Медиум для банкира (СИ) - Мор Дэлия (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
– А нужно снимать? – нахмурился Конт. – Оставить нельзя?
– Можно, – еще шире улыбнулся Изга, – но с ним не очень удобно жить. Особенно мыться.
– Перетерплю, – уверенно пообещала я.
Нет, снимать точно не буду. Два, три месяца, несколько лет. Я слишком долго мечтала о выключателе для Индиса. Камень не боится воды. Не размокнет под душем.
– Как хочешь. А теперь постарайся сесть. У меня для тебя еще один подарок.
Шаман удивил во второй раз, достав из внутреннего кармана кофра матрешку. Да, ту самую деревянную игрушку из маленьких кукол, вставленных друг в друга. На сувенирных экземплярах для туристов рисовали президентов, музыкантов, певцов, а я помнила еще розовощеких девиц в платках и сарафанах. У Изги была именно такая. Правда, наряд уж очень этнический, а на голове вместо платка замысловатый убор.
– Знаешь легенду, откуда появилась матрешка?
– Знаю. Семь оболочек человека. Самая маленькая – физическое тело, потом эфирное, астральное и так далее.
Я и до Индиса много читала, а когда он появился, плотно засела в интернете. Чего только не нашла. Легенда о матрешке понравилась, потому и запомнила. Действительно полезная получалась игрушка. Со смыслом.
– Как их только не называли, – вздохнул шаман и начал открывать матрешку, – слушай мою версию. Вторая оболочка – подсознание, отвечающее за рефлексы и наработанные автоматизмы. Обозначим его подсознание один. Ты моргаешь, отдергиваешь руку от огня, сгибаешь ногу в колене, чтобы сделать шаг. Если проще, то это физический ответ твоего тела на внешние раздражители.
Сергей, угадав, что будет долгая лекция, отпустил мою руку и откинулся на изголовье кровати. Я понимала, что ему не очень интересна теория, не касающаяся напрямую проблем с Индисом. Мужчины больше практики. Им важно знать, как что-то работает только в разрезе: «А что с ним делать?» Но может шаман так долго подводился к сути и все еще будет.
– Третья оболочка – тоже подсознание, но мы назовем его вторым. Здесь хранятся все стереотипы, социальные установки, заветы родителей и любые оценочные суждения вроде: «бананы я не люблю, это трава и вообще ею коров кормят». Другими словами это эмоциональный ответ на внешние раздражители. Четвертая оболочка – сознание. Твой мыслительный процесс. Именно здесь ты воспринимаешь чужую речь, идеи, мысли и принимаешь решения на основе реакций двух подсознаний. Пятая и следующие оболочки – части сверхсознания. Я пока не буду о них рассказывать. Тем более я надеюсь, что у тебя повреждены только три оболочки и выше духи не добрались.
Изга выставил передо мной четыре матрешки, о которых успел рассказать, а потом аккуратно отодвинул самую маленькую в сторону. Тело, значит, целое, а части подсознания и сознание пострадали. Я знала, что соседство с Индисом не так уж полезно мне, но подобное даже представить не могла. Покрытые лаком матрешки такие ровные и красивые. Я смотрела на их головы без единого изъяна, а от страха казалось, что там трещины и дыры. Где-то внутри ползали черви и ели их изнутри. Мамочки!
– Почему «духи»? – простонала я. – Он же всего один!
Громко получилось. Особенно на фоне тяжелого молчания двух мужчин. Конт отошел от созерцательного настроения студента и теперь крайне внимательно смотрел на матрешек.
– Сильно вряд ли, что один, – покачал головой шаман. – Он не может быть сразу везде. Голос ты слышишь в сознании, – Изга поставил палец на макушку четвертой матрешки, – поддаешься на эмоциональный отклик и принимаешь его суждения, что хорошо, а что плохо в подсознании-два, – перенес палец на следующую матрешку, – а паралич чувствуешь через воздействие на первое подсознание-один. Он управляет твоими реакциями и заставляет взмахнуть рукой или замереть и не двигаться. Кроме того, есть нечто, что воздействует еще и на окружающих. Не забывай про больное ухо Сергея.
Мы оба помнили. От патриция холодом тянуло. Он реагировал тяжелее, чем когда я рассказывала о махинациях Франко и неверности Марии Изабеллы. Картину шаман нарисовал такую, что руки опускались. Мне плакать хотелось от злости и бессилия. Неужели эту дрянь ничем не вытравить?
– Но есть и хорошие новости, – продолжил шаман. – Я рассчитывал на чудовище. Запасся черным ониксом впрок, сплел самый мощный амулет, с которым когда-либо работал, и ошибся. Того духа, что я вижу здесь, удалось заблокировать относительно легко. Твои неприятные ощущения связаны исключительно с силой камня, но я уже повторяюсь.
– Ты можешь что-то сделать? – не выдержал Конт. Тон получился резковатым, патриций это почувствовал и открыл в извиняющемся жесте ладони. – То есть кроме того, что уже получилось. Поверь, молчание духа – щедрый подарок, я согласен даже не это, но боюсь за Наталью. Насколько критичны повреждения? Они связаны с неврозом? Как дальше будут проявляться? Почему помог МРТ?
Изга вздохнул и потер пальцем переносицу. Я бы на его месте растерялась от такого количества вопросов: но он, видимо, привык. Подозреваю, что сам знал не все ответы, путался и не мог сходу разобраться в ситуации. Но он работал, и я была ему чертовски за это благодарна.
– По порядку. Повреждения обратимы. Но, прежде, чем лечить рану от пули – нужно вынуть саму пулю. Невроз связан. Он, собственно, из-за повреждений и случился. Сейчас Наталья в тишине успокоится, станет легче, но шлейф из острых реакций даже не мелкие раздражители останется. Два, три года, не могу сказать точнее. Про МРТ не знаю совсем. Нужно смотреть. Стучать в бубен, как ты говоришь. Извини, но я должен попросить тебя уйти. Как я вхожу в транс лучше не видеть.
Сергей не возражал. Взял со спинки стула пиджак и поцеловал меня в макушку:
– Не бойся, все будет хорошо. Я рядом.
Я сжала его руку на прощание и долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь. Мне настоящего шамана предстояло увидеть во всей красе.
Глава 7. Неслучайность седьмая – Констанс и
Фредерико
Оникс нагрелся от тепла тела, и я почти перестала ощущать тяжелый амулет на голове. Изга готовился к танцу. Двигал мебель в разные стороны, а кресло вообще унес в ванную комнату.
– Места мало, – ворчал он, – в транс войду, все разнесу. Стыдно потом будет перед персоналом гостиницы. Не поймут, чем мы тут втроем занимались. Вроде приличные люди, а мебель сломана. Наташа, иди сюда. Садись.
Он поманил в центр расчищенного места и показал пальцем на ковролин. Я чувствовала себя елочкой, вокруг которой будут водить хоровод. И не дети на утреннике с песнями, а шаман и все наши духи.
– Это не шоу, – предупредил он, встав за спиной, – ничего красивого в танце нет. Интересного тоже. Лучше закрой глаза и слушай бубен. Разговаривать со мной все равно бесполезно. Сознание будет в других мирах, а то, что останется – больше зверь, чем человек.
– Покусать может?
Я обернулась, поймав пристальный взгляд шамана. Неловкой получилась шутка, но он ответил:
– Может. Я не контролирую себя в трансе. Ударить, швырнуть на стену – запросто. Не со злости, а чтобы не мешала двигаться по кругу. Поэтому сиди тихо и старайся не двигаться.
Я кивнула, что поняла и обняла себя руками. Шаман раздевался. В тишине отчетливо слышалось, как шуршит ткань свитера, стучат бусины амулетов. На голой груди шамана я насчитала пять ожерелий из непонятных загогулин, сушеных лапок и клыков животных. Эстетики в них тоже не было, только функциональность и недоступный моему пониманию принцип действия. Все равно, что заглянуть в недра компьютера. Там – микросхема, здесь – железка, а вместе – целый мир, наполненный магией вычислений.
– Медвежьи когти? – спросила я, едва удержавшись, чтобы не ткнуть в них пальцем.
– Да. А рядом клыки кабана, – подтвердил шаман и под лязг пряжки ремня начал расстегивать джинсы. Черт, предупреждать нужно! Я засмотрелась на амулеты и пропустила момент, когда приличной девушке полагалось отвернуться. Кровь ударила в голову, щеки вспыхнули. Ничего я не разглядела кроме хлопкового исподнего, но все равно стыдно стало.
