Дракон проснулся (СИ) - Чернышова Инесса (список книг TXT, FB2) 📗

Нет, я верила Дениелу, что Драконы и так способны себя защитить, но раз Геранте однажды удалось невозможное, почему бы лорду-противнику не повторить её подвиг?

А последний ведьмовской мешочек предназначался возможному противнику.

Берта объяснила Курту, как его следует использовать. Я бы лучше справилась, но приходилось действовать вот так, втихаря. Дениел следил за мной, его слуги следили, он бы почувствовал, что я готовлюсь к борьбе, и всему конец.

Понятно, что это может навредить мне. Выплеск магии заберёт мои силы даже на расстоянии, через Порталы, Разломы и время, но я не могла сидеть сложа руки.

— Надо было не делать мешочек для леди Лаветт, — однажды заикнулась было Берта и получила от меня отповедь.

Эта миссия должна быть завершена так, как и планировал Дракон. Странно, но я сделалась суеверной: если в начале нашего с ним пути, что-то пойдёт не так, то и дальше удачи не видать, так написано в книге о ведьмах: не можешь подстелить соломки в начале дороги — не вздумай вструпать на неё, какой бы широкой не казалась.

А ещё сдерживало другое: Дениел кинется спасать Оливию даже ценой собственной жизни, потому что обещал ей. Я не могла допустить, чтобы он пострадал. Да не пострадает и так, должно быть, но что если…

Сердце снова заколотилось, и в глазах потемнело.

— Берта, отведи госпожу наверх, — Дениел приобнял меня за талию и прошептал, что я не успею заметить, как он уже вернётся. И тогда уже буду вынуждена дать ответ на предложение руки и сердца.

Оливия не сказала ни слова, но я протянула ей руку, и она после недолгого колебания пожала мою. Кажется, даже улыбнулась, но глаза, льдистые и холодные, остались безучастными. Будто мыслями леди Лаветт была уже не здесь.

И вот они уехали. Я стояла у ворот, а потом поднялась в спальню наверху, чтобы подольше видеть, как они втроём, верхом на лошадях, миновали просторные и чистые улицы, залитого первыми лучами летнего солнца, и скрылись за городской ратушей.

Какое-то время я ещё стояла и прислушивалась к собственному сердцу. Казалось, оно готово выпрыгнуть и помчаться следом, но Дениел прав: мне там не место. Я сделала всё, что смогла, и теперь чувствовала себя так, будто трудилась до дрожи в руках и ногах целыми месяцами.

Берта принесла молоко, настоянное на травах, и поклялась, что пока господин не вернётся, не оставит меня ни на минуту. Я кивнула. Возражений она бы не приняла, и я выразила желание поближе узнать город.

Мы бродили по его улочкам, сидели в кофейнях, посетили местный театр, чьи незатейливые, старинные представления отвлекли меня от грустных мыслей и тревог. Если что-то случится, я почувствую. Даже ночью.

И в глубине души знала, что это обязательно произойдёт.

Глубоко вечером на исходе второго дня, сидя в гостиной и слушая пение механических птиц, я внезапно почувствовала, как каменею, не могу сдвинуться с места и пошевелиться, а так хотелось взять Берту, сидящую рядом, за руку, почувствовать её тепло, но из горла не вырвалось ни единого звука. На глазах выступили слёзы, но отчаяния не было, только решимость идти до конца и уверенность, что вся моя жизнь с первого вдоха была лишь подготовкой к грядущей ночи.

Началось!

— Оставь меня одну, живо! — обрела я голос, и он показался чужим, хриплым. Берта если и хотела возразить, то, взглянув на меня, побледнела и исполнила приказ без пререкательств. Всё, как уговаривались.

Вышла и затворила за собой дверь.

Я же осталась сидеть в кресле, откинувшись на спинку, и закрыла глаза. Написанное в книгах о ведьмах я изучила превосходно, а там, надеюсь, поможет интуиция. Сомневаться некогда.

Главное — началось!

4

— Долго ещё? — Оливия беспокойно оглядывалась по сторонам, когда мы выехали на пустоши за городом. — Почему это место называется Предгорьем? Горы еле видны вдали.

— Потому что здесь сколько ни езжай в любом направлении, они всё равно будут вдалеке. Горы — метафора. Они есть, но до них никогда не добраться, — ответил за меня Курт Валлейн, знавший историю Предгорья лучше местных. Однажды я позволил ему прийти сюда, когда он умирал от пули в груди.

И ещё от одной, задевшей ухо и пробившей череп. И тот факт, что стрелял в жандарма я, не имел никакого значения. Эта была дуэль, а коли ты решился выступить с револьвером против существа, гораздо могущественнее себя, так разве я должен увещевать безумца?

— Это мечта? Что в них такого?

Оливия прочитала все книги о Предгорье, которые я ей дал, она всё знала сама, но хотела послушать человеческую речь, чтобы не бояться. Меня она игнорировала с самого начала пути, когда заметила, что Ниара перешёптывалась с Валлейном, посылая в мою сторону из-под густых ресниц ласковые взгляды.

Ниара думала, что этого никто не заметит, и в такие минуты мне она была особенно дорога. Безумно.

Кстати, о безумии.

— Мы близко от Разлома. Не шумите! Здесь только кажется, что камни и песок бездушны, а ветер дует просто потому, что дует. Это магия настолько древняя, что лучше не тревожить её лишний раз.

— До него разве не полдня пути? — встревожилась Оливия, и блеск в её глазах сделался ярче. Беспокойство придавало её лицу неестественную бледность, делавшую его похожим на посмертную маску из гипса.

— Со мной — ближе. Я могу воздвигать Разлом там, где удобно.

Но только в Предгорье.

— Что там, мешочки не потерял, Курт?

— Нет, господин.

За те несколько сотен лет, что он жил здесь, сноровки жандарм не потерял. С ним можно путешествовать в вертеп разбойников, зная, что твоя спина прикрыта. Мне его помощь не требовалась, это я наделил его той мощью, которая теперь бурлила, ища выход, чтобы обрушиться на головы врагов.

Но за Оливию я был спокоен. Когда мы встретимся с лордом Лаветт лицом к лицу, мне не следует отвлекаться на прочее. Королевская рать, а она будет там в лице магов, попытается пленить меня, чтобы у мальчишке-короля появился ручной Дракон. Благодаря моей магии его власть укрепится, но я уже однажды служил королю в обмен на пустые обещания.

И мой отец служил. Тот, кто сгинул в подвалах королевской тюрьмы. Убить Дракона человеку, даже сильному магу, невозможно, но лишить его неба, надежды на спасение, опутав паутиной заклинаний, когда не понимаешь, день сейчас, ночь ли, сон или явь, друг перед тобой или враг — дело иное.

Тогда сам решишь прекратить морок единственным доступным способом — улететь к давно погасшим звёздам.

Я посмотрел на солнце. Скоро станет совсем жарко, но к этом времени я должен получить знак. Услышать его.

Когда у Разлома с той стороны собирается Сила, воздух начинает колебаться.

— Зачем мы ждём? Не лучше ли оказаться в Сангратосе как можно скорее, чтобы добраться до другого Портала без препятствий и битв?

Оливия, как любая женщина, ненавидела сражения. Курт, ехавший позади, засопел. Он как старая боевая лошадь, заслышав звуки трубы, становился в стойку, готовый мчаться в атаку. Это была ещё одна причина, чтобы взять его с собой.

— Спешимся, — бросил я через плечо.

— А как же мы доберёмся до другого Портала? Пешком?! Я не…

— Пойдёшь, — в мгновение ока спрыгнул с гнедой и ударил её по крупу. Лютая знает дорогу, здесь и лошади становятся умнее, чем на той стороне.

Подскочил к кобыле Оливии и дёрнул девушку за руку. Несильно, Боги упаси, но хватило, чтобы причинить боль. Боль трезвит быстрее увещеваний.

Оливия сползла в мои объятия, и небо качнулось в её огромных испуганных глазах.

— Держи, господин, — Курт швырнул мешочек Ниары, я поймал его на ходу и сунул в карман. Заплечную сумку брать ни к чему. Если всё разыграем как надо, то она нам не понадобится.

Курт спешился, я оглянулся, обнимая Оливию за талию. Девушка вдруг сделалась покорной куклой, как всегда под «Пламенеющим взглядом».

Потом. Я объясню ей всё потом. Не понравится, конечно. Получу пощёчину, которую заслужил. Но цели пути достигнем, это важно.

Это только и важно. Для Оливии, для меня, Ниары и Предгорья.