Черный Янгар - Демина Карина (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
Но он останется, чтобы отвлечь внимание чужаков.
Вот только их слишком много.
А если вдвоем…
Я не могу убить человека, но если напугать…
– Девочка моя, – каам дергает себя за бородку, – я знаю, о чем ты думаешь. Они не побегут. Их много. У них стрелы. Клинки. Копья.
А еще я слышу голоса собак, серых волкодавов, которые не знают страха.
– Если вздумаешь напасть, погибнешь.
Но что станет с ним?
– Второй раз твою смерть Янгар не переживет.
Брухва держался кромки леса, стараясь не наступить на тень старого дуба, который раскинул ветви широко, точно желая поймать чужака в заговоренную сеть. Хозяин путей с виду дремал, но я ощущала его интерес и голод.
– Мальчик – единственное, что оправдывает саму мою жизнь. – Кейсо считал стяги и стрелы. – Я буду знать, что ответить богам. Иди.
И бросить?
– Ты не воин, Аану. А умирать двоим упрямства ради… Жаль, лука нет.
Показался мой отец. Черный жеребец ступал осторожно, косил лиловым глазом на плеть, которую Ерхо Ину сжимал в руке. Он не изменился.
Мрачен.
Зол.
И плеть пощелкивает, ударяясь о голенище сапога.
– Действительно, жаль. Хорошая мишень. – Кейсо отвернулся от окна и, схватив меня за плечи, развернул к двери: – Сначала выйду я. Попробую поговорить. Ты жди. Если начнется бой, то оборачивайся и… девочка, пожалуйста, без глупостей.
Я действительно не умею драться. И я не могу убивать.
– Оставь месть Янгару.
Пообещать? Кейсо ждет. А я не могу произнести ни слова, лишь киваю. И позволяю шкуре придавить меня к земле тяжестью.
– Эй! – Он высовывает в пробоину окна руку с платком. И сорвавшаяся с привязи стрела проносится рядом, разрезая воздух. – Я хочу поговорить! Ину, ты ведь не убивать пришел.
Но убьет, не задумываясь.
– Выходи, – приказал отец, взмахом руки останавливая лучников.
Кейсо оглянулся на меня, и я прочла по губам:
– Не глупи.
Именно.
Уходи, Аану. Отведи глаза людям, которые забыли про хозяина путей. Он же хоть и не друг тебе, но и людям помогать не станет.
Возможно, не станет.
– Мы, – я сделала еще одну попытку, – мы можем попробовать уйти вдвоем.
– Нет.
И он прав. Отвести глаза одному легко, но воинов сотня.
Брухва, точно уловив мое намерение, покачал головой. Не позволит? Приподняв посох, старик погрозил им. И ветер донес шепот:
– Хийси…
– Выхожу. – Кейсо в последний раз оглянулся на меня. – Ты же разумный человек, Тридуба. И понимаешь, что Янгара здесь нет. Ушел он.
– Куда?
Я слышала каждое слово. Все-таки Горелая башня – это моя территория.
– Тебя искать. Он мальчик молодой, горячий, а ты его обидел крепко. Чего ради, Ерхо Ину?
Отец не ответит, сочтет ниже своего достоинства разговаривать с чужаком. Я вижу его лицо, знакомый рисунок морщин. Брови, что сошлись над переносицей. Брезгливо поджатые губы. И черную бороду, которую отец время от времени поглаживает.
– Встретитесь еще, – весело произнес Кейсо, переступая порог башни.
– Встретимся. – Ерхо Ину вскинул руку.
Это не было сражением.
Кейсо успел вытащить палаш, но…
Воздух стал густым, тягучим. Нежно зазвенели стрелы, поднялись в воздух пчелиным роем. Я услышала собственный крик и голос стрел, пробивающих халат и тулуп. Звон палаша, который падает на камни. Долю мгновения он зависает на собственном острие, словно стальной ивовый лист.
Кейсо с удивлением смотрит на собственную руку, которая вдруг стала неподъемной, и, покачнувшись, оседает на землю.
Читаю по губам:
– Беги…
Бегу, пытаюсь прорваться сквозь цепь людей, что размыкается передо мной, пропуская. И брухва, перехватив посох левой рукой, беззвучно хохочет. Он забрал боль Кейсо и мой страх. Он остался, потому что все еще был голоден. У меня же почти получилось уйти.
До леса добралась. А там меня ждали сети.
Я порвала одну.
И вторую.
Но их было больше. А за сетями рвались со сцепки серые волкодавы.
Попытавшись встать на задние лапы, я зарычала и приняла-таки стрелу. Одну-единственную, с алой шелковой лентой на хвосте. Пробила шерсть. Опалила болью. И мир стал вязким, медленным.
Я пыталась удержаться в сознании.
И на самом его краю слышала печальный голос брухвы:
– Хийси…
Глава 40
Переломы
Дорога.
Широкая. Старая. Наезженная. Размытая весенними дождями. Вода наполняет колеи, мешается с красной глиной, и колеса повозки поднимают тучи брызг.
– Н-но, – ворчит возница, подхлестывая чалого битюга, который лишь вздыхает и если прибавляет шагу, то ненадолго.
Он вымок и устал настолько, что привык к запаху медведя. Уже не оборачивается, не косится на меня, вздрагивая всей шкурой.
Дорога…
Третий день? Четвертый? Не знаю. Я слышу движение. Скрип колес и лошадиное фырканье, хриплый лай, звон сбруи, приглушенные голоса людей, которые довольны, что поймали оборотня. Некоторые осмеливаются заглянуть под полог, наброшенный на мою клетку, а Гирко осмелел настолько, что ударил по прутьям древком копья.
– Что, тварь, сочлись?
Он скалился и приближался бочком, обеими руками держась за рукоять копья. Я чувствовала страх, глубокой занозой засевший в гнилой его душе.
– Отсюда не уйдешь! – Он вновь поднял копье, на сей раз целясь между прутьями.
И был пойман отцом. Тем же вечером, на привале, я слышала крики. Больше меня не беспокоили. Дважды в день полог с моей клетки стягивали, и у дверей появлялся хромой раб с ведром мяса. Он боялся меня до жути и мясо кидал дрожащей рукой, норовя попасть меж прутьев.
– Ешь, – шипел он, глядя с такой ненавистью, словно это я была виновата в том, что ему поручили эту работу. – Ешь…
Мясо было свежим, с кровью, и запах ее будоражил хийси.
Я держалась.
Мне не так много и надо, но…
Куски лежали на волглой соломе. Близкие. Сладкие.
Это же просто мясо. Конина? Говядина? Дичь? Главное, что я могу его съесть, я ведь никого не убивала.
Что останавливало? Пожалуй, внимательный взгляд отца, который наблюдал за ценной добычей. Тридуба щурил глаза, щелкал плетью по ладони и хмурился. И раб, ощущая его недовольство, шипел громче:
– Ешь, проклятая тварь! Чего тебе надо?
Я отворачивалась и, когда он отступал, подцепляла куски когтями и выталкивала их из клетки. Клетка, к слову, была хорошей, с толстыми прутьями, каждый в мою руку толщиной. Еще и заговорены, не сломать. А замок хитрый. И ключ отец на поясе носит, на виду, дразнит.
Он подошел вечером.
Моросило. Влага пробиралась под полог, и на моей шкуре блестели капли воды, которые я слизывала, пытаясь утолить жажду – моя миска была пуста третий день кряду. И я понимала, что таково распоряжение отца. Ерхо Ину остановился в трех шагах от повозки и, сняв с пояса флягу, предложил:
– Хочешь?
Он открыл крышку и плеснул воды на руки.
– Обернись! – это было приказом, которому я не подчинилась.
И отец ушел. Он вернулся на следующий день. И еще через один… Дождя больше не было, а жажда становилась невыносимой.
– Ты мне подчинишься, – сказал Ерхо Ину, разглядывая меня с насмешкой. – Все подчиняются.
Я чуяла воду в его руках.
– Обернись!
Он злился, хотя и скрывал гнев, но я слишком хорошо знала, что означают эти рычащие ноты в его голосе.
– Завтра я прикажу развести под твоей клеткой костер. – Плеть Тридуба громко щелкнула. – И у тебя будет выбор: или зажариться, или подчиниться.
Исполнит ли он угрозу?
О да.
И я решилась.
– Так-то лучше. – Ерхо Ину приблизился к клетке вплотную и, окинув меня цепким взглядом, велел: – Сними капюшон.
Сняла.
Узнал? Узнал. Плеть замерла, не коснувшись ладони. Дернулась губа. И отец бросил:
– Вот, значит, как… Что ж, это ничего не меняет.
Он отвернулся и ушел. А я, опустившись на солому, сидела, думала и пыталась понять: как вышло, что этот человек дал мне жизнь?
