Несвершенное (ЛП) - Бреннан Сара Риз (читать полную версию книги .TXT) 📗
Кэми показалось, что она услышала шум, похожий на крик под водой. Может, это были жертвы Роба, жертвы всех Линбернов.
Никаких больше историй Линбернов, подумала Кэми. Теперь моя история такая же настоящая, как и их. Она больше никому не позволит сказать, что ее история менее значима, нежели чья-нибудь еще. Она хотела верить в это всем сердцем.
Джаред сказал, что Ржавый никуда не ушел, и он был куда больше прав, чем осознавал это. Кэми сразу должна была это понять.
Если Линберны могли получать силу из смерти, в равной степени, как и из жизни, то и она тоже могла. Если сила здесь имелась, то некоторая часть людей, из которой эта сила черпалась, тоже должна была остаться здесь.
Те, кого убили Линберны, не захотят им помогать. Они захотят помочь ей, спасти людей, которых любили, и защитить город, который был их домом. Если сила крылась даже в их смерти, то в их жизнях ее было куда больше. Кэми вспомнила о Ржавом и о его решении отдать свою жизнь, принести себя в жертву. И он принес эту жертву не из страха, а из желания оградить и спасти их, несмотря на то, что его никто об этом не просил. Она подумала о бабушке, прожившей в этом городе не один десяток лет, которой не выпало на долю ничего из того, что происходило сейчас. Ей вспомнились несчастные чародеи Лиллиан и доброта практически незнакомца Генри Торнтона.
Она считала, что все они ушли безвозвратно, но если все же какая-то их часть трансформировалась в магию, то эта магия не стала частью магии Роба Линберна. А значит, и эти люди еще здесь, с ними. Так же, как если и ее не станет, то она не исчезнет окончательно и бесповоротно. Теперь она и сама не понимала, почему ее когда-то пугала смерть…
К чему быть разбитой, когда можно превратиться в золото?
Они проехали вокруг Ауримера, и Кэми почувствовала, как в нее проникает медовое золото его камней, познала природное великолепие разрастающегося сада, воспоминания, хранящиеся в цвете красок и камня. Теперь не только Линберны были рассказчиками историй, но они же были их частью. Элинор Линберн опустила под воду золотые колокола, но те не сгинули навсегда. Они ждали своего часа, чтобы вовремя ожить, дабы защитить и уберечь. Элинор впитала в себя частичку каждого Линберна, кто любил этот город.
Ропот, появившийся у Кэми в ушах после обрушения аббатства Монксхуд, звучал все громче и громче, набегая радостными волнами. Она ощущала солнечный свет, обнимающий ее, подобно ласковым рукам бабушки, спешащий по своим делам ветер и перешептывающиеся листья, напоминающие смех Ржавого. Она чувствовала Эша, но больше всех и вся — Джареда.
Ее друзья находились внизу, на улицах, в поднимающихся водах. Они бились и не сдавались. Она видела, как Анджела размахивала цепью перед носом чародейки Рут.
Кэми спустилась от золотого дома к Главной улице, и она несла с собой город, подобно непобедимой армии. Никакого сожаления. Ее никто и ничто не сможет остановить. Мир внутри мира. Кэми была этим миром. Она и была той магией в долине.
И Роб Линберн стоял у нее на пути.
Он повернулся и посмотрел на нее. Как всегда высокомерно, вздернув голову. Он выглядел удивленным и обиженным, его губы раздвинулись, как будто он собирался спросить, что она там делает.
Каждый камень вопил на него. Этот город был слишком велик для него, а он этого так и не понял.
Вода прибыла, чтобы утопить его, земля, чтобы похоронить, огонь, чтобы сжечь, а воздух, чтобы развеять по ветру, унеся прочь, подальше от этого города.
Сверхновые стихии, вихри воздуха и света, были слишком сильными, чтобы можно было на них смотреть, но Кэми не отводила глаз. Она не видела многое из того, о чем ей рассказали позже: как Джаред с Анджелой преследовали сержанта Кенна и Рут, как другие чародеи в итоге бросили Роба одного. Единственное, что она видела, как Роб Линберн исчезает, растворяется, как краснота и золото вымываются из ее города.
Когда она закончила, то не смогла смотреть ни на одного из них. Кэми развернулась, в погоне за последними крупинками магии, последними яркими и головокружительными мгновениями радости и силы, которая ощущалась силой камня и гор. Ее ненависть обратилась в пыль и любовь, и так ею и осталось.
Она пошла по воде, спотыкаясь о выкорчеванные из мостовой булыжники, как если бы те были камнями на дне русла. В середине Главной улицы, в самой ее узкой части, перед выходом на городскую площадь, случился затор. Упавший дорожный знак и ствол дерева образовали там плотину, забитую листьями и ветками. Вода там пенилась и булькала.
Кэми не посмела потратить ни капли магии, поэтому попыталась сама вскарабкаться на ствол. Но неожиданно рядом оказался Джаред. Он обнял ее одной рукой за плечи, а другой за ноги, поднял и на мгновение прижал Кэми к своей груди, а потом помог ей преодолеть препятствие, вставшее у нее на пути.
Она побежала на городскую площадь, опустила теплую руку на холодную каменную мамину ладонь и затаила дыхание. Все, что она почувствовала, был камень, ее сердце стонало от боли, а кровь бурлила; у Кэми имелось все это — магия и жизнь, и все же он не могла ей помочь.
Но отчаяние никогда не было продуктивным. Она сжала материнскую руку до боли в своих ладонях. А потом почувствовала, едва-едва, и поначалу ей показалось, что может быть, это всего лишь игра воображения… но потом ощущение усилилось — мама пыталась сжать ее руки в ответ.
Она звала маму, умоляя вернуться из того зачарованного нигде, увещевая обратиться камень в плоть, вернуть ее из небытия, чтобы наконец обнять. Кэми чувствовала, что руки матери пытаются шевелиться и скользнула руками вверх, обхватила ее лицо ладонями и тогда ее безжизненные волосы обрели былой цвет каштана. Ее кожа стала румяной, ресницы затрепетали и глаза распахнулись.
Клэр сделала первый вдох, всхлипнула, и упала в объятия Кэми.
Солнце сияло в небе. Связи между ними все еще были прочны. Они были подобно драгоценным камням на цепочке. Кэми посмотрела на Эша и кивнула.
Связь разорвалась. Ощущение того, что будучи так крепко связаны, они могли быть одним целым, исчезло. Кэми обняла маму и вместе с ней опустилась на колени в воду, в самом центре их разрушенного, но спасенного города. Золото, наводнившее реку Разочарованного Дола, сверкало в солнечном свете, как сокровище, найденное на глубине и поднятое на свет.
Они выжили. Вопреки всему, они выжили.
ЭПИЛОГ
Могла бы я в твоих речах остаться вечно?
Так факел мой, в порывах ветра будет биться.
Я лишь любовь к тебе несу беспечно,
Чтоб свет мог в наших лицах отразиться
И души наши озарить. Пусть даже скоротечно…
— Элизабет Баррет Браунинг (перевод Юрия Резанова)
Глава Двадцать Четвертая
Написанное в золоте
Порой Кэми вспоминала тот день, когда был спасен Разочарованный Дол, и ей казалось, будто все, что тогда случилось, произошло с кем-то другим. Однако все, что случилось, было важным и весомым, казалось, что это было с теми, кого она действительно любила. Она не забыла ни единого мгновения. Она знала, какой ценой победила и что потеряла.
Она просто не могла вернуть себе блеска уверенности в этом.
Она не знала, дурачила ее магия или нет, когда ей казалось, что она чувствовала любовь солнца и различала шепот ветра. Кэми не знала, духи ли это или всего лишь воспоминание о тех, кого она любила и потеряла, придавали ей силы. Кэми нравилось думать, что это было что-то реальное, таким образом, она могла чувствовать, как будто Джаред был прав: ничто не исчезает, а только видоизменяется в нечто ей неведомое.
Родители Ржавого и Анджелы приехали из Лондона, убитые горем из-за страшной аварии, которая, как они думали, произошла с их сыном. Но Анджела стояла на кладбище не с ними, а между Кэми и Холли, держа обеих за руки. Она стояла со своей семьей.
