Где-то во времени - Мэтисон (Матесон) Ричард (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Я ничего не мог поделать. В этом было самое ужасное. Я стал совершенно беспомощен. Немой и парализованный ужасом, я ощущал, как рвутся соединительные ткани, отдаляя меня от 1896 года и от Элизы. Неимоверным напряжением воли я пытался оторвать немигающий взгляд от этих цифр на монете, но не мог. Казалось, они, подобно волнам отрицательной энергии, посылают импульсы мне в глаза и мозг. 1971, 1971. Я чувствовал, как слабеет моя связь. 1971. «Нет, – молил я, парализованный расслабляющим испугом. – Нет, пожалуйста, нет!» Но кто мог бы меня услышать? Именно таким способом концентрации самовнушения я перенес себя назад во времени и теперь, в эти ужасающие мгновения, выталкивал себя обратно, уставившись на эту монету с цифрой 1971. 1971. Я отчаянно пытался внушить себе, что сейчас 1896 год – 21 ноября 1896 года. Но я не мог на этом сконцентрироваться, у меня ничего не получалось. Мешала прилипшая к пальцам монета, которая внедряла в мое сознание тот, другой год. 1971, 1971, 1971. Почему я не могу от него избавиться? Я не хочу возвращаться! Не хочу!
Теперь вокруг меня висела мерцающая тьма наподобие ожившего тумана. Оцепенев и словно превратившись в камень, я с трудом смог повернуть голову к кровати. Нет, о господи, боже правый! Я едва различал ее! Она виделась мне словно сквозь туман. Из груди у меня вырвался мучительный стон. Я попытался двинуться, протянуть к ней руку, но не мог шевельнуться – меня придавил к земле мерзкий чудовищный груз. Нет! Я силился сбросить его. Не позволю оторвать себя от нее! Собрав последние остатки сил, я старался избавиться от зловредной монеты. Сейчас не 1971-й, а 1896-й! 1896-й!
Напрасно. Пенни оставалось на моей руке наподобие какого-то отвратительного нароста. Уничтоженный, я снова бросил взгляд на Элизу. Мою душу потряс вопль ужаса. Она уже пропала в темноте, объемлющей меня и затягивающей наподобие некоего ужасающего вакуума. Не знаю почему, но в этот момент я вспомнил об одной женщине, как-то рассказавшей мне о наступлении психического расстройства. Она описала это как «нечто», накапливающееся внутри, нечто невосприимчивое к разуму и воле, нечто страшное и тревожное, постоянно разбухающее, как растущий глубоко внутри паук, что ткет ужасную ледяную паутину, грозящую поглотить разум и тело. Именно это я и ощущал, бессильный и беспомощный, чувствуя внутри его неумолимый рост и зная, что остановить не в силах.
Я открыл глаза. Я лежал на полу. Снаружи доносился отдаленный грохот прибоя.
Я медленно сел и окинул взглядом темную комнату, когда-то бывшую ее номером. Постель была пуста. Неуверенно двигаясь, я встал и посмотрел на свою правую руку. В ней по-прежнему лежала монета. С криком отвращения я отбросил ее от себя, услышав, как она звякнула об пол. «Теперь исчезни! – подумал я с тупой ненавистью. – Теперь, когда ты вернула меня назад».
Не знаю, сколько времени простоял я так, недвижимый, безвольный. Могли пройти и часы, но подозреваю, на самом деле прошло чуть больше десяти-пятнадцати минут. Наконец я проковылял по комнате, отпер дверь и вышел в коридор. Никого не было видно. Оглядев себя, я увидел, что облачен в костюм. Я вздрогнул. «Сюртук и брюки», – с горечью уточнил рассудок.
Пока шел, я мог думать лишь о том, что из-за этого цента, застрявшего в подкладке сюртука и прибывшего вместе со мной, я потерял Элизу. Я мог бы смириться с другими потрясениями, но чтобы в конечном счете именно монета заставила меня вернуться! Как медленная неисправная машина, мой мозг снова и снова прокручивал это в попытке проанализировать весь ужас ситуации. Это был даже не мой цент, принадлежал он человеку, последним надевавшему этот костюм. И из-за этого – этого! – я потерял Элизу. Я был с ней всего несколько минут назад, по-прежнему ощущал прикосновение и аромат ее тела. Останься я с ней в постели, этого не произошло бы. Пытаясь убедиться в своей связи с 1896 годом, я полностью ее нарушил. И все из-за цента, застрявшего в подкладке сюртука. Снова и снова робко возвращался к этому мой мозг, и каждый раз безрезультатно. Я был не в силах это понять.
И никогда не пойму.
Я прошел весь путь до своего номера – номера в 1971 году, – пока до меня не дошло, что у меня нет ключа от двери. Я долго и тупо смотрел на дверь. Происшествие с возвращением в 1971-й, казалось, лишило меня всякой способности соображать. Прошло немало времени, прежде чем я смог собрать воедино какие-то обрывки мыслей, заставить себя повернуть назад и снова начать спускаться по лестнице. Я понимал, что не смогу пойти к стойке регистрации, не смогу разговаривать, что-то объяснять, то есть действовать как разумное существо. Оцепеневший, опустошенный, я спустился по лестнице и направился к задней двери. Несколько минут назад я был с ней. С того момента прошло семьдесят пять лет. Элиза умерла.
И я тоже умер. Это, по крайней мере, я понимал. Спускаясь по ступеням крыльца, я думал о том, что войду в океан и утоплюсь – уничтожу тело, раз уничтожен рассудок. Но у меня не было ни сил, ни воли. Я бесцельно бродил вокруг парковки. Моросил такой слабый дождь, что я почти не ощущал на лице его брызг – скорее опускающийся туман, а не дождь.
Остановившись около какой-то машины, я долго смотрел на нее, пока не понял, что она моя. Непослушными пальцами я стал обшаривать карманы. Наконец до меня дошло, что в карманах ключа быть не может, и, упав на колени, я пошарил под машиной и наткнулся на маленькую металлическую коробочку, держащуюся на раме за счет магнитного притяжения. Оторвав ее, я подтянулся вверх с помощью дверной ручки. Брюки на коленях насквозь промокли, но мне было наплевать. Я медленно отодвинул крышку коробки и достал ключ.
Машина была холодной, и окна сразу запотели. Потыкав вокруг ключом, я наконец нашел зажигание. Начал было поворачивать вставленный ключ, но потом в изнеможении откинулся назад. У меня не было сил ехать на мост и сбрасываться с него. Не было сил проехать через парковку или даже завести двигатель. Моя голова качнулась вперед, и я закрыл глаза. «Свершилось», – подумал я. Это слово с болезненной ясностью бесконечно повторялось в сознании. Свершилось. Элиза исчезла. Я нашел ее, а теперь потерял. Свершилось. То, о чем я читал в тех книгах, оказалось правдой. Свершилось. Ни одна из этих книг не будет переписана заново. Свершилось. То, чего я страшился с самого начала. Чего поклялся никогда не делать. Свершилось. Ее сердце отомкнулось только для того, чтобы разбиться. Свершилось!
Я открыл глаза и увидел цепочку от часов, свешивающуюся из кармана жилета. Достав часы из кармана, я взглянул на них. Потом нажал большим пальцем на головку часов и посмотрел на циферблат. Сквозь окна машины просачивался свет от ближайшего фонаря, освещая цифры. Было начало пятого. В тишине автомобильного салона хорошо было слышно громкое, отчетливое тиканье часов. Пока я, не мигая, смотрел на часы, в голове болью отозвалась абсурдная мысль. Сначала брошенная монетка направила меня в Сан-Диего. Монетка привела меня к ней. И монетка лишила меня моей любви, моей единственной и навсегда потерянной любви…
Моей Элизы.
ПОСЛЕСЛОВИЕ РОБЕРТА КОЛЬЕРА
Ричард вернулся домой в понедельник утром, 22 ноября 1971 года. Он был бледным и молчаливым, отказываясь рассказать, где был и что с ним приключилось. Едва приехав, он сразу улегся в кровать и больше не поднимался.
Он быстро угасал. Через месяц его поместили в больницу. Дома он целыми днями лежал в молчании, уставившись в потолок и держа в руке золотые часы. Однажды сиделка захотела забрать их, и Ричард произнес единственные слова за последние месяцы его жизни: «Не трогайте их».
Нет ничего странного в том, что Ричард поддался иллюзии, будто он совершил путешествие в прошлое, чтобы встретиться с Элизой Маккенна.
Он знал, что его ждет неминуемая смерть. Это не вызывало сомнений и было для него громадным потрясением. Ему было всего тридцать шесть лет, и он, должно быть, чувствовал себя обманутым. Ни разу в жизни не довелось ему испытать всей полноты счастья, а теперь его жизнь преждевременно обрывалась. Приходилось искать спасение от этого разочарования – и могло ли найтись более естественное прибежище, чем прошлое? Слишком хорошо понимая, что обращаться к собственному прошлому нет смысла, он решил спастись в прошлом другого человека.
