Случайные люди (СИ) - Кузнецова (Маркова) Агния Александровна (библиотека книг .TXT) 📗
Я тронула губы, покраснела еще пуще. Прибавила шагу.
Замковая стража не спала, копошилась в темном дворе, я на всякий случай не стала шуметь, проскользнула тихо, как могла.
Ове пришлось разбудить. Он спал тут же, за шкафом с затейливыми медными приборами. Я потрясла его за плечо, сунула под нос написанную королевой бумагу, извинилась и, цепляя убранство вещмешком, удалилась в основную приемную к столам, а Ове за шкафом принялся шуршать, греметь и что-то ронять, и скоро явился, одетый в черное свое с вышивкой, с бешеным, как у любого разбуженного среди ночи, лицом.
— Надумали, леди? — спросил он, пряча ладони под мышки. Кресла и стулья снова были завалены книгами, сесть было некуда, и я осталась стоять. — Вам удалось договориться со своим духом?
— Да. Но не в этом дело. Вам ведь не понадобится дух, чтобы отправить меня в Лес?
Ове пялился на меня несколько секунд, потом вспомнил, видимо, что это неприлично, опустил голову, показал лысеющую макушку.
— Недостойный слуга снова разочарует вас, леди. Нельзя попасть в Лес Тонкими тропами. Он не любит чар.
Я огляделась в поисках, что тут можно безопасно пнуть и не вызвать магического взрыва. Сжала зубы. Да что же это такое.
— Н-но возможно подойти к самой его границе! — сказал Ове быстро, проскользнул, зацепившись за мебель ногой, к пюпитру, грохнул на него книгу. — Оттуда леди и ее отряд смогут идти пешими или конными, и…
— Хорошо, хорошо, — сказала я быстро. — Делайте. Отправьте меня к самой ближней к старому дворцу точке.
Маг прекратил листать.
— Позволит ли леди недостойному своему слуге напомнить ей, что те места опасны и кишат слугами Эбрара?
Черт. О них-то я и забыла. Черт. Дьявольщина и двадцать две ложки дерьма.
Я облизнула сухие губы, успокоила дыхание.
— Так ли и кишат? Что им там делать теперь? К тому же, Лес их не любит, — проговорила я, поймала себя на том, что оправдываюсь, решила больше так не делать. Ему-то какая разница? Что хочу, то и делаю, его забота — исполнить, вон, у меня даже документ есть.
Ове залистал интенсивнее. Я снова поискала, где сесть, не нашла, перемялась с ноги на ногу в красивых неудобных туфлях. Ботинки лежали в мешке и ждали своего часа. А вот останки моего бархатного платья заботливые девицы мне так и не отдали.
— Понимает ли леди…
— Понимает. Ове, пожалуйста, поскорее.
Все она понимает. То, что нельзя больше так, если я ничего не сделаю, или хотя бы не узнаю, что нельзя ничего поделать — не будет мне покоя. А я люблю мой покой. Он мне дорог.
Ове оставил в покое книгу, извернулся, принялся снимать с сундука посуду, поднял крышку, загородился ею и принялся стучать чем-то в бездонном нутре сундука.
— И еще кое-что, — сказала я. Глаза мага показались над краем крышки. Я потрясла бумагой. — Выдайте мне, пожалуйста, некоторые… э… я не знаю, в каком это виде у вас хранится, но хотела бы получить.
Когда я объяснила, что именно, маг прищурился, словно нашел во мне что-то новое. Металлические пуговки на платье вдруг нагрелись. Я отступила на шаг. Ове вздрогнул, отвел взгляд, перебрал длинными пальцами на краю крышки.
— Сию минуту. Позволит ли леди спросить, зачем…
— Не позволит.
Ове поднялся, грохнул на стол ящик со свитками, достал один, перевязанный ленточкой, протянул мне, а сам вернулся к сундуку. Я поставила мешок у ноги, прижала мой всесильный документ локтем к боку, поглядела. Нич-чего не понимаю в этом, подсунул мне, небось, какую-то бесполезную чушь… но нет, вот же рисунки… Я скатала свиток обратно, перемотала ленточкой, сунула в мешок. Ове выкладывал на пол вокруг себя похожие на друзы горного хрусталя кристаллы.
— Ожидать ли леди назад?
Ну вас к чертовой бабушке с такими вопросами! Ове словно почувствовал, поднял плечи, спрятался за сундуком весь, только макушка торчала. Я выдохнула. Не знаю я, и не думала даже, пока он не спросил.
"И лучше не возвращайтесь". Ха.
— В любом случае, спасибо за помощь, Ове. И за то, что открыли имя. — Он воздвигся над сундуком, а я неловко улыбнулась. — Очень приятно иметь с вами дело. Простите, мне нечем вас наградить…
Он забормотал, что никакой награды не нужно, что леди такое говорит, он счастлив служить гостям Его Величества короля Каделла, и я излишне добра к ничтожному чародею…
Под аккомпанемент его бормотания в подобном духе мы вывалились в прохладу двора. Стражи было заметно меньше, голоса доносились откуда-то из-за главного здания, прыгали, отражались от стен. Мы с магом пробрались мимо конюшен, я попросила подождать, потрясла бумагой перед кемарившим у денников мальчонком, которого видала тут помогающим конюху, он растолкал конюха, тот смотрел больше на печать, чем то, что написано в бумаге, но коня мне оседлал. Ове задал правильный вопрос: ждать ли меня? Если я буду возвращаться, то тащиться на своих двоих (даже и в ботинках) — совсем не то приключение, которое я хочу сама себе устроить.
"И лучше не возвращайтесь". Ха два раза.
Конь оказался то ли сонный, то ли спокойный, цокал за мною послушно, не дергал головой, как Лиуф.
— Ворота закрыты, — сказал обеспокоенный Ове, перехватил кристалл в охапке. Мы с конем подождали, чтобы он пояснил. — Раньше не закрывали, разрешали выходить наружу, чтобы не… здесь, — он дернул головой, обводя подбородком пустой двор. — Не рядом с жильем и людьми. Магические манипуляции…
— Я поняла, — сказала я, чтобы он не начал вдаваться в подробности. Я бы тоже не разрешила творить волшбу рядом с местом, где я сплю. — И что теперь? Мы можем прямо здесь? Вон сколько места…
— Раньше никогда не закрывали, — проговорил Ове, понизив голос. Проводил глазами стражника, который спешил от ворот через двор за башни, туда, откуда все еще слышались голоса. — Нужно спросить позволения открыть путь здесь, обратиться к сенешалю…
Что-то мне это все не нравится.
— Ове, а можно ли как-нибудь без разрешения?
Маг пожал плечами, кристалл сорвался с верха охапки, которую он так бережно прижимал к себе. Я поймала, пристроила у него на локте. Кристаллы мерцали лиловым, подсвечивали лицо мага снизу, и был он теперь похож не на кладовщика (женат десять лет, дети-троечники), а на маньяка из американского ужастика про убийства дрелью.
Он глянул на небо, прошептал что-то, шевеля губами, потом отбежал, шурша длинными полами, присел, вывалил кристаллы на землю, принялся расставлять. Конь потянул меня к конюшне, но я уперлась каблуками, не пустила. Сейчас, сейчас…
Из-за угла главного здания показались факелы. То ли у меня паранойя, то ли приближались они прямо к нам. Я подвела коня ближе к Ове и мерцавшему его узору из кристаллов на дворовой пыли и соломе.
Один из стражников что-то выкрикнул, голос запрыгал в стенах, я не разобрала, но шагнула еще ближе к магу. Стражники прибавили шагу. Я сглотнула, лапнула зачем-то пояс. Кинжал, да. И что, спросят на него разрешение, а потом отберут? А пырять я никого не буду все равно. Я убрала руку. Не можешь — и не надо дерзких жестов.
— Леди, — сказали у меня над макушкой, — поторопитесь.
Я обернулась. Ове стоял совсем рядом, подпирая мне спину, а за ним мерцало в ночи тонкое лиловое полотно, как занавеска в пристройке дачного домика.
— Я… спасибо вам, — проговорила я быстро, тронула его за руку, пожала, как могла.
— Поторопитесь, — сказал маг снова. Обошел меня, загородив. Взмахнул руками, словно выдергивая из таза мокрую простыню, и из земли прямо перед носом бегущего стражника поднялась мутная пелена. Стражник с хеканьем врезался в нее, как в стекло, я вздрогнула, а муть окутывала нас, словно вокруг вырастала трехлитровая банка.
— Я привезу вам подарок, — сказала я.
Ове не ответил и не обернулся. Руки его ходили, как у дирижера, пелена наливалась белесым цветом, и скоро ничего не стало за нею видно, только слышно, как стражники орут и долбят в нее рукоятями и кулаками.
Я выдохнула, поежилась, секунду постояла перед колыхающимся лиловым светом, посмотрела под ноги, запомнила, где лежат кристаллы, чтобы не задеть их. Зажмурилась и шагнула вперед. Дернула поводья, конь подождал и снялся с места тоже. Сердце бухало в ушах, на меня свалилась тишина и оглушила, только сердце, дыхание, а потом и гудение крови в жилах. Я открыла глаза, но ничего не было видно, только искорка впереди, словно кто-то проткнул черный занавес шилом. Я сжала поводья, потянула, обернулась, ничего не увидела, даже своей руки. И слышно ничего не было, я скоро поняла, что иду, а не стою, только шагов не слышно, как и цоканья копыт. Дыхание, сердце, кровь.
