стянул с неё, обнажая всю. Горло перехватило от вида её тела обнажённого с торчащими алыми сосками, в голове потемнело, когда увидел на коже синяки и ссадины. Вейя вся напряглась, потянулась к нему, собирая волосы в пальцах, к себе потянула.
— Меня никто не трогал, Тамир, никто, только ты, — зашептала горячо, с отчаянием, дрожа вся.
Тамир склонился, прихватывая губами вершинку, и сладкая дрожь пробежалась по телу, как Вейя тут же отозвалась на его ласку, такая податливая, ласковая, страстная, Тамира штормило все, глядя на неё. Она откинула голову, открывая шею гибкую, выпустив сосок, Тамир скользнул по тонкой белой коже, целуя каждую ссадину до подбородка, скользя к мочке уха, вдыхая запах её нежный, что сгущался в её волосах липой душной, дурманя кровь, будоража сызнова, наливая силой плоть, тяжелеть свинцом заставляя.
— Никто не трогал… Тами-и-и-ир…
Глава 84
Вейя открыла глаза, оглядывая наполненное мягким белёсым пухом света нутро гэра. Прохлада скользнула шёлком по голым плечам и груди. Вейя потянула покрывало на себя, повернулась да тут же застыла. Постель оказалась пуста рядом. Снова недоумённо огляделась, укрываясь плотнее — уж не приснилось ли всё то, что было ночью, и Тамир на самом деле не пришёл за ней? Да слишком слышен запах его терпкий, чуть горький, а тело от ласк бесконечных, согретое хазарином, отзывалось тягучим томлением, немного даже болезненным, но приятным. Куда он ушёл в такую рань?
Ничего не оставалось, как откинуться на постель и ждать. Ждать, когда вернётся, погружаясь в собственные ощущения, что будоражили, согревали, ласкали. Щёки запылали. Воспоминания ещё слишком горячие, чтобы в спокойствии пребывать, да и бока отлёживать уже не хотелось, хоть было время ещё понежиться, так истосковалась за время пути по мягкой постели да гладкому прикосновению меха, что ласкали кожу, как руки хазарина.
Послышался за пологом шум, а следом приоткрылась тяжёлая кошма. Пригибая голову, вошёл Тамир в одном кафтане, запахнутом на голом теле. Вейя улыбнулась мягко, волнительно, когда жгучий взгляд кагана обдал с головы до самых пальчиков ног, что Вейя невольно их поджала, да не успела спрятаться под меха, как Тамир рядом вмиг оказался. В лицо пахнул запах свежести утренней росы. Вейя втянула его жадно, обвила руками пояс Тамира, скользнула губами по его шее, собирая прохладу, а он запустил руки под шкуры, смял — на удивление — горячими руками бёдра, к себе Вейю притиснул.
— Миней зуелан шувуу[1]...
Вейя ничего не поняла, но этого и не требовалось, от одного голоса его голова кругом.
— Где ты был? — спросила осторожно, чувствуя, как по телу проливается сладкая волна дрожи от сильных рук его, что принялись поглаживать неторопливо колени, и Вейя чувствовала через ткань, как твердеет он весь.
— Говорил с… Янаром, — прошептал в губы Вейи, стискивая мучительно челюсти, вжимая пальцы в бёдра твёрже.
Вейя, сама не понимая что делает — какая сила управляла ею — провела рукой по завязкам кафтана на боку, дёрнула их, пробираясь под ткань, опустила руку к паху хазарина и — никогда бы не насмелилась — коснулась плоти, вздыбленной, горячей. Вейя словно в киселе увязла, тело непослушным стало и мягким вмиг, отзываясь на каждое его прикосновение, вынуждая ответить такой же лаской. Огладила его твёрдо, плоть чуть вздрогнула, отзываясь на её прикосновения, и стены гэра поплыли. Тамир дёрнул с себя одёжу, обнажаясь. Обласкал тут же мягкий свет его золотистую кожу, тело сильное без изъяна, что даже отметины разные от клинков не портили его красоты. И хотелось к каждому рубцу коснуться губами, гладить. Вейя потянулась вся к кагану, а он пальцы в её волосы запустил, сжал в кулаки, к себе притянул, накрыв такими же горячими, как ладони, губами её губы. Целуя жадно, голодно, будто и ждал только добраться до них. Скользил, сминал, кусал, и Вейя отвечала со всем жаром и дивилась тому, как ждала его сама, как хотела... Вейя простонала, когда он вошёл, прижавшись лодыжками к его ягодицам, вздрагивая от влажного толчка. Тамир неотрывно смотрел в глаза, не выпуская из плена своих рук, принялся двигаться твёрдого, размашисто. Вейя тонула в густой черноте его глаз, топкой, горячей, обволакивающей, а он продолжал брать её со всем пылом, обжигая одним лишь взглядом, голосом, словами ей непонятными, прикосновениями.
— Нама-а-ар, — прорычал, на миг прикрывая веки, — ты так хочешь меня… — переходил на её говор, проникая влажно и упруго в неё.
— Да, да… Да-а-а-а! — сорвался с губ крик, Вейя откинулась на постель, поддаваясь бёдрами к нему, прижимаясь к паху, впуская настолько глубоко, насколько могла, ощущая, как её душит сладкая судорога, давая ощущение наполненности и лёгкости почти невыносимой, что хотелось стонать громко.
Нежные размеренные толчки стали сильными и жёсткими, и Вейе нравилась эта грубость, нравилась его мощь и сила, рождая только одно желание — принадлежать ему полностью. Тамир продолжал смотреть на Вейю неотрывно, врываясь в самую душу, Вейя оказалась будто у него на ладони, и уже незачем было прятаться — это стало бессмысленным. Вейя уже сама с отчаянием хотела открыться, отдаться этому мужчине, что ворвался в её жизнь вихрем горячим, неутомимым, диким. Он принял её полностью, принял её беды, промахи, принял её упрямство — всю её целиком, и Вейя ещё никогда не чувствовала себя такой нужной, значимой, желанной, вожделенной, живой. Она нужна ему, как воздух, и он ей тоже. Вейя видела это сейчас в его взгляде, в каждом рваном, почти неуправляемом движении Тамира.
